— «Немного» — не то слово, — прокомментировала Карина, удивляясь, может ли летать вещь с таким слоем краски.

Но вещь, как оказалось, летала на зависть хорошо. Не прошло и минуты, как стало понятно, что означает «попускаем змея» в понимании Джейми: он пускает змея, а остальные участники стоят в стороне и любуются процессом. Карина, в детстве лишенная этой простой радости, с большим интересом наблюдала за происходящим. Затем решила не терять времени и вооружилась новым листом бумаги. Мальчик понял, что вот-вот войдет в историю, и старался изо всех сил, которых у него было немало.

Через четверть часа Карина вручила ему рисунок. Змей спикировал в кусты и отдыхал после полета. На рисунке был с поразительным сходством изображен Джейми с веревочкой в руке, змей, парящий в облаках, на одном из которых перед этюдником сидит сосредоточенная Карина.

— Спасибо! Здорово! — коротко похвалил Джейми, и художница подумала, что в его исполнении это лучший комплимент, который она когда-либо слышала. Джейми бережно скатал рисунок в трубочку и пообещал сегодня же повесить его в своей комнате.

За этот день Карина успела научить его многому. Как складывать непотопляемые бумажные кораблики, как рисовать мультфильмы, пользуясь блокнотом, и как оглушительно свистеть с помощью указательного и среднего пальцев.

— Вот папа обрадуется! — воскликнул Джейми, боясь в душе, что не справится с таким багажом знаний.

— Эй! Только не свисти при папе, ему не понравится наша шутка, — предупредила Карина, вообразив себе мальчика, пускающего бумажные кораблики с разбойничьим свистом. — А теперь пойдем, малыш!

Вот так всегда здесь, со вздохом подумала она. Только обрадуешься, что перетерпела обед, как пора на ужин! И они попрощались до вечера и разошлись, довольные каждый по-своему.

Алан Редфорд пребывал в раздумьях. Эта молодая женщина сумела меньше чем за два дня сделать с ним что-то необыкновенное, то, на что бывшей жене потребовалось больше года. Она буквально приворожила его, не прилагая к этому, казалось, никаких усилий и даже не, задаваясь такой целью вообще. Прошлая ночь была для него бессонной. Он ходил взад и вперед по комнате, выглядывал в окно, выходил на улицу и думал, думал, думал.

Он не знал, что с ним происходит, и это хотя и раздражало его, но придавало всему происходящему невиданную, удивительную свежесть и новизну. Карина самовольно завладела его мыслями. Ее обворожительная и задорная улыбка вставала перед ним, когда он закрывал глаза, пытаясь заснуть. Раньше, в свои двадцать, он бы сказал, что это и есть счастье, теперь же его терзало ощущение иного порядка: Карина представлялась ему вопросом, на который у него не было ответа. А на кону стояла судьба сына.

Уедет, думал Алан, уедет навсегда. А пустота, которая останется после нее, воспоминания — как это все страшно ранит Джейми! Он второй раз лишится права на детскую мечту, второй раз жизнь скажет ему «нет!» на простую просьбу о матери. Ну а я… Плевать на меня! Почему же он к ней так привязался? Разве у нас мало бывало гостей?

Алан на цыпочках зашел в детскую. Луна прорисовала на полу светлый прямоугольник, в углу которого приютилась до утра пара смешных тапочек с зайцами. Он прикрыл форточку и аккуратно поправил на сыне съехавшее из-за беспокойного сна одеяло. Повернулся и тихонько пошел к двери. К двери был прилежно приколот рисунок: пронзительно-ясный солнечный день, Карина восседает на облаке, Джейми управляет змеем и гордится собой. Его, Алана, на рисунке не было.

— Чем бы его поразить сегодня вечером? — размышляла вслух Карина, критически оглядывая прихваченные из дому туалеты.

— Эй! — откликнулась Элен, расположившаяся на ее кровати. — Тебе так хочется поразить Алана?

— Чисто спортивный интерес, — заверила ее подруга, догадываясь, к чему та клонит. — Просто любопытно, что его может удивить. Он вообще-то умеет удивляться?

— Если и умеет, то не женским нарядам! Он их успел повидать немало, причем таких, которые нам с тобой и не снились.

— Ничего, это мы еще посмотрим!

— Знаешь, какое у меня ощущение? — Элен заговорщически понизила голос.

— Ну, какое? — Карина не сдержала улыбки и скрестила руки на груди.

— Мне казалось с первой минуты, что ваши с Аланом споры и стычки не что иное, как ширма, за которой вы хотите спрятать взаимную симпатию.

— Так я и знала, — произнесла Карина с расстановкой, вернувшись к изучению гардероба и надеясь, что Элен не успела заметить румянца на ее щеках. — Полная чепуха. Знаешь, какое у меня ощущение? Что вы с ним сговорились наперебой молоть всякую ерунду. Как тебе, лучше скажи, это платьице?

Она поспешно, чтобы не дать разговору вернуться в прежнее русло, извлекла из недр шкафа нечто нежного розового цвета и показала Элен, которая в неподдельном восторге вскочила с кровати.

— Чудесный цвет!

— То ли еще будет! — Карина была настроена решительно. — Посмотри, как оно на мне ничего?

— Просто прекрасно! Если бы ты знала, как тебе идет! Откуда оно у тебя?

Карина снова зарделась, на этот раз от лавины похвал.

— Сшила сама.

Элен в молчаливом восхищении смотрела на нее. Платье оставляло открытыми плечи, обнимало узкую талию и доходило Карине до колен. Она действительно смотрелась в нем очень эффектно и при всем том просто и естественно.

— Ну, тогда я в нем и пойду. А Майкл будет?

Элен нахмурилась.

— Нет, опять в разъездах. Зато будет Джоан. Чудесная женщина, очень открытая и общительная. Может быть, даже слишком общительная. Но тебе она понравится — это точно. Вчера она не смогла прийти и очень извинялась.

— Вообще-то, нам уже пора. Ты готова?

И через десять минут молодые женщины вышли к столу.

Собственно стол, подумалось Карине, не вполне соответствовал роскошным интерьерам, к которым она успела привыкнуть. Это был вполне обычный стол, разве что очень хорошего дерева, но не простирающийся от одной стены до другой, как подобает столу в замке.

За ним сидели, но не прикасались к еде, Джейми, Алан Редфорд, быстро поднявшийся поприветствовать подруг, и невысокая пухленькая женщина, вскочившая вслед за сыном. Алан сразу же подошел к Элен и по-братски нежно поцеловал ее в лоб.

— Привет!

Такой знак внимания — последнее, что Элен могла ожидать от него, обычно крайне сдержанного, чтобы не сказать — холодного. Она одарила его милейшей улыбкой в ответ. Тем временем приученная самой атмосферой замка к сохранению должной дистанции Карина протянула Джоан руку для пожатия, но та просеменила к гостье и тепло обняла ее.

— Я Джоан.

— Я Карина. Очень приятно. — Возможно, первый раз слова «очень приятно» не были для Карины пустой трафаретной вежливостью. Ей и вправду сразу понравилась эта живая женщина с большими серыми глазами и подвижными чертами лица.

— Вы прекрасно выглядите. Такая красавица и, по слухам, до сих пор не замужем! Куда смотрят мужчины, непонятно!

Однако единственный на тот момент мужчина в комнате смотрел именно на Карину, и с плохо скрытым восхищением, потрясенный ее красотой и женственностью, сквозящей в каждом движении. Она чувствовала на себе его взгляд, и ей подумалось, что, возможно, сегодня следовало бы надеть что-нибудь более консервативное.

Меж тем Джоан продолжала говорить:

— Не удивляйтесь, что у нас такой скромный столик. Раньше здесь стоял длиннющий дубовый стол, через который приходилось перекрикиваться в полный голос, потому что иначе вас просто не было слышно.

Карина рассмеялась и посмотрела на Алана. Ей было так по душе это нарочитое издевательство над аристократизмом обстановки! Тот молчал, с некоторой укоризной взирая на мать.

— …и мы решили внести сюда что-нибудь поскромнее. То есть, — уточнила она, — я решила, потому что этот молодой человек долго не сдавал позиции, и…

— Я полагаю, что это только начало грустного и неотвратимого процесса, — заговорил Алан. — Дети, внуки, в лучшем случае правнуки начинают продавать или попросту вышвыривать то, что им досталось по наследству. Это происходит в силу потворства дурному вкусу и всем тем новым веяниям, которые в неспокойную погоду приносит к нам западный ветерок.