Глаза Ника стали круглыми от восторга.

— Правда, дадите? Это круто!

Калеб продемонстрировал ему свое орудие производства и с изумлением увидел, как мальчуган приковал себя к ножке стола.

— Круто… — эхом откликнулась Реджина. Она поставила бумажный пакет с заказом на стол перед Калебом. — Что-нибудь из напитков?

— Из напитков, говоришь… — осторожно повторил Калеб.

Ее губы дрогнули в слабой улыбке.

— Чтобы дополнить ужин.

Он не любил спиртное. Как бы плохо он ни спал по ночам, как бы ни старался забыть картины прошлого, он не собирался повторять ошибки своего отца. Но на этот раз вежливость требовала поступиться принципами.

— У тебя есть вино, которое подойдет к моему заказу? — поинтересовался он.

— Недорогое «Пино Гриджо».

— В самый раз. Большое спасибо.

Реджина сунула в пакет бутылку вина, надев на ее горлышко два пластиковых стаканчика.

Калеб увидел, что Ник пытается засунуть ключ в замок наручников, и улыбнулся.

— Дай-ка я тебе помогу, — сказал он, расстегивая их.

Ник потер тонкие запястья.

— А можно мне завтра взять их с собой в школу?

— Пусть лучше останутся у меня. Они могут мне понадобиться.

— Пылкое свидание сегодня вечером? — поддразнила его Реджина.

Калеб смущенно откашлялся.

— Еще рано говорить об этом.

— Угу. Смотри, будь осторожен, начальник. Тебя слишком долго здесь не было, так что ты представляешь кое для кого большой интерес. Ник не единственный на острове, кому не терпится проверить твою оснастку.

Калеб почувствовал, что быстро и неудержимо краснеет, и принялся шарить по карманам в поисках бумажника.

— Ладно, не знаю, что ты имеешь в виду, но Эдит пока еще не гоняется за мной вокруг стола.

Реджина рассмеялась и пробила его заказ на кассовом аппарате. Он еще раз поблагодарил ее, расплатился и вышел на улицу.

В гавани заходящее солнце зажгло пожар на бортах лодок, раскрасив их в красные, желтые и белые цвета.

Обманул ли он ее? Или же просто пытается одурачить самого себя?

Одеяло для пикника. Ящик со льдом. Штопор. Презерватив.

Подобно юному бойскауту, Калеб был готов ко всему. Он обвел взглядом пустой пляж, спокойное, переливающееся в солнечных лучах море. Не хватало лишь фигурки девушки.

Я гуляю у воды по вечерам…

Может быть, он пришел слишком рано. Солнце зайдет не раньше чем через час.

Может быть, она не придет. Приглашение, которое она сделала ему вчера вечером своим мягким голосом, могло оказаться всего лишь шуткой, желанием подразнить его, посмеяться над ним.

Может быть, ему стоит вернуться домой.

Я хочу дотронуться до вас…

Калеб взглянул налево, туда, где пляж поднимался к рыбацкой верфи, а потом направо, где берег обрывался нагромождением каменных глыб. Небольшая прогулка пойдет ему на пользу.

Он подхватил с песка ящик со льдом и повернул направо.

По другую сторону мыса камней становилось все больше и больше. Идти стало труднее. Пляж заполонили деревья, оттеснив Калеба к самому краю воды. Холодильный ящик бил по ногам, заставляя его оступаться. Походка его стала неровной и спотыкающейся. Левое колено начало отчаянно болеть.

Из всех дурацких идей, которые только могли прийти в голову такому идиоту, как он…

И тут Калеб увидел ее — Маргред. Длинные обнаженные ноги под распахнувшейся юбкой в стиле саронг, полная грудь распирает крошечные синие треугольнички верхней части бикини, грива длинных, непокорных волос развевается на ветру, как у богини, выходящей на берег из пены морской. Ее вид поразил его в самое сердце. От такого потрясающего зрелища у него перехватило дыхание. Из закаленного, подозрительного полисмена-островитянина он мгновенно превратился в потного подростка, глазеющего на модель в купальном костюме в иллюстрированном журнале «Спортс Иллюстрейтид».

Калеб выждал, пока к нему вернулась способность соображать, и с трудом выдавил:

— Вы здесь.

По ее пухлым губам скользнула лукавая улыбка.

— Я ждала вас.

— Должно быть, вы замерзли.

Ее вид — полная грудь, округлые бедра, бледная, незагорелая кожа — больше подходил для палубы прогулочной яхты, совершающей круиз по Багамам, чем для побережья Мэна. Сняв куртку, Калеб накинул ее на плечи девушки, едва удержавшись, чтобы не прижать ее к себе.

— Вот так будет лучше.

— Это лишнее, — спокойно произнесла она. — Мне не бывает холодно.

Взгляд Калеба опустился в глубокую ложбинку ее груди, скользнул по гладкому белому животу. В голову ударила кровь, и он ощутил, что у него закружилась голова. Калеб поспешно отступил на шаг, чтобы окончательно не забыть о том, что он — страж порядка, и не наброситься на нее, как изголодавшийся и озабоченный двадцатилетний солдатик, получивший первую увольнительную после девятимесячной командировки в «горячую точку».

— Мы могли бы пройти под защиту деревьев, — предложил он. — Они укроют нас от ветра.

И там им никто не помешает.

Она бросила взгляд на берег, а потом перевела его на лицо Калеба.

— Хорошо.

Он последовал за ней в прохладную, густую тень деревьев. Кое-где там стояли выбеленные ветром и дождем столики для пикника.

Калеб с трудом оторвал взгляд от ее плеч, теперь прикрытых курткой, и, взглянув на каменную нишу с ржавой решеткой, предложил:

— Я могу развести огонь.

«Потому что это поможет мне остыть…»

Девушка присела на краешек одного из столов, и саронг, который она надела, распахнулся, обнажив восхитительную линию очаровательных бедер. В глазах ее сверкнули лукавые искорки.

— Если вы действительно этого хотите. А что мне делать, пока вы будете разводить костер?

«Совсем как в фильме с Шарон Стоун», — подумал он.

Скулы сводило от желания, в висках стучала кровь. Трахнуться от души, до одурения, а потом можно и умереть.

Нет, так он не сможет снова вернуться к нормальной жизни. Ему нужно было нечто намного большее, чем совокупление на одну ночь. Ужин, вино, легкий разговор… все признаки и ловушки самого обычного свидания. Самая обычная жизнь.

А потом секс.

Чтобы сделать ей приятное, чтобы поддразнить ее, чтобы поддразнить себя, он оперся обеими руками о крышку столика для пикника, и Маргред оказалась между ним и столом. Она была так близко. Такая теплая, желанная и близкая. Проклятье, она уже была возбуждена! И он возбуждался с каждой секундой все сильнее. Он наклонился к девушке. Его неудержимо влекли близость и тепло ее тела, ее огромные, темные, жаждущие, голодные глаза. Кровь шумела у него в ушах, как морской прибой.

Он тонул.

Калеб отпрянул.

— А вы пока можете посмотреть содержимое ящика со льдом.

Маргред резко отстранилась и посмотрела ему в глаза.

— Что?

Калеб отвернулся и присел возле открытой каменной жаровни, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, которую хирурги собрали по кусочкам.

— Я прихватил с собой ужин. Он в ящике. Вы может достать его, пока я буду разжигать костер.

Маргред в изумлении смотрела ему в спину, мускулистую и сильную. Она испытывала разочарование. Изумление. Обиду. До сих пор для того, чтобы заняться сексом, ей еще не приходилось прилагать таких усилий. Человеческие существа постоянно пребывали в состоянии сексуального возбуждения. Любой другой самец на его месте уже давно опрокинул бы ее на спину прямо на стол и долбил бы между ног.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы вы кормили меня, — сказала она.

Из-под решетки вырвались первые языки пламени. Выпрямившись, он повернулся к ней, и уголки его губ дрогнули в улыбке.

— Вам не бывает холодно. И голодной вы тоже никогда не бываете?

Прищурившись, она смотрела на него в упор.

— Бываю. Но не в смысле еды.

Он рассмеялся. У него был красивый смех, глубокий и хрипловатый, но глаза не улыбались, оставаясь печальными и серьезными.