— Кометы сгорают, — последовало печальное возражение.

— Все, в конце концов, умирает. Жизнь всего лишь временное состояние.

— О, Том! — Пола отпрянула от него. — Все это замечательно — весь этот разговор о призраках, звездах, о риске. Но я уборщица, ты не забыл? Мне знакомы куда более реальные картины, когда с утра бутылки из-под шампанского валяются на полу, в камине полным-полно пепла и везде разбросана смятая одежда, которую нужно подобрать и отдать в прачечную.

— Так вот как ты смотришь на жизнь? — Том недоверчиво покачал головой. — Перестань, Пола, ты совсем не такая, как тебе самой кажется. Я сам виноват — заговорил о смерти и о прошлом. Давай еще потанцуем.

— Хорошо, — неохотно согласилась та. Была бы у нее отдельная комната, легко можно было оборвать ненужный разговор и уйти. А сейчас пугала сама мысль, что им неизбежно придется отправиться в их общую спальню.

Том стал мурлыкать «В один прелестный вечер», и они вместе пропели песню. За ней, естественно, последовали «Юная, как весна» и другие мелодии Роджерса и Хаммерстайна.

К тому времени, когда импровизированный концерт закончился и Клинтон повел молодую женщину к дому, у той настроение несколько улучшилось.

— Мне никогда не было по-настоящему легко с женщинами… пока тебя не встретил, — заметил Том, когда за ними затворилась дверь комнаты и они остановились, освещенные мягким светом лампы. — Только представь: я — и напеваю песни, чтобы под них танцевать, — немыслимо!

— Теперь моя очередь. — Пола, чуть-чуть фальшивя, запела «Я могла бы танцевать всю ночь», а Том подхватил ее, кружа на руках по комнате.

Но в таком тесном пространстве и так близко друг к другу все стало иначе. Не было взирающей на них луны, вечерний ветерок не охлаждал жар разгоряченных тел, да и опасение, что кто-то может появиться рядом, уже не сковывало.

Все медленнее движения, все значительнее взгляды, прикосновения… Единственным аккомпанементом необычного танца стал лихорадочный стук их сердец.

— Просто поразительно, как наши тела подходят друг другу. — Мужчина привлек Полу к себе, и две тени на стене, соприкоснувшись, слились воедино.

— Это может оказаться опасным. — В женском голосе появилась напряженная хрипотца.

— Люблю играть с огнем. — Кончиком языка он коснулся ее уха.

— Дразнишь, — мягко проговорила Пола.

Вместо ответа Том наклонился и языком провел по контуру ее губ. Она невольно приоткрыла их, но Том не спешил, продолжая дразнящую игру.

Пола привстала на цыпочки и притянула его к себе, пока наконец не почувствовала, как он языком раздвинул ей зубы и проник глубже. Их тела плотно прижались друг к другу, от прикосновения к твердой мужской груди у нее тут же набухли соски, а у Тома от такой близости прелестного женского тела стало расти возбуждение.

— Мы не должны этого делать, — прошептала она, откинув назад голову, но не в силах отстраниться.

— Почему? — Глаза его пылали от нестерпимого желания. — Не мучай нас обоих. Вчера, лежа рядом с тобой… думаешь, я спал, да?.. Я чуть с ума не сошел от желания. Ты нужна мне, Пола.

Нужна! А любовь? Может быть, для него это одно и то же? Теперь-то ясно, что ее чувство к Микки было скорее не любовью, а желанием обрести надежность. Но никогда раньше она не испытывала такой страсти, такого ощущения внутреннего телесного голода, какие вызывал в ней этот потрясающий мужчина.

— Ничего не изменится, — прошептала Пола. — Утром я все равно поеду домой.

— Поедешь? — Том провел пальцами по изгибу ее шеи и по тонкой золотой цепочке. Легкое прикосновение заставило женщину почувствовать себя пленницей этого большого и красивого человека.

— Я должна. — Слова не сходили с языка, но тем не менее были произнесены.

— Разве? — Он расстегнул затвор и снял цепочку. Пола вдруг почувствовала свою шею обнаженной и беззащитной.

— Допустим, случится все, как ты хочешь, что дальше? Что? Это всего лишь минутная страсть, и она пройдет.

— Я все же рискну. — Том лизнул впадинку на ее ключице, потом губы спустились ниже, к глубокому вырезу платья.

— О, пожалуйста…

Пола сделала последнюю попытку вырваться, но добилась обратного эффекта — потеряв равновесие, упала прямо на своего обольстителя. Тот споткнулся, и они оба, вскрикнув от неожиданности, свалились на пол.

Мгновение женщина лежала неподвижно. При падении платье задралось, обнажив ее стройные ноги, чем не преминул воспользоваться мужчина.

Какой у него был восхитительно опасный вид со взъерошенными волосами и горящими желанием глазами. Как у пирата, только что открывшего крышку сундука с сокровищами.

— Скажи, когда захочешь, чтобы я остановился. — Он провел ладонью по ее ноге, от узкой лодыжки до обнаженного бедра. — Сейчас?

В ответ — молчание.

Том гладил икры ее ног, колени, бедра. Просунув руку ей за спину, расстегнул молнию и стащил платье, открыв тонкое кружево нижнего белья.

Ей следует немедленно прекратить эту сладкую муку! Надо встать, надеть халат. Приказы внутреннего голоса выполнены не были.

— Как мягко, — бормотал мужчина, проводя пальцами по кружеву, потом спустил бретельки с плеч, обнажив грудь.

Пола закрыла глаза и почувствовала его обжигающее дыхание на сосках.

— Остановиться?

Вопрос прозвучал негромко и растаял в тишине.

Он нежно покусывал соски, и у Полы вырвался стон наслаждения. На пол полетели комбинация и бюстгальтер, а потом, при ее молчаливой помощи, и колготки, оставив на ее теле лишь крохотный лоскуток, прикрывавший последнее, еще недоступное его взору.

— Хочешь, чтобы я перестал? — Немного грубоватым жестом мужчина прижал ладони к ее обнаженной груди, и на молодую женщину нахлынула горячая волна желания.

Вместо ответа Пола потянулась к его рубашке и расстегнула пуговицы. Том стал нетерпеливо сбрасывать с себя ставшую ненужной одежду, обнажив мускулистые плечи и курчавые заросли на широкой груди.

Потом полетел в сторону последний кружевной лоскуток. И вот они лежат нагие, не касаясь друг друга. Она смотрела на него сквозь ресницы, любуясь его мужской красотой. А тот рассматривал ее, не скрывая своего восхищения.

— Ну, не забудь сказать, когда мне остановиться, — поддразнил он. Потом нагнулся над ней и, не касаясь тела, лишь провел губами по ее губам.

Затем начал ласкать ее, медленно и дразняще. И вот уже ей самой нестерпимо хотелось утоления телесного голода. Легкие дразнящие ласки сделали свое дело. Она резко потянула его на себя и припала к его губам в страстном поцелуе. Это движение выпустило на волю его доселе сдерживаемое желание, и он бурно откликнулся на призыв женского тела…

Он был над ней, вокруг нее, он владел ею. Мощными толчками, при которых Пола ощущала то пустоту, то наполненность до краев, мужчина давал выход возбуждению и, наслаждаясь, дарил наслаждение ей. Прижав запястья Полы к ковру, Том замедлил темп, чуть-чуть сдерживая приближение неизбежной развязки.

Женщина, уловив смысл его движения, подчинилась новому ритму, еще более воспламенив партнера. Тот слегка приостановился и тут же мощным толчком вверг их обоих в водоворот страсти.

Жар и пламя, пламя и жар. Пола извивалась, цеплялась за сильный, влажный от напряжения торс, желая все большего и большего. И тут ее тело сотряс взрыв. Вот он — восторг удовлетворенного желания!

Лучший в мире мужчина теперь тихо лежал рядом, гладя ладонью ее живот.

— Пола, — он приподнялся и лениво поцеловал ее, — мне сейчас остановиться?

Тихий смех был ответом.

Пола проснулась от звуков, доносившихся из ванной комнаты. Господи, ну почему этот человек так рано просыпается! Ведь всего семь утра! Ну что ж, придется и ей вставать.

Прошлепав босиком к ванной, остановилась у двери, глядя в матовое, рифленое стекло, сквозь которое мужская фигура смотрелась этаким импрессионистским произведением искусства. Затем распахнула дверь, встала рядом под горячие струи и кошачьим движением потерлась о мокрую, блестящую от влаги кожу Тома.