Во время игры наши с Гоблином двойники – и мы вместе с ними – понимали друг друга с одного слова, одного жеста, полувзгляда. И было в этом что-то такое… странно будоражащее. Но лишь до того момента, когда я нажимала на Exit. В моей реальной личной жизни все было вполне благополучно, и Гоблин не присутствовал в ней даже мысленно, даже мимолетно. После катастрофы… Сначала шок и боль потери были слишком сильны, чтобы допустить какой-то интерес. Когда же мне удалось выстроить заслон между прошлым и настоящим, в наших отношениях ничего не изменилось.

Как и в виртуальности прежде, в новой реальности мы были всегда рядом. Но я не испытывала к нему ничего большего, чем дружеские чувства. Несмотря на то, что он был редкий красавец, по таким Голливуд рыдает (точнее, рыдал) крокодиловыми слезами. Настоящий герой. Однако было в нем что-то странное, холодное, что ли. И отсутствие потребности в сексе в эту схему вписывалось очень органично. Но в те моменты, когда мы смотрели друг на друга и словно читали мысли, я чувствовала все то же взаимопроникновение, вполне заменявшее секс – пусть не на физическом уровне, а, скорее, на ментальном.

- Ты действительно веришь, что наша победа может что-то изменить? – спросил Гоблин, перекидывая из руки в руку горячую картофелину. – Именно победа, а не отбитая атака.

- Не знаю. Очень хочется в это верить. Или хотя бы надеяться. Это дает хоть какой-то смысл. Если им удалось превратить реальный мир в компьютерную программу, и мы ее взломаем… Может, все это закончится, мы найдем других – ведь должны же быть другие люди на низших уровнях.

- И что это будет за жизнь?

- Во всяком случае, в ней не будет ежедневного ожидания смерти. Не будет бесконечной бессмысленной войны. И потом, ты не думал, что каждое наше поражение, нет, каждая наша непобеда – это смерть для людей на первых уровнях. Какой бы ни была жизнь потом – они больше не будут гибнуть из-за того, что мы не можем победить этих тварей.

- Наверно, ты права, - Гоблин очистил картофелину и протянул мне. – Ну хорошо, а если мы ошибаемся? Если мы победим – и ничего не изменится? Просто придут другие?

- Я не хочу об этом думать.

- А все-таки?

- Тогда у нас только два варианта. Либо сражаться, пока всех нас не поубивают, либо…

- Либо как советовал Медвед?

- Пойдем лучше спать, - не желая отвечать, я перевела разговор на другое. – Теперь светает рано. Не хотелось бы, чтобы они застали нас врасплох, спящими.

Гоблин молча подал мне руку, и мы пошли к своей «берлоге», освещая дорогу «факелом» из намотанной на палку тряпки, пропитанной гудроном. Поначалу у нас были фонари, но батарейки быстро сели, приходилось обходиться подручными средствами.

- Цирк уродов, - вздохнул Гоблин. – Факелы, развалины… И всякие пулеметы-гранатометы с неограниченным боеприпасом.

Наша с ним «берлога» представляла собой некогда обширное помещение на первом этаже многоэтажного дома. Когда он рухнул, потолочное перекрытие переломилось и сложилось шалашом. Рядом был большой универмаг, из руин которого мы притащили уцелевшие матрасы, подушки и прочие необходимые вещи.

Устроившись на ночь, мы погасили коптилку. Гоблин спал на удивление тихо – не храпел, не сопел, не ворочался. Как будто его и не было. Поначалу меня несколько смущало полное отсутствие интереса ко мне. Молодой мужик, экстремальные условия, спящая рядом женщина… Но я объяснила это себе изрядной разницей в возрасте и успокоилась. Меня это вполне устраивало – хотя легкая досада на заднем плане порою и пробегала. Сегодняшний разговор поставил все на свои места. Причины этой аномалии я не знала – но она меня почему-то ни капли не интересовала.

Обычно после боя я засыпала мгновенно, но в этот раз не спалось. Вопрос Гоблина о том, кем я была раньше, пробил брешь в моей защите. Воспоминания нахлынули, затопили. Как ни старалась я снова отгородиться от них, смогла лишь переключиться с прошлого на момент катастрофы…

В тот день нам действительно удалось сбить мутантов в кучу и подогнать к морскому берегу прицельным огнем с десяти точек. Мы уже знали, что мутанты не переносят воду – она растворяет их тела без остатка. Это была то ли оплошность программистов, то ли нестыковка разработчиков разных уровней. Дело в том, что пройти один из уровней можно было, лишь столкнув мутанта в реку. Видимо, это свойство автоматически распространилось на всю игру.

Потом никому не удалось вспомнить, кто именно сказал роковую фразу: «Им уже никуда не деться, давайте сделаем перерыв на кофе». Но согласились все. Мы играли уже несколько часов, кому-то хотелось в туалет, кому-то надо было позвонить, кто-то отсидел ногу. На счет «три» нажали «паузу», договорившись вернуться ровно через десять минут.

Я сидела перед монитором, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Сначала мне показалось, что низкий, едва слышный гул доносится из-за стены. Потом – что из колонок. Звук становился все громче, он раздавался уже отовсюду, резонировал в желудке, в черепе, раздирал тело в клочья. Я закричала и потеряла сознание.

Открыв глаза, я поняла, что лежу на груде обломков. Спина, голова, руки, ноги – все тело пульсировало невыносимой болью. Но через некоторое время боль начала стихать, и я, хоть и с трудом, но смогла встать.

Это было похоже на кошмарный сон, когда никак не можешь проснуться. Город исчез. В воздухе стояла пыль, пахло гарью. Кругом – руины, машины, сбившиеся в кучу на перекрестке, в отдалении что-то горело. И ни души…

Под ногой неприятно хрустнуло, я опустила глаза и снова чуть не упала с диким воплем. На асфальте лежал скелет женщины - синее пальто, черные сапоги, сумочка. Поодаль я увидела множество других скелетов – мужских, женских, детских. Все они выглядели так, словно с момента их смерти прошло лет сто.

Дальнейшее моя память милосердно прикрыла – видимо, чтобы избавить меня от сумасшествия. Кажется, я долго шла куда-то и никак не могла понять, где нахожусь. Как вспышки в темноте – вот я забираюсь в кузов перевернутого фургона, вытаскиваю из ящика пакет с нарезанным батоном. Устраиваюсь на ночлег в легковушке, вытащив из-за руля скелет водителя. Нахожу выброшенный из витрины магазина манекен, натягиваю серый комбинезон взамен своей порванной одежды и удивляюсь, что он кажется мне странно знакомым.

Потом уже мы подсчитали, что с момента катастрофы до нашей встречи прошла неделя, но для меня эти дни слились в одно страшное время. Я шла и не находила ни одного живого человека – только скелеты, скелеты, скелеты.

Гоблина я не узнала. Да и как я могла узнать того, кто был для меня лишь виртуальным персонажем. Но как же я обрадовалась этому одетому в такой же, как я, серый комбинезон мужчине – живому мужчине! – не описать. Когда первый восторг улегся, он показался мне смутно знакомым.

- Квака? – спросил он, удивленно приподняв брови.

В этот же день к нам присоединились Оршавенд и Локи, на следующий – Клякса, Крыса-Лариса, Профф и Мистагог. Последними пришли Медвед и Секунда. Все в серых комбинезонах. Практически таких же, как в игре - именно по ним мы отличали друг друга от мутантов. Если сначала мы удивлялись, ломали головы, строили догадки, то потом махнули рукой: видимо, по неведомой нам причине мы должны были собраться все вместе.

Рассказы наши мало чем различались. Все мы обнаружили себя лежащими на улице, а не под развалинами, как, по идее, должно было быть. Все долго шли куда глаза глядят. Все нашли комбинезоны и переоделись.

- Узнаете место? – спросил Гоблин.

- Не может быть! – ахнула Клякса.

- Десятый уровень! – в один голос выкрикнули мы с Медведом.

- Да, именно здесь он начинался, - кивнул Профф. – У заваленного подземного перехода. Это что же, мы каким-то образом реально попали в игру?

- Нет, - отрезал Гоблин. – Это не игра. Это реальность. В игре не было скелетов. Не знаю как, но это игра прорвалась в реал… И уничтожила все. Вы знаете, что это? Это Таллинн. Бывший Таллинн. Я здесь родился и жил до пятнадцати лет. Если пойти в ту сторону, то можно выйти к морю. Туда, где Пирита впадает в залив. Те, кто придумал игру, просто взяли настоящие места, изуродовали их и перемешали. Сначала в виртуале. А теперь – в реале.