Патрисия начала постанывать, когда его сила, наполняя удовольствием, подтолкнула ее к оргазму. Джек привлек подрагивающее тело к себе, выпивая крики с ее губ. Член прижался к ее бедру. Он хотел почувствовать Патрисию, ощутить, как она сжимается вокруг него. Сгорая от жажды, он приподнял ее, усадил на прилавок и склонился над ней. Патрисия неуверенно рассмеялась.

— А ты… ты превратишься в демона? — спросила она, когда он потерся членом ей между ног.

— А ты хочешь?

Патрисия закусила нижнюю губу и кивнула.

— Если я сделаю это, Триша, назад пути не будет. Если ты примешь меня, то завтра я отправлюсь к твоему отцу, и ты станешь моей женой еще до конца месяца. Ты должна быть абсолютно уверена.

— Покажи мне, — прошептала она.

Да будет так. Закрыв глаза, Джек заставил силувлиться обратно в его тело. Он застонал, когда из спины проклюнулись крылья, и стиснул край столешницы, когда когти толкнулись из-под ногтей. Было больно, но такова цена чувства свободы, всегда следовавшего за изменением. Он расправил крылья и открыл глаза, обнаружив, что Патрисия смотрит на него снизу вверх.

— Твои глаза не горят.

— Они светятся, только когда я переношу собранные души. — Джек ждал, что Патрисия испугается, но страха в ней не было. Трепет. Волнение. Но не ужас.

Она подняла руку, и кончики ее пальцев пробежались по перьям крыла. Джек шумно выдохнул.

— Ты точно хочешь этого? — Он должен был удостовериться.

Патрисия поймала его взгляд и кивнула.

— Слава Богу. — Он толкнулся в нее одним резким движением, преодолевая преграду между невинностью и экстазом. Патрисия вскрикнула, и он ощутил мимолетную боль, на мгновение ослепившую ее. Несколько секунд он оставался неподвижным, пока боль не стихла и Патрисия вновь не кивнула. Джек подался назад, застонав, когда ее плоть сжалась вокруг него, словно не желая выпускать. Затем он снова погрузился в нее, и Патрисия изогнулась, поднимая бедра, встречая его. Джек задвигался в такт биению своего сердца, то выскальзывая, то вновь проникая в ее сладкое влажное лоно.

Она стонала все громче по мере того, как в Джеке скручивалась тугая спираль напряжения. Патрисия потянулась за ним, обхватывая плечи, впиваясь в них ногтями и только усиливая этим его страсть. Она не могла знать, что эти крошечные уколы вызывали в нем желание просто раствориться внутри нее. Джек перенес вес своего тела на одну руку, а другой осторожно, чтобы не поцарапать когтями, обхватил запястья Патрисии и прижал их к столешнице над ее головой. Она задохнулась от того, насколько ей понравилась такая властность. Стиснув колени, она обвила Джека ногами, бросая вызов его контролю.

— Я же пытаюсь не сделатьтебе больно, — прорычал он. При каждом рывке его бедра ударялись о ее. Опустив голову, он лизнул ее подбородок, затем шею. Джек ощущал, как возбуждение Патрисии струится густыми потоками, которые можно было попробовать на вкус. Он закрыл глаза, наслаждаясь нежнейшими поцелуями и мягкими касаниями ее губ. А затем по его плечу скользнули зубки, слегка прикусывая кожу, и волна горячего удовольствия пронеслась по всему его телу. Он вцепился в край прилавка, чувствуя, что древесина не выдерживает его натиска.

— Кажется, ты решила меня прикончить, — упрекнул он Патрисию. Она укусила снова.

На этот раз сильнее.

Его силавзорвалась внутри нее, Джек просто не мог ничего с собой поделать. Он заполнял Патрисию, пульсируя в такт биению ее сердца. Она содрогнулась и закричала от экстаза, когда Джек еще раз толкнулся глубоко в нее. Страсть пронзила его, словно молния, и он, полностью распахнув крылья, наклонился, накрывая рот Патрисии требовательным поцелуем.

Ее тело содрогнулось под ним, тихие стоны задрожали под его губами, и силаДжека захлестнула ее. Прими меня.Он понял, что Патрисия услышала этот тихий призыв по тому, как она тихо выдохнула. Он заполнил ее своей силой, и девушка выгнулась под ним дугой. Ее воспоминания затопили его, и он нашел тот момент, когда Патрисия впервые увидела демона. Что она выберет: Джека или обычную жизнь? Прими меня.

Этот момент казался мучительно бесконечным. Затем Патрисия обвила его руками и поцеловала. Джека охватило горячее белое пламя и последовавшее за ним головокружительное освобождение. Его стон заметался между стенами, и бедра дернулись еще несколько раз прежде, чем Джек замер.

В магазине воцарилась тишина, которую нарушали лишь потрескивание огня в печи, их неровное дыхание и стук дождя по крыше. Джек опустил взгляд на Патрисию и обнаружил, что ее веки опущены, а голова безвольно склонилась набок. Он выскользнул из нее и только теперь заметил, что его когти глубоко вонзились в прилавок. Рывком высвободив их, он нахмурился, глядя на оставшиеся царапины.

Все еще чувствуя головокружение после сокрушительного оргазма, он свернул крылья, чтобы они вновь стали частью его кожи. Когти втянулись обратно, и Джек чуть поморщился от жалящих уколов. Вновь приняв облик человека, он шагнул к Патрисии.

— С тобой все в порядке? — он ждал ответа, но она только что-то тихо пробормотала. — Триша, тебе больно?

Она открыла глаза, взглянула на него и облизала губы.

— Я голая?

Проклятье. Джек опустил голову. Она была нужна ему. Но Патрисия решила по-другому, и теперь ему придется отпустить ее. Он провел рукой по волосам.

Тихое хихиканье заставило его снова взглянуть ей в лицо, и только теперь он заметил, что в зеленых глазах пляшут чертики.

— Я так и знала, что эти россказни про поцелуй демона — вранье.

Джек выдохнул и схватил ее за руки, вынуждая усесться.

— Я тебя придушу, женщина. — Он поставил ее на ноги и сгреб в объятия. — А я уж думал, как объяснить тебе, почему мы оба обнажены.

Она вновь рассмеялась, прижимаясь щекой к его плечу.

— Я слышала тебя… в моей голове, — сказала она после небольшой паузы. — Ты умолял меня полюбить тебя.

— Я всего лишь предлагал принять меня, — поправил ее Джек.

— Нет, ты умолял подарить тебе мое сердце, я совершенно четко это расслышала. — Патрисия взглянула на него снизу вверх. — А потом словно весь мир взорвался в самом сладчайшем удовольствии, которое только можно представить. Просто нет слов…

— Я тоже это почувствовал. И демоны никогда не опускаются до просьб.

Однако в этот момент он и правда чувствовал в груди какое-то стеснение. Глубокое чувство, которого он совсем не ожидал.

Джек понял, что это любовь и был готов на все, даже унизиться до мольбы, лишь бы сохранить ее. Патрисия принадлежала ему. И Джек знал, что и он принадлежит ей.