— Это так…Но всё же, одно дело добиться Катиной, как я считал, любви, и совсем другое услышать от неё, что она не любит.

— Можно подумать, люди всегда говорят правду! — это уже не выдержал Габриэль.

Он чувствовал, что их друг прекратил быть их другом в том смысле, в котором они привыкли его видеть. Слишком много от человека теперь было в нём. И останься он с ними здесь, он будет обречён на жуткие муки. А, значит, им было необходимо сделать так, чтобы он снова оказался внизу.

— Разиэль, ты же должен сам понимать, что поступил как слабый человек! Да, эти твои возвышенные чувства по отношению к Кате — это прекрасно. Но такая любовь, привычная для тебя, на земле не имеет ни одного шанса на выживание! Для людей любовь — это бесконечная борьба. Как иногда мне кажется, они получают удовольствие, когда страдают от любви. Чуть только всё начинает идти ровно, и они обязательно начинают изыскивать способы, которые в итоге приведут их к страданиям. Твою высшую любовь будут использовать себе во благо и при этом ещё и ругать тебя за то, что ты не можешь дать чего-то другого.

Авиталь сделала глубокий вдох и повернулась к Разиэлю.

— Но ты можешь, Разиэль, я знаю это. Просто поверь.

— Нет, Авиталь, я не хочу больше так страдать. Какой смысл мне быть внизу, если Екатерина не будет со мной?

— А кто тебе сказал, что она не будет с тобой? Иди, добивайся её, не торопись. Но добивайся в этот раз для себя в первую очередь, потому что это нужно тебе!

Давид прикрыл рот ладонью и с неподдельным восхищением воззрился на Авиталь.

— Авиталь, Господи! А я то уже было подумал, что кредитование — это то земное знание, которое будет больше всего поражать меня на небе! Но ты, учащая Разиэля чисто человеческому мужскому эгоизму, — это высшее удивление для меня!

— Давид, прекрати паясничать, — Авиталь сказала это строгим тоном, но было видно, что она не гневается, — Разиэль, ты должен сделать выбор. Времени мало.

Разиэль вздрогнул, словно всё, что происходило кругом, не имело к нему никакого отношения.

— Выбор? Какой выбор? — он тяжело вздохнул, — Я сделал свой выбор ещё внизу, когда мы с Катей были на мосту.

— Ты не возвращаешься на землю? — ещё раз спросила Авиталь.

Разиэль чуть помедлил, и было видно, что он сомневается.

— Нет, я не возвращаюсь на землю, — тихо, но отчётливо проговорил он.

— Хорошо, тогда я должна кое-что показать тебе, — Авиталь провела рукой, и в воздухе появилось видение. Разиэль напрягся и сжал руки в кулаки, поняв, что это видение о том, что сейчас происходило на мосту.

Первое время Катя стояла бездвижно. Рот был открыт в безмолвном крике ужаса, а ногти впились в кожу сжатых в кулаки ладоней до крови. Но она не замечала боли, потому что перед глазами так и стояла жуткая сцена, когда джип Олега улетел вниз с моста.

Водители, едущие по дороге, уже притормаживали и выбегали из машин, чтобы посмотреть, что же случилось с машиной, рухнувшей в воду. Кое-кто даже раздевался, очевидно, решив броситься в воду и спасти водителя. Кто-то звонил по мобильному. Катя сорвалась с места и ринулась к пробитому ограждению, застывая на самом краю. Ей показалось, что сквозь толщу воды она увидела мелькнувшие фары красного цвета.

— Олег, Боже мой!

Интересно, чей это голос так громко разносится совсем рядом? Такой громкий и разрывающий тишину. Невыносимый крик.

— Господи! Господи! Прошу, только не это!

Снова кричала женщина, и кричала совсем рядом. Пусть она замолчит, пусть все оставят её в покое, застывшую на самом краю этого чёртова моста! Она ведь всё равно не может упасть туда, потому что она стоит на ногах очень твёрдо, да и что-то удерживает её за руки.

Катя чувствовала только холодный дождь и не слышала и не видела больше ничего. Какие-то отсветы красного цвета справа, а может слева, кто-то лезет в воду, а Катя так и стоит, застывшая на мосту.

Её колен коснулось что-то твёрдое, холодное и мокрое, а женщина снова закричала ей в ухо:

— Прошу, Господи! Умоляю, верни мне Олега! Я люблю его, Господи! Люблю!

Да какая же настырная дама! И зачем так орать об этом на всю улицу? И что это за боль в ладонях и кто убрал это холодное с колен и тянет её назад? А что это укололо её в плечо?

Нет, нужно просто закрыть глаза и провалиться в темноту, так будет лучше.

Катя прикрыла ставшие тяжёлыми веки и провалилась в благословенную тьму.

Разиэль, с нескрываемым ужасом, застывшим в глазах, смотрел на то, как Катя мечется по мосту, как её хватают за руки и тянут назад от той пробоины в перилах, которую оставил после себя джип Олега. Девушка вырывалась, кричала, пыталась оказаться как можно ближе к краю. Её удерживали за руки двое мужчин.

Машину уже пытались достать, но Разиэль не обращал внимания ни на что: для него мир сузился до хрупкой фигуры Екатерины, которая сходила с ума на мосту. Вот она упала на колени и стала кричать. И каждое её слово врезалось в сердце Разиэля острейшей бритвой. К ней подбежали доктора из кареты скорой помощи, потом что-то сделали, она обмякла в их руках, и один из мужчин подхватил её на руки и понёс к машине.

Авиталь стёрла видение, и Разиэль оглядел ангелов. Все сидели тихо, никто не мог проронить ни слова.

— Я хочу вниз, — прохрипел Разиэль, вскакивая на ноги.

— Ты уверен? — шепнула Авиталь, которая понимала, что теперь уже ничто не удержит Разиэля на небе, — Ты ведь сам сказал только что…

— Я хочу вниз! — закричал Разиэль, не обращая внимания на то, как Габриэль испуганно ойкнул.

— Хорошо, но больше у тебя не будет ни нашей помощи, ни возможности вернуться сюда.

Последние слова она уже произнесла тогда, когда Разиэль исчез.

— Боже мой! Какие метания! — покачал головой Давид, — Хочу вниз, не хочу вниз.

— Ну, в нём слишком много от человека, — подмигнула ему Авиталь, — И в этом его плюс, по крайней мере, для того, чтобы остаться на земле, ему нужно, наконец, стать человеком хотя бы процентов на девяносто. А, я уверена, он многое понял после того, что произошло и он на верном пути.

Разиэль с трудом открыл глаза и тут же снова зажмурился от нестерпимого света. Было абсолютно ясно одно, — он снова оказался на земле, и это самое главное. После того, что он увидел сегодня (а, может, и не сегодня) на небе, другого желания, как снова оказаться рядом с Катей и услышать слова о её любви, у него и быть не могло. В горле как-то странно першило, на лице было что-то вроде маски, в носу какие-то трубочки. В общем, несмотря на отменное ангельское здоровье, с телом было явно не всё в порядке. Но это было его тело, именно в нём ему предстояло просуществовать до конца его земной жизни, а, значит, больше подобных эскапад он вытворять был не должен.

Только сейчас Разиэль понял, что он в первую очередь переживает за своё тело, в то время, как раньше первой его мыслью была бы мысль о том, как там Катя. Интересно, это нормально? Может, это и есть то самое, о чём говорила Авиталь? Эгоистичное отношение человека? Разиэль и сам не знал, что он чувствует по отношению к этому новому ощущению, но уж точно мог сказать, что никакого отвращения не было.

Ангел сделал ещё одну попытку открыть глаза и ему это удалось. Правда, положение, в котором он находился, ему решительно не нравилось. Было почти невозможно пошевелиться, не говоря уже о каких-либо других действиях.

Зато ему удалось немного приподняться и осмотреться. Он находился в больнице, это место он знал очень хорошо, потому что ему довелось находиться в нём, как только он начал свою земную жизнь. Тот свет, который ему поначалу показался слепящим, был ничем иным, как приглушённым светом от нескольких электрических лампочек, встроенных в подвесной потолок. Прямо напротив его постели, свернувшись калачиком в кресле, спала Екатерина. Разиэль сделал глубокий вдох и стащил маску с лица. Вот и ещё одно свидетельство его эгоизма: он предпочёл разбудить Катю, потому что ему нестерпимо хотелось услышать её голос. Хотелось взглянуть в её глаза и увидеть в них подтверждение её слов.