— В первую очередь позаботиться о твоей безопасности. Ты карпатская женщина. Именно ты будешь его целью, — его рука легла ей на затылок, снимая охватившее ее напряжение. Он оберегающе склонился над ней, словно любовник, его рот вплотную приблизился к ее.

Франческа знала, что все это напоказ, но все равно почувствовала себя желанной. Она ощутила внезапное дикое желание вцепиться в него, в его силу и спокойствие. Присутствие вампира ни в коей мере его не тревожило. Габриэль излучал полнейшую уверенность в своей способности уничтожить тварь.

— Я выманю его на открытое пространство. Подожди, пока я этого не сделаю и не удостоверюсь, что он тут один. Как только я буду это знать, я пошлю тебе предупреждение. И ты сразу же исчезнешь, распавшись на молекулы, очень крошечные, выследить которые будет не по силам никому, кроме наших лучших охотников. Отправляйся домой и прими меры безопасности. Я буду оставаться вместе с тобой, слившись сознаниями, пока мне не придется разорвать эту связь, чтобы убить. Не дотрагивайся до моего сознания, если только тебе не будет грозить опасность. Тебе нет никакой необходимости переживать подобное насилие, — его губы скользнули по ее. Бархатисто мягко. Он нашел уголок ее рта и на мгновение задержался там, словно впитывал ее ощущение и вкус.

Франческа напомнила себе, что все это было напоказ. Что ее телу не нужно вспыхивать пламенем, а сердцу кувыркаться так вероломно.

— Скажи, что мне делать, чтобы помочь тебе. Я не хочу оставлять тебя одного бороться с этой тварью.

Он тихо рассмеялся, от его теплого дыхания взметнулись завитки волос на ее хрупкой шее. Его согрело, что она предложила это, когда он чувствовал ее страх, бьющийся внутри него. Он не мог ничего с собой поделать и знал, что пользуется нечестным преимуществом ситуации, чтобы дотронуться до нее, поцеловать, еще чуть больше заявить свои права на нее. Он говорил себе действовать медленнее, не подталкивать ее слишком сильно. Если бы она только не была такой привлекательной, это сделало бы его план намного легче: внезапно напасть, окружить ее, приблизиться и завладеть прежде, чем она поймет, что происходит.

— Я древний охотник, милая. Для меня не составит проблемы разобраться с этим нечестивцем, — он бесконечно нежно поцеловал ее в лоб, неохотно отпуская ее.

Габриэль развернулся и пошел от нее к концу моста, бросив взгляд на небо.

— Выходи, малец. Выходи и встреться лицом к лицу с тем, кому ты так открыто бросил вызов, — его голос был мягким, нежным и подчиняющим, он вползал в голову, все продвигаясь и продвигаясь вперед, пока там не осталась только одно. Повиновение. Габриэль отошел подальше от Франчески, к покрытой травой поляне. — Ты просил правосудия нашего народа, нечестивец, и я не могу поступить по-другому, кроме как угодить тебе. Выходи ко мне.

Франческа не могла оторвать глаз от древнего воина. Он стоял высокий и широкоплечий, его волосы развевались на легком ветерке. Его лицо было строгим и одновременно нежным. Он казался расслабленным, но все же производил впечатление огромной силы. Его голос завораживал, манеры были уверенными. Он выглядел непобедимым. Она задохнулась, увидев вампира, появившегося из-за густых кустов левее Габриэля. Создание медленно двигалось вперед, борясь на каждом шагу, рыча и брызгая слюной, шипя от ненависти. Она никогда не видела вампира так близко, и вид его был ужасен. Глаза ввалились и покраснели. Зубы были гнилыми, неровными и покрытыми темными пятнами. Кожа на нем, казалось, висела, словно не походя ему.

Сильнее чем взгляды отталкивающего существа Франческу напугало коварство, лукавая ненависть, скользившая в его глазах. Франческа, отодвинувшись от него как можно дальше, тем не менее, все еще могла чувствовать зловоние разврата, окружавшее его. Она заставила себя смотреть на это создание, заставила себя почувствовать это зло. Это было важно, чтобы просто понять, с чем Габриэль сталкивался всю свою жизнь. Этот монстр. Как их много? Как часто? Скольких из них он знал лично, с кем вырос, прежде чем они обернулись? Она считала свою жизнь трудной и одинокой, но глядя на немертвого, начала понимать, на что, должно быть, была похожа жизнь Габриэля.

Все эти века она смотрела на него как на героя, как на почитаемого легендарного защитника как бессмертных, так и смертных. Только теперь она поняла, что означает быть охотником. Его собственный народ боялся его силы и навыков. Мужчины держались подальше от него, страшась, что позднее он может начать охотиться и уничтожать их. Он никогда не мог себе позволить иметь друзей. Хуже, его обожаемый брат стал вампиром, и Габриэль вынужден выслеживать его, сражаться с ним снова и снова на протяжении веков.

— Я могу помочь.

— Ты можешь сделать так, как я тебя проинструктировал. Я буду в большей опасности, если мне придется волноваться о твоей защите. Он будет стремиться использовать тебя. Когда он поймет, что не сможет справиться со мной, в отместку постарается уничтожить тебя, — Габриэль послал ей волну тепла. — Спасибо, Франческа. Я вскоре присоединюсь к тебе дома.

Габриэль все свое внимание обратил на вампира, который, освободившись от порабощающего влияния его голоса, начал подкрадываться к нему. Габриэль улыбнулся, блеснув безукоризненно белыми зубами.

— Как погляжу, ты спешишь привести свой приговор в исполнение. Я происхожу из древнего рода истинных защитников наших людей. Я Габриэль. Ты знаешь обо мне, ты вырос на историях о моих подвигах. Нет никакой возможности победить такого, как я. Подойди, прими свой приговор спокойно, с достоинством, помня о том, каким великим карпатцем ты когда-то был.

Вампир снова зашипел, пламя запрыгало в его красных глазах, его ноги подтащили его еще ближе, несмотря на решимость напасть на своих собственных условиях. Интонации голоса Габриэля были такими чистыми и верными, что раздражали немертвого, причиняя боль. Он больше не мог слышать эти звуки, как не мог смотреть на свое отражение в зеркале и игнорировать принуждение, вплетенное в нотки этого голоса. У него не было выбора, кроме как двигаться все ближе к охотнику. Слова подорвали его уверенность в своей собственной способности сражаться и разрушать. Кто мог уничтожить такого охотника? Как много других пало до него от рук этого многовекового воина?

Вампир покачал головой, напевая про себя в попытке воспрепятствовать заклинанию, которым охотник опутал его. Неважно как сильно он пытался вырваться, его ноги продолжали нести его вперед. Ужасный голос продолжал говорить тихо и ясно, и очень нежно.

— Ты не в состоянии уничтожить меня. Я запрещаю тебе менять форму. Ты подойдешь ко мне и примешь правосудие нашего истинного принца.

Габриэль не сдвинулся ни на шаг. Он стоял спокойно, опустив руки, его лицо не выражало никаких эмоций. Ни ярости. Ни раскаяния. Только его глаза были живыми, тлея силой. Беспощадной. Безжалостной. Зоркие глаза хищника. Они мерцали угрозой, жестокостью. Однако вампир не мог остановить своего приближения. Теперь он рычал, его ноги волочились, поскольку он бился и боролся, лишь бы не двигаться вперед, лишь бы не повиноваться этому мягкому, нежному голосу. Голосу смерти. Который все говорил и говорил. Тихо и убедительно, настойчиво подчиняя себе.

Франческа знала, что должна повиноваться Габриэлю. Поэтому она растворилась в прекрасном тумане и отодвинулась как можно дальше от участников сражения. Она никогда не видела ничего более пугающего, чем вампир. Он источал зло, однако Габриэль стоял спокойно, высокий и надежный, невероятно красивый в своем свете и правде. Он казался ей ангелом с мечом, темным стражем врат, защитником более слабых. От его вида у нее захватывало дух. И она по-настоящему гордилась им. Гордилась его решением принести жертву, которую должен был.

Вампир приложил все усилия, чтобы испариться, но обнаружил, что не может этого сделать. Это было похоже на то, словно все его клеточки и ткани больше не отвечали на его команды. Охотнику каким-то образом удалось опутать его, заманить в ловушку своим голосом так, что его состоящее из плоти и крови тело реагировало только на чистоту этих ноток, на совершенство этого тона.