Когда военачальник увернулся и заколол своего противника, Мист нахмурилась. Он был высоким мужчиной, ростом, как минимум, шесть с половиной футов [1], но, в то же время, поразительно быстрым. Склонив голову, она стала пристально рассматривать его. Он был хорош. Она разбиралась в искусстве боя, и ей нравился стиль военачальника. Он играл грязно. Молниеносный выпад мечом, тут же, удар кулаком, нырнуть, парировать, врезать локтем. Мист нравилось наблюдать за ним, однако, она бы многое отдала, чтобы оказаться там, вниз, в самой гуще битвы. Против обеих сторон. Против него.

И она играла бы еще грязнее.

Его пристальный взгляд снова и снова возвращаться к ней, даже убивая, он не отрывал от нее глаз. В ответ на один такой взгляд, она однажды вполне искренне послала ему воздушный поцелуй, посчитав это лучшей наградой.

Даже громогласно выкрикивая приказы, и раздавая команды армии вампиров, при этом, не раз демонстрируя, надо сказать, блестящую стратегию, он находил время смотреть в ее сторону. Мист внимательно следила за ходом битвы, словно смотрела телепередачу «Решающие Сражения» [2]на канале A&E [3], с ним, в главной роли, и неохотно отмечала про себя эффективность использования его армией кислотных гранат и другого оружия.

Существа Ллора презирали такое человеческое оружие. Ведь единственными, кого оно могло убить, были люди, а нападать на слабых существ — это более чем неспортивно… А вот с пулями дело обстояло иначе. Мало того, что они изрядно портили дорогую, дизайнерскую одежду, так еще и причиняли боль. К тому же они могли обездвижить бессмертного на несколько бесценных секунд, которых было вполне достаточно, для того, чтобы противник мог воспользоваться преимуществом, и отрубить вам голову в нечестном бою. С таким раскладом, они могли бы легко захватить такой «Неприступный» замок, как, например, у Иво Жестокого.

Мист едва заботило то, что Иво, ее тюремщик и мучитель, собирался вручить свою задницу на серебряном блюде этому военачальнику с его запрещенным и современным оружием. Хотя в ее ситуации, это абсолютно ничего не меняло, ведь эти повстанцы — обращенные люди, известные, как «Те, что обуздали жажду», все равно были вампирами. А кровный враг — это кровный враг.

Внезапно замок дрогнул от взрыва, и с потолка камеры Мист полетела каменная крошка и посыпались обломки. В других сырых тюремных камерах, расположенных ниже по коридору, послышались беспомощные рёвы никчемных созданий. С каждым удачным взрывом, сотрясающим замок, завывания становились все нетерпеливее, пока… внезапно не стихли и все не закончилось. На замок обрушилась тишина. Еще кое-где отдавалось эхо взрывов, слышались приглушенные стоны…

Замок больше не держал оборону. Его обитатели исчезли, переместившись, оставив после себя лишь пустые помещения и сожженные записи, хранившие сведения об Орде.

Она слышала, как повстанцы обыскивали недра замка, но знала, что они не найдут здесь своих врагов. Здешние обитатели были не тем типом существ, которые боролись бы до смерти, до самого победного конца. Они скорее принадлежали к тем, кто считал, «отступить — не значит признать себя побеждённым».

Внезапно Мист услышала удары тяжелых ботинок о каменный пол темницы и уже знала, что это был он. Военачальник подошел к решетке ее камеры и остановился прямо перед ней.

Со своего места на окне, она изучила вампира уже с более близкого расстояния. У него были густые, прямые черные волосы, с прядями разной длины, закрывающими лицо. Он, наверняка, срезал их ножом несколько месяцев назад, с тех пор даже не думая их поравнять. Несколько прядей остались вне поля его зрения, а потому, сохранились в первозданном виде, равно, как и несколько мелких, спутанных косичек, таких, которые раньше носили берсеркеры. Его руки украшали шрамы, а огромное сильное тело, казалось, сплошь состояло из мускулов. Ей хотелось замурлыкать. Очевидно, отдел по подбору киноактеров, только что прислал сюда непревзойденный образец мужского начала в лице этого военачальника.

— Спускайся оттуда и подойди ближе, — скомандовал он. Его голос был низким, с русским акцентом. Аристократичный. Так говорили люди, занимавшие положение в обществе.

— А если не спущусь, что тогда? Кинешь меня в темницу или запрешь в камере?

— Я могу освободить тебя.

Она оказалась у решеток камеры раньше, чем он успел отвести взгляд от окна. Отвисла ли его квадратная челюсть, хотя бы на самую малость? Мист пыталась услышать его учащенное сердцебиение, но так ничего и не последовало, лишь тишина, и, ни единого звука, ни одного удара. Так, значит, вампир еще одинок? Его глаза не были окрашены кроваво-красным, что, обычно, говорило о необузданной жажде крови. А, значит, он никогда не пил никого досуха, не лишал жизни, поддавшись голоду, а, следовательно, он совсем отказывается пить кровь из кого-либо?

Обычно, при виде Мист, ключ сразу оказался бы в замке, но когда вампир увидел ее лицо вблизи, то замешкался. Его губы слегка приоткрылись, и Мист увидела клыки. Ничего удивительного, что они выглядели сексуально — не сильно заметные, но все же намного длиннее, чем клыки у людей.

Когда она заметила небольшой, но восхитительный шрам, проходящий вдоль его рта, где-то снаружи ударила молния. Вампир не дрогнул от грохота и даже взгляда не бросил в ту сторону, он был слишком занят, разглядывая ее.

Мист привлекали шрамы, как и любые другие доказательства боли. Она считала, что боль ковала силу, а сила, в свою очередь, порождала электричество. И все это воплотилось для нее в этом вампире.

Возможно, под густыми прядями волос, у него даже не было глаза.

Она с трудом сдержала гортанный рык, когда протянула руку, чтобы зачесать его волосы назад. Но он оказался быстрее, успев перехватить ее движение. Существо зазывающе поманило его пальчиком, и спустя мгновение, он отпустил ее руку, тем самым, позволяя коснуться его. Когда она провела рукой по его волосам, откинув их назад, ее взору открылось суровое, мужественное лицо с резкими чертами, покрытое песком и пеплом сражения.

У него все же были оба глаза, и они полыхали как расплавленное серебро с бронзовым отливом.

Когда она, наконец, убрала руку, он нахмурился, сбитый с толку. Возможно, его смутил ее явный интерес, а может и вид ее пальчиков, маняще постукивающих о прутья решетки, в то время, как ее взгляд ни на миг не отрывался от его рта. Она была удивлена тем, насколько чувственно это оказалось, тем более, что вампир мог воспользоваться ситуацией, чтобы навредить ей.

Вот уже тысячелетие она носила эту золотую цепочку на талии, и она никогда не казалось такой непомерно тяжелой, как сейчас.

— Кто ты? — спросил он невероятно приятным низким голосом. И в этот момент, она поняла, что его акцент был не русским, а скорее имел эстонские корни.

Ее смутил его вопрос, но вместо ответа, она убрала назад волосы и показала ему остроконечные ушки. — Будут предположения? — Слегка приоткрыв рот, она постучала языком по небольшим скрытым клыкам. Безрезультатно.

Очевидно, дошедшие до нее слухи оказались правдой. Он был предводителем этой армии, вероятнее всего генералом, но понятия не имел, что она была его заклятым врагом. Наверняка, он решит, что она фея или нимфа. По правде, она предпочла бы быть феей, ибо при мысли быть принятой за одну из этих маленьких шлюшек, ее прямо передергивало…

Покачав головой, она подумала, что до тех пор, пока он не знает, что она Валькирия, ее вполне устраивает такое положение дел.

Для Мист и ее сестер, убить ничего неподозревающих Вампиров, Обуздавших жажду, было бы намного проще. Даже слишком просто. Словно быть своим собственным тайным Сантой на Рождество.

Мист только что, на собственном опыте, убедилась в правдивости сплетен, витающих в Ллоре. Эта Орда, действительно, не могла отличить голову от задницы.