Конрад думал, что ему нравились высокие светловолосые женщины, нордической внешности, с позолоченной солнечными лучами кожей от длительного пребывания на открытом воздухе. Эта женщина, напротив, была миниатюрной, с бледной кожей и не выше пяти футов ^[28] ростом. И её волосы были черны, как ночь.

В своей наполненной тяготами человеческой жизни Конрад едва ли удостоил бы её хотя бы жалостливым взглядом, ведь такая хрупкая девушка скорее всего не пережила бы очередную зиму в его разрываемой войной стране.

И она на самом деле долго не прожила. На вид ей было немногим за двадцать. Если призраки появлялись в результате насильственной смерти, то как она встретила свою кончину так рано?

Этого не случилось бы, если бы у неё был сильный защитник.

«Я был сильным», — подумал Конрад и низко зарычал. — «Если бы она была моей женщиной, я бы её уберёг».

Может быть, встреть он эту девушку на самом деле в прошлом, он не предрёк бы ей так поспешно гибель в ближайшую зиму и не отвернулся от неё. Может, он сблизился бы с ней. В своей обычной грубой манере, но он мог бы предложить ей покровительство и защиту. В конце концов, Конрад был опытным офицером, благородного происхождения — и, по крайней мере, до Великой Войны это что-то, да значило. Возможно, она приняла бы его.

«О, мой Бог, иметь такую женщину на своём попечении… брать её каждую ночь…»

Конрад мог живо представить себе, как это могло бы быть. В течение минувшего дня привычные кошмары вампира начали перемежаться странными видениями, в которых он, удерживая руки этой девушки над головой, накрывал собой её восхитительное маленькое тело.

«Существует грань… черта…» — взывал к остаткам благоразумия Конрад. — «Но может ли статься так, что эта женщина реальна?»

В таком случае вполне вероятно, что призрак не плод его воображения, и что вот уже три дня он прожил без единой галлюцинации. Последний раз подобное случалось с ним не меньше сотни лет назад.

А это могло означать, что он, возможно… начал исцеляться.

Словно вспышка в его сознании всплыло воспоминание, и он понял, о чём сожалел, чего жаждал так страстно…

Однако его размышления прервали Николай и Себастьян. Они вошли в комнату с одинаковыми хмурыми выражениями на лицах и направились прямо к нему.

«Почему у Николая шприц в руках?»

— На черта этот долбанный укол? Я ничего не сделал, — низким, предостерегающим голосом обратился к ним Конрад.

— Нет, но мы опасаемся, что ты можешь что-нибудь натворить, — ответил Николай. — Нам нужно вывести тебя из комнаты, а это убережет тебя от лишнего вреда.

Николай приблизился, и Конрад взвыл.

— Убери эту грёбанную штуку от меня, Николай! — он не желал быть в беспамятстве, не мог допустить этого снова. — Нет!

«Я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии».

— Будьте вы прокляты! Я сказал нет!

Наоми в очередной раз потрясённо взирала, как неистово Конрад сопротивлялся двум мужчинам. Себастьяну достался сокрушительный удар головой, Николай же едва не лишился руки, повстречавшись с клыками Конрада.

И всё же его сопротивление ни к чему не привело. Они снова сделали ему укол. За мгновенье до того, как лекарство подействовало, Конрад со сведёнными бровями и стиснутыми зубами уставился прямо на Наоми. И этот взгляд показался ей почти невыносимым.

«Когда это моё любопытство успело уступить место состраданию к этому вампиру?»

Его братья обращались с ним, как с животным, потому что буквально считанные дни назад именно как животное он себя и вёл. Наоми понимала, что этого мужчину необходимо было держать в цепях, ведь при его невероятной силе, вырвавшись на свободу, вампир мог представлять опасность.

Однако сейчас он вёл себя намного лучше. А они не дали ему ни единого шанса…

Босого, с отяжелевшими веками, Николай и Себастьян отвели его в огромную главную ванную комнату дома. Конрад покорно следовал за ними и бормотал что-то своим низким, захватывающим дух голосом. Его руки по-прежнему были скованы за спиной. Братья, должно быть, намеревались его выкупать. Заинтригованная, Наоми последовала за ними.

Что ж, пожалуй, это был второй грязный секрет Наоми. Будучи призраком, она сделалась в некоторой степени вуайеристкой.

Наоми и раньше наблюдала за мужчинами в душе, однако, нужно признать, никогда прежде она не была столь решительно настроена выяснить, как выглядит тело одного вполне определённого мужчины.

Пока Себастьян регулировал температуру воды и распаковывал мыло, Николай сорвал с Конрада остатки лохмотьев, в которые превратилась его рубашка.

Наоми, зависнув в воздухе у противоположной стены ванной комнаты, задохнулась от восхищения при виде могучего телосложения вампира. Конрад так долго находился в лежачем положении, что девушка и не представляла себе, насколько в действительности он высок. Этот мужчина возвышался бы над ней, как башня, встань она рядом с ним.

У него оказались тонкая талия и узкие бёдра, но при этом широкие плечи, будто специально созданные для того, чтобы женщина могла цепляться за них во время секса. Рельефные мышцы груди и плеч, напряжённые до предела из-за скованных за спиной рук, представляли собой завораживающую картину.

Всё в нём дышало грубой мужской силой. Множество шрамов, похожих на тот длинный тонкий шрам, который тянулся от живота до груди, покрывало его тело. Однако, несмотря ни на что, Наоми поняла, что ей нравятся эти свидетельства его суровой прежней жизни. Она даже попыталась представить себе, как он мог получить каждую из этих отметин в бою.

Девушка видела, как яростно сражался Конрад, и каждый раз это было просто невероятное зрелище. Она с лёгкостью могла представить себе, как три сотни лет назад этот могучий военачальник бесстрашно врывался на поле боя, размахивая мечом над головами врагов…

Внимание Наоми привлекла потрёпанная повязка на руке Конрада. Себастьян также нахмурился при виде этих бинтов, а когда сорвал их, под ними обнаружилась необычная почерневшая рана.

— Это что ещё, к чёрту, такое? — пробормотал Себастьян.

Рана выглядела так, будто Конрада порвало дикое животное, а потом кожа вокруг укуса отмерла.

«Интересно, почему те ужасные, зияющие раны на его груди закрылись, а эта нет?» —

удивилась девушка.

— При его силе всё давно должно было зажить, — сказал Николай, взглянув, прищурившись, на руку Конрада. — Может быть, нужно промыть рану, и тогда она залечится.

— Господь всемогущий, ты только взгляни на все эти шрамы, Николай.

—

Я не

— Может, он получил их ещё до войны, — предположил Себастьян, рывком выдёргивая ремень Конрада из его штанов. — Сам подумай — он никогда не снимал рубашки, даже когда работал. И вечно где-то пропадал в одиночку. Что мы вообще о нём знаем? Да он мог быть разбойником с большой дороги… — Себастьян запнулся, заметив выражение лица Николая. — Что?

— Иди и сам посмотри.

Наоми также последовала приглашению, и мгновенье спустя все трое с нахмуренными лицами рассматривали искусно сделанную чёрную татуировку, покрывавшую всю правую лопатку Конрада. Татуировка была необычной, состоявшей из резких линий, складывавшихся в странный узор, но в то же время завораживала.

— Разве это не знак Капслига Урр? — нарушил, наконец, тишину Николай.

«А это что ещё такое? И почему они побледнели при одном его упоминании?»

— Не может быть, — произнёс Себастьян сорвавшимся голосом. — Мы бы знали об этом. Они вербуют в свои ряды в самой ранней юности. Он не смог бы скрывать принадлежность к ордену на протяжении двадцати лет.

Конрад тем временем продолжал бессвязно что-то бормотать своим хриплым голосом, даже не представляя себе, какое открытие только что сделали его братья.