Мужчины интересовалисьею. В противном случае Симона не оказалась бы в подобном положении, если бы мужчины не имели обыкновения набрасываться на каждую женщину, которая встречалась на их пути. Нет, никто не пытался приставать к ней в Оксфорде, под крышей ее родителей. Конечно, ведь даже ее кавалер, поклонник, за которого она собиралась выйти замуж, когда тот устроит свою карьеру, никогда не пытался поцеловать ее. Очень плохо, что она не пробуждала в нем такой же страсти, какую выказывали некоторые из ее нанимателей. Тогда молодой викарий смог бы жениться на ней, несмотря на отсутствие приданого.

Симона не могла решить, хочет ли она на самом деле стать объектом страсти этого самого Харри. Если он не наймет ее – или не ответит на записку миссис Бертон – тогда она не станет падшей женщиной, если, конечно, ее домохозяйка не увидит, как Симона пересекает улицу. Несомненно, в Лондоне имеется агентство по трудоустройству, в котором не потребуют рекомендаций. Или найдется какая-нибудь старая карга, у которой больше никто не захочет работать. Симона может еще усерднее попытаться поискать должность. Может быть, миссис Олмстед позволит ей убирать дом в обмен на арендную плату. Может быть, мистеру Фордайсу, живущему внизу, требуется секретарь. Симона быстро отклонила эту идею. Но, может быть, миссис Бертон станет платить ей за то, что девушка будет обучать здесь женщин. В конце концов, если никто из них неприемлем для благородной загородной вечеринки, то их нужно обучить, чтобы привлечь клиентов более высокого класса. Это был гораздо лучший план.

Симона почти остановила царапающее бумагу перо миссис Бертон. Но что, если мужчины хотят, чтобы их женщины были невежественными, глупыми и вялыми? Очевидно, что этот дом добился успеха, предлагая для продажи только такие легковесные товары. У Симоны не было ничего воздушного: ни кудряшек, ни оборок, ни хихиканья.

И у нее не было достаточно мужества для той сделки, которую она задумала. Девушка потянулась за своим черным плащом, но затем вспомнила о брате и снова упала на удобный стул. Печенье закончилось, так же, как и ее альтернативы.

Миссис Бертон позвонила в маленький колокольчик на своем столе, и вошел откормленный привратник, словно он ждал поблизости, чтобы прийти на помощь хозяйке.

– Проследи, чтобы это было доставлено Харри, Джордж. Если ты отнесешь записку в клуб «Макканз», они знают, где его найти. Я буду ждать ответа.

Джордж посмотрел на сложенный лист бумаги, а затем на Симону.

– Харри? – Его голос был полон недоверия.

Миссис Бертон отправила его исполнять поручение взмахом унизанной кольцами руки.

– К тому времени, когда наш Харри появится, он будет доволен тем, что увидит.

Джордж все еще выглядел сомневающимся, так что надежды Симоны – если это были надежды, потому что она все еще сомневалась – начали таять.

– Я должна вернуться домой и подождать там.

Миссис Бертон отмахнулась и от этого.

– Неужели ты хочешь, чтобы я привела Харри в дом к миссис Олмстед? И мы должны будем обсуждать твое дело в ее парадной гостиной, которая, готова поспорить, темная и унылая?

Мадам была права по всем пунктам. У миссис Олмстед случится удар, если она увидит Лидию Бертон на своем пороге, не говоря уже о том, что та приведет с собой предполагаемого любовника Симоны. Домохозяйка умрет от негодования; и у Симоны окажется еще один грех на душе.

– Боже мой, нет. Но вы можете послать за мной. Или я могу наблюдать из своего окна.

– Хм. Так, может быть, даже и лучше. Тогда Харри и я сможем сразу же уладить денежные вопросы. Ты же не захочешь торговаться из-за фунтов и пенсов в ту самую минуту, когда встретишься с ним. Я позабочусь об этом деле для тебя.

Симона вовсе не была уверена, что блеску в глазах миссис Бертон стоило доверять, этот блеск был похож на сверкание бриллиантов в ушах и на запястьях хозяйки. Симона могла пожертвовать своими колебаниями, но она намеревалась не упускать ничего другого из вида. Позволить мадам из публичного дома уладить дело с ее оплатой, и, возможно, прикарманить более чем справедливую долю за то, что представила Симону джентльмену? Ни за что.

– Вы говорили, что мистер, хм, Харри очень щедр. Думаю, что сначала мы должны узнать, подойдем ли мы друг другу прежде, чем беспокоиться из-за денег.

– Вы подойдете друг другу. Я позабочусь об этом. У одной из девочек должен быть такой же размер, как у тебя. Пойдем.

Симона должна будет надеть одеяние проститутки? О Боже.

– Я не хочу показаться слишком… слишком… – Она не могла подобрать слово, которое не оскорбит ее хозяйку.

– Фривольной? Распущенной? – подсказала, нахмурившись, миссис Бертон. – Аморальной?

Неизвестный Харри узнает о том, что она – падшая женщина по одному ее присутствию здесь. Симоне не хотелось казаться дешевой или безвкусной. В ее намерения входило получить существенную оплату. Она остановилась на таких словах:

– Неподобающе для леди.

– Конечно же, нет. Харри очень скрупулезен. В ином случае одна из моих девочек могла бы неплохо справиться. Мы найдем что-нибудь подходящее, не бойся. – Она фыркнула. – И что-то, что будет лучше, чем то, что сейчас на тебе. Полагаю, что все твои платья годятся только для мусорного ведра?

– Для классной комнаты. У меня есть одно шелковое платье для обедов, но оно серое. – И к тому же бесформенное и украшенное единственной потрепанной лентой.

– Мы хотим произвести впечатление на Харри, а не привести его в уныние. А сейчас пойдем. Нужно многое сделать.

Например, сшить шелковый кошелек из коровьего уха. Симона сочла бы это невозможным, до тех пор, пока не увидела результаты. Лидия Бертон была не просто деловой женщиной или свахой, она оказалась волшебницей. Мадам взмахнула волшебной палочкой – во всяком случае, своей блестящей рукой – и произошли чудеса.

Наблюдая за тем, как она преображается, Симона беспокоилась, что все они впустую тратят свое время и усилия.

– Что, если он не придет?

– О, он придет. Харри знает, что я не побеспокою его без серьезного основания. Кроме того, сейчас, когда война закончилась, он и вполовину не так занят.

– Значит, он работает для армии? Для правительства? Или он имеет дело с поставками или перевозками?

Миссис Бертон кусала губы, наблюдая за созданием новой прически для Симоны.

– Он расскажет тебе то, что пожелает. Джентльмены оберегают свои тайны и личную жизнь. Ты должна помнить о том, мисс Райленд, что важнее всего в этом бизнесе. То, о чем говорится в приватной обстановке, должно оставаться приватным. Ты понимаешь?

– Конечно. – И вовсе нет. Разве девушки не бросились исполнять распоряжения мадам, сплетничая о своих недавних клиентах? Симона предположила, что для того, чтобы стать любовницей, существуют другие правила.

Кто-то принес платье, которое миссис Бертон сочла приемлемым, но оно оказалось слишком длинным для Симоны, слишком широким в поясе, чересчур провисающим у ворота. Хозяйка быстро послала за булавками, иголкой и ниткой.

– Я не смогу заплатить вам, – сказала ей Симона, – или всем остальным за то, что одолжили мне платье, за его переделку, за помощь с волосами.

– О, мы сделаем все, что угодно, для нашего Харри, – ответила одна из девушек, и все остальные согласились.

Кажется, в этом доме его все любили. Симона к тому же не была уверена, хорошо это или плохо. Очевидно, он был волокитой, не из тех, кто содержит постоянную любовницу. Также было несомненным, что Харри был дружелюбным типом, вежливым с людьми всех классов и внимательным. Вот этой женщине он принес ленты для ее новой шляпки, отправил послание брату другой, отослал больную девушку обратно в деревню и доставлял лекарства всем, кто заболел. Он всегда приносил сладости, когда приходил, и часто читал девушкам романы, когда они не были заняты. В самом деле, этот мужчина казался истинным совершенством – за исключением того, что навещал бордель, а не благотворительное учреждение.