Николас, улыбаясь, вывел машину на дорогу.

— Суббот для доктора Фрэнка не существует, Сара. Он сейчас не дома, а на работе. Мы едем к нему в больницу. К тому же не думаю, что мы отнимем у него много времени. Наша проблема не столь серьезна.

От того, что он назвал ее беду «нашей», в груди Сары разлилось приятное тепло, но она предпочла не заострять на нем особого внимания.

— Вот именно! Подумаешь, стертые пятки! Мне бы только добраться до дома, а там я заклею их пластырем.

— Сара, не спорь, — негромко, но не терпящим возражения тоном ответил Николас. — Доктор Фрэнк обработает твои раны, чтобы они не болели и быстрее зажили. С такими ногами, как у тебя, надо обращаться с особой бережностью, — добавил он совсем другим, мягким, чуть ли не нежным голосом.

Тепло, заполнившее грудь Сары, превратилось в обжигающий огонь, мгновенно распространившийся по всему телу. От неловкости, смешанной с радостью, она опустила длинные ресницы и не посмела продолжить спор...

Они подъехали к светлому зданию больницы менее чем через четверть часа. Николас вылез из машины, обошел ее спереди, открыл дверцу со стороны Сары и опять взял ее на руки. Та сильнее смутилась.

Если у «Эннесли-хаус» ей было не до стеснения, то сейчас, когда боль поутихла, представляя, как он внесет ее в здание больницы, она чуть не умирала от стыда.

— Николас... — начала Сара еле слышно.

— Спокойно, — ответил он. — Обхвати меня рукой за шею, так тебе будет удобнее.

Сара глубоко вдохнула, втягивая в себя волнующий аромат Николаса, и чуть подрагивающей рукой обняла его за шею, к которой так мечтала прикоснуться. На его лицо она умышленно не смотрела, но увидела краем глаза, как он плотнее сжал губы.

Ее охватило вдруг нестерпимое желание никогда не убирать руки с его шеи. А еще захотелось, чтобы он нес ее вот так нескончаемо долго куда угодно, хоть на край света.

Патриция боялась, что Николас окажется ненормальным, а это я чокнутая, усмехнулась про себя Сара.

Он отпустил ее лишь в кабинете врача. Усадил на мягкую, покрытую белоснежной простыней кушетку у окрашенной в песочный цвет стены.

— Итак, вы и есть пострадавшая? — спросил доктор Фрэнк, глядя на Сару внимательными добрыми глазами.

— Да, — ответил за нее Николас. — Познакомьтесь: Сара...

— О’Нейл, — поспешно подсказала она, еще ни разу до настоящего момента не называвшая Николасу свою фамилию.

Он многозначительно улыбнулся ей. И, вновь увидев на его щеке продолговатую ямочку, Сара тоже расцвела улыбкой.

— Это Сара О’Нейл, доктор Фрэнк. — Николас посмотрел на врача, потом опять повернулся к Саре. — Сара — доктор Фрэнк.

— Очень приятно, — сказала она.

— Мне тоже. — Доктор Фрэнк потер руки. — Что ж, давайте осмотрим ваши ножки.

Николас кивком показал обоим, что удаляется в коридор, и вышел.

Врачей Сара не любила с тех пор, как в возрасте восьми лет в самый неподходящий момент — весь ее класс как раз уезжал на фестиваль народного творчества в Эдинбург — попала в больницу с двусторонним воспалением легких. Но сегодня и кабинет, оформленный в мягких бежевых тонах, и врач с добрыми, глубоко посаженными глазами под седеющими бровями, и даже наполняющий воздух запах лекарств показались ей не отталкивающими, а весьма приятными.

Доктор Фрэнк осмотрел ее ноги, осторожно смазал раны одной жидкостью, потом другой и заклеил каким-то особым пластырем.

— Вот и все. Скоро заживет, — сказал он отечески мягким тоном, доставая из шкафа маленькую прозрачную баночку. — Возьмите эту мазь и смажьте пятки на ночь.

— Спасибо. — Сара взяла баночку и хотела было подняться с кушетки, но вспомнила, что оставила туфли в машине, и растерянно пожала плечами.

Доктор Фрэнк, поняв, в чем ее проблема, улыбнулся, подошел к двери и, выглянув в коридор, позвал Николаса.

— Забирай свое сокровище, — сказал он. — И проследи, чтобы подобное больше не повторялось.

— Непременно, — ответил Николас, вновь поднимая Сару на руки.

Сара, потрясенная тем, что врач назвал ее сокровищем Николаса, а еще больше тем, что тот воспринял это как нечто само собой разумеющееся, даже не попыталась сопротивляться.

— Спасибо, доктор Фрэнк, — сказал Николас.

Все трое обменялись прощальными фразами. И Николас, бережно прижимая к себе свою ношу, направился к выходу.

— Ну и намучился же ты со мной, — сказала Сара, когда он опять усадил ее на переднее сиденье своего «остин-мартина». — Испортил себе выходной.

Николас, сев за руль, как-то странно посмотрел на нее и улыбнулся краешком рта.

— Для меня это не мука, а удовольствие, поверь.

Сара усмехнулась.

— Да уж! — Она подумала, что должна как можно быстрее освободить его от своего общества, чтобы больше не вынуждать таскать ее повсюду на руках. — Если тебе не трудно, отвези меня домой. Я живу совсем недалеко. За машиной я съезжу завтра.

— Но ведь ты сказала, у тебя на сегодня не запланировано никаких дел? — Николас прищурился.

— Правильно, не запланировано.

Сара взглянула на него вопросительно, не понимая, к чему он клонит. Продолжать гулять или ехать куда-нибудь ужинать она со своими залепленными пластырем ногами все равно не могла.

— Тогда позволь мне сделать все, что я задумал, решив позаботиться о тебе, — сказал Николас, заводя мотор.

Сара непонимающе покачала головой.

— Что ты имеешь в виду?

Николас, не поворачиваясь к ней, лукаво улыбнулся.

— Скоро узнаешь. Тебе понравится, можешь не сомневаться.

— Что понравится? — спросила окончательно сбитая с толку Сара.

— Скоро узнаешь, — повторил Николас.

Она вздохнула и больше ни о чем не стала его расспрашивать. Странно, но, доверившись этому, по сути, совершенно незнакомому человеку, она не испытывала ни тени страха. Напротив, несмотря на смущение, пребывала в каком-то удивительном состоянии полной гармонии с собой и окружающим миром и ясно чувствовала, что вступает в новый, самый главный и счастливый этап своей жизни.

В огромный обувной центр, с затемненными витринами, сквозь которые замысловатые сверкающие люстры из хрусталя выглядели кофейными, Сара так ни разу и не отважилась заглянуть за все три года его существования. Здесь обувь ведущих производителей мира покупали избранные, так называемые сливки общества.

Не то чтобы Сара причисляла себя к низшим, несостоятельным жителям города. Родилась она во вполне обеспеченной семье, никогда ни в чем не нуждалась, в свое время получила прекрасное образование, а теперь прилично зарабатывала. У нее была просторная квартира, обставленная так, как ей того хотелось, одевалась она со вкусом и любила качественные вещи простого покроя, хотя никогда не жаждала роскоши и не завидовала более богатым людям...

Николас остановил «остин-мартин» у обувного центра, причем не на стоянке, а на специальной площадке во внутреннем дворе, где помещалось не более трех машин. И Сара напряглась, не зная, что и думать. События развивались самым непредвиденным для нее образом.

Ее спутник с невозмутимым видом взялся за ручку дверцы, собираясь выйти.

— Николас! — остановила его Сара. — Подожди. Объясни, пожалуйста, что ты намереваешься сделать. Зачем ты привез меня к этому магазину? Почему остановил машину именно здесь, а не на стоянке?

Зеленые глаза Николаса оживленно блеснули.

— Я хочу сделать тебе маленький сюрприз.

— Сюрприз? — Сара растерянно захлопала ресницами, судорожно соображая, как ей выпутаться из затруднительного положения, и одновременно пыталась угадать, что именно задумал Николас. — Гмм... — Она вытянула перед собой руки, желая этим жестом попросить его отказаться от своей затеи. — Меня очень тронула твоя забота, честное слово. Признаюсь, никто еще не пекся обо мне так, как ты... Но в этот магазин я идти не хочу, извини...

— Почему? — Лицо Николаса напряглось, он впился взглядом в глаза Сары, как будто уловил в ее словах какой-то обидный для себя тайный смысл. — Тебе не нравится этот магазин? Ты считаешь, что его следует в чем-то изменить?