Гарольд намеревался ждать его часов до десяти, а потом, даже если Николас никак не отреагировал бы на послание, отправить еще одно, подробно и «честно» поясняющее первое. Этим вторым письмом он собирался нанести по сказочному роману своей экс-подружки и ее богача сокрушительный удар. Приблизительный текст рокового «объяснения» он сочинил ночью.

Ответ от Николаса пришел. Через четверть часа.

Гарольд от души посмеялся, читая написанное явно впопыхах и под влиянием сильного эмоционального потрясения короткое и заметно отличающееся от всех предыдущих письмо.

Какие еще обстоятельства?! Рыжик, милый! Не разбивай мое сердце! Умоляю, поскорее все объясни!

—Великие страдания начинаются! — торжественно объявил Гарольд. — Сказка про Рыжика и влюбленного в него прекрасного принца подходит к трагическому финалу. — Он фыркнул. — Рыжик! Надо же было до такого додуматься!

С ответом не следовало тянуть. Приближалось время приезда Сары на работу. До этого момента надо было успеть отослать ответ Николасу и уничтожить его только что пришедшее послание, чтобы, заглянув в ящик, Сара ни о чем не узнала.

Он вернулся к писанине встревоженного Николаса и недрогнувшей рукой набрал заранее заготовленный текст ответа.

Николас! Понимаю, что наношу тебе жестокий удар, и сама страдаю от этого. Мне больно и неловко объяснять свой поступок, но я решила, что должна это сделать. Хотя бы в благодарность за все те радости, которые мы пережили с тобой вдвоем. Не знаю, с чем это связано, но в моем сердце вспыхнула с новой силой старая любовь. Я хотела бы все изменить, но ничего не могу с собой поделать. Представляю, как тяжело тебе читать эти строки, и прошу меня простить. Не пиши мне больше. Не проси о встрече. Наш роман начался неожиданно, неожиданно и завершается. Будь счастлив. Не сердись. Сара.

На сочинение этой эпистолы Гарольд затратил немало сил. Ему пришлось в мельчайших подробностях вспомнить, какой была Сара, по крайней мере, какой старалась всем казаться. Чуть ли не стать ею в своем воображении. Упомянуть о старой любви он решил не случайно. Во-первых, чтобы потешить свое самолюбие, во-вторых, так как догадывался, что Сара рассказала этому типу об их так бесславно кончившейся связи. В том, что, не получив от Николаса письма, она не станет названивать ему и искать с ним встречи, во всяком случае, в первый, а может, и во второй день, он ничуть не сомневался.

Когда письмо ушло, а последнее послание Николаса бесследно исчезло из ящика Сары, часы показывали восемь тридцать.

— Отлично сработано! — похвалил себя Гарольд, выключая компьютер и потирая руки. — Просто суперкласс!

Сара не вошла — влетела в свой кабинет как на крыльях. Она всегда приходила на работу немного раньше, чем требовалось: не к девяти, а на пятнадцать минут раньше. Примерно в это же время Николас по негласно заведенной у них чудесной традиции присылал ей первое за день письмо, в котором непременно желал удачи и кратко описывал свои впечатления от вчерашнего вечера.

Сегодня письмо не пришло ни без десяти девять, ни четвертью часа позднее, и Сару охватила легкая тревога. Она приступила к делам, теряясь в догадках, а в десять, разволновавшись не на шутку, уже собралась пойти наперекор всем своим правилам и написать Николасу, но в последнюю минуту передумала.

Не произошло ничего страшного, сказала она себе. У Николаса масса работы, наверняка он до сих пор не дал о себе знать только потому, что слишком занят. Нечего отвлекать его от дел. Освободится и напишет.

Сара убеждала себя подобным образом до самого ланча, потом, во время перерыва, вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и немного успокоиться. Есть ей не хотелось. Ее мысли упорно крутились вокруг молчания Николаса.

Если бы у него произошли какие-то неприятности, он сообщил бы, думала она, идя по тротуару, с обеих сторон обсаженному цветами. В крайнем случае, попросил бы кого-то это сделать. Заниматься делами четыре с лишним часа подряд без единой возможности отвлечься на минутку тоже не мог. Неужели...

Прежде чем очередная мысль успела окончательно сформироваться в ее голове, Сара похолодела от ужаса.

Неужели я надоела ему? Неужели и во мне, как во всех предыдущих своих любимых, он разочаровался?

Ей сделалось дурно, и она обессиленно опустилась на ближайшую скамью. На некоторое время ею овладело оцепенение, не позволяя ни двигаться, ни чувствовать, ни думать. Мало-помалу придя в себя, Сара принялась размышлять, не обидела ли чем Николаса вчера вечером. И не вспомнила ничего такого, что заставило бы его изменить к ней свое отношение.

В полном отчаянии она закусила нижнюю губу так сильно, что ощутила на языке солоноватый привкус крови.

— Проклятье! — вырвалось у нее. — Почему все складывается так ужасно?

Степенный мужчина с лысиной на макушке, в этот момент усаживавшийся на соседнюю скамейку, повернул голову и взглянул на Сару с недоумением.

Она медленно поднялась и зашагала прочь — не в сторону студии, а в противоположном направлении. Ходьба немного успокоила ее, точнее притупила боль. На прохожих, на мчащиеся по дороге машины, на щебет птиц она не обращала внимания, но они, сливаясь для нее в какой-то гудящий однообразный фон, странным образом помогали.

Неизвестно, как долго она бы шла и куда в конечном счете забрела, если бы не столкнулась с важным господином, раздраженно проворчавшим:

— Смотреть надо!

Сара очнулась от полузабытья, остановилась и взглянула на часы. Время ланча давно закончилось, ей следовало как можно быстрее возвращаться в офис. Повернувшись и даже не посмотрев на важного господина, застывшего перед ней в ожидании слов извинения, она поспешила назад.

— Ну и молодежь пошла! — бросил тот ей вслед. — Кругом одни хамы!

Директор «Всемирной паутины» Тейлор Монктон не любил, когда подчиненные без уважительной на то причины отсутствуют на месте в рабочее время. К счастью, вернувшись и идя по коридору к своему кабинету, Сара не встретилась ни с ним, ни с кем-либо другим, хотя сотрудники в любом случае ничего не рассказали бы директору.

Войдя в офис, она первым делом проверила почту, точнее единственный ящик, созданный в прошлом месяце. Новых писем в нем так и не было.

Сара опустилась на стул и просидела, глядя на экран, минут пятнадцать. Ей хотелось заставить себя прийти в норму, вернуться к делам, но она не могла вспомнить даже названия организации, над сайтом которой трудилась. В голове что-то стучало, как будто били молотом по наковальне, парализуя мозг. В груди скапливалось нечто тягучее, отвратительное и напрочь отшибающее желание жить в обычном ритме.

По прошествии четверти часа Сара медленно поднялась, вышла из кабинета и направилась в противоположный конец коридора, к офису директора.

— Мистер Монктон, простите, но я... ужасно себя чувствую.

Он так и впился проницательным взглядом в ее лицо.

— Это сразу видно. Ты бледная как полотно. Что ж, передай дела Денису и отправляйся лечиться.

— Спасибо. — Сара кивнула и уже было повернулась к двери.

— Постой! — окликнул ее мистер Монктон. — Я сам позвоню Денису и скажу, чтобы он занялся твоим проектом. Ступай домой сейчас же.

Сара опять кивнула.

— Ты на машине? — спросил директор озабоченно.

— Да.

— В таком состоянии садиться за руль опасно. Подожди меня внизу. Минут через десять я поеду кое по каким делам и довезу тебя до дома.

— Спасибо. — Сара попыталась улыбнуться, но губы лишь дрогнули, не слушаясь.

Ее душевное страдание вылилось в настоящий физический недуг. Придя домой и еще раз безрезультатно проверив почту, она добрела до спальни и прямо в одежде — узких черных брюках и персикового цвета рубашке с коротким рукавом — упала на кровать. У нее было такое ощущение, что ее только что как следует поколотили: ноги и руки ныли, стук в голове усилился до невозможности, губы пересохли, а перед глазами мелькали белые точки.