— Вина? Да, наверное, ты прав, — излишне торопливо произнесла Энн. — Пожалуйста, красного сухого.

— Понял. — Алан все же улыбнулся, и Энн, заметив его улыбку, резко повернулась и мелкими шажками поспешила в дамскую комнату.

Я выгляжу ужасно, думала Энн, рассматривая свое отражение в большом овальном зеркале над зеленоватой раковиной. И почему-то ничуть из-за этого не переживаю. Губы распухли, в глазах сумасшедший блеск… А с прической что стало?

Она провела пальцем по нижней губе и, будто почувствовав на ней тепло губ Алана, довольно улыбнулась. Он обалденный, мелькнуло в ее мыслях. И я от него в полном восторге!..

На протяжении еще нескольких мгновений она смотрела на себя с радостной мечтательностью, потом, будто кем-то разбуженная, энергичным движением извлекла из волос шпильки и принялась приводить себя в порядок.

Энн вернулась совсем другой походкой — плавной, покачивающейся. На ее губах вновь пламенела помада, щеки уже не горели, а виски вместо завитых локонов покрывал лишь легкий пушок.

— Вино уже принесли, — заметила она, садясь и бросая взгляд на бокалы на столе. — Замечательно.

— Французское, — сказал Алан. — Как ты относишься к французским винам?

— Предпочитаю их всем остальным, — ответила Энн, отмечая про себя, что его теория насчет их многовекового знакомства в который раз подтверждается.

Официант принес меню, и Энн, отпив из бокала, сделала вид, будто всецело погрузилась в изучение списка блюд. На самом же деле ее внимание было настолько рассеянным, что остановить свой выбор на чем-то конкретном она не могла, поэтому то слишком долго глядела в одну и ту же страницу, то перелистывала сразу две подряд.

Заметив это и догадавшись, что она смотрит в меню, ничего не видя, Алан легонько коснулся ее руки.

— Предлагаю заказать цыпленка в вишневом соусе с овощами. Великолепная вещь!

Энн закрыла меню и пытливо посмотрела ему в глаза, стараясь определить, догадывается ли он о том, что все мысли в ее голове перепутались, а душа заходится от ликования.

— Цыпленка в вишневом соусе? — переспросила она. — Да, пожалуй. Никогда такого блюда не пробовала. Звучит интригующе.

— Оно тебе понравится, вот увидишь, — с уверенностью произнес Алан, подавая знак официанту.

Энн усердно пыталась вести себя непринужденно-сдержанно. Но близость Алана, его горячий внимательный взгляд все больше и больше лишали ее душевного спокойствия.

По прошествии нескольких минут ей начало казаться, что в зале чересчур душно, несмотря на работающие кондиционеры. Платье вдруг ни с того ни с сего стало сдавливать грудь, а в носу защекотало. На необычную обстановку ресторана она вообще не обращала внимания, хотя при других обстоятельствах от души порадовалась бы, что ужинает в таком замечательном месте.

Алан что-то рассказывал ей о событии, несколько лет назад приключившемся здесь с ним и его друзьями, но Энн почти ничего не слышала. Все ее мысли сходились к тому, что, когда он так оживленно говорит, его губы выглядят по-особому обольстительно и смотреть на них не рекомендуется, если не хочешь весь вечер просидеть пунцовой.

Едва дождавшись цыпленка, она принялась с остервенением кромсать его ножом на мелкие кусочки, даже не пробуя.

— Энн, — мягко произнес Алан, заметив ее волнение, — мне кажется… — Он замолчал, прикидывая, что сказать, чтобы не смутить ее сильнее. — Мне кажется, мы зря сюда пришли. Народу здесь сегодня чересчур много, музыка играет отвратительная. — Он окинул многозначительным взглядом полупустой зал и поморщился, всем своим видом давая понять, что отменная игра музыкантов действует ему на нервы. — Может, уйдем отсюда?

Руки Энн, безжалостно терзавшие цыпленка, остановились, напряжение, сковывавшее черты милого лица, мгновенно улетучилось. Она опустила плечи, откинулась на спинку стула, посмотрела на Алана и благодарно улыбнулась.

— Да, давай уйдем. Эта музыка мне тоже не нравится, и потом здесь чересчур душно. Только вот… — Она взглянула на блюда на тарелках и бокалы с недопитым вином.

— Поужинаем где-нибудь в другом месте, — догадавшись, что ее смущает, произнес Алан. — Лучше всего в гостиной собственного номера. — Он понизил голос и немного подался вперед: — По-моему, ты слишком устала и в подобной обстановке чувствуешь себя стесненно.

Энн быстро кивнула. Но, тут же вспомнив о поцелуе в лифте и представив себе, как они сядут ужинать с Аланом, уединившись в номере, опять покраснела.

А Алан, увлекшийся своей идеей и ничего не заметивший, уже опять подзывал официанта.

— Закажем в номер то же самое? — спросил он у Энн, когда к их столику подошел улыбчивый парень.

Энн, к своему удивлению не испытывавшая ни малейшего желания есть, окинула изрезанного на кусочки цыпленка рассеянным взглядом и кивнула.

Алан сделал заказ и попросил счет.

— Допьем вино? — улыбаясь, спросил он, когда официант ушел.

— Допьем. — И Энн сжала в руке бокал так крепко, что чуть не раздавила его.

Я выгляжу, наверное, как какая-нибудь дикарка, злясь на себя, подумала она и поднесла к губам бокал, наполненный темно-красной жидкостью. Куда подевались моя сдержанность, мое умение управлять эмоциями? Неужели я настолько слаба? Превращаюсь неизвестно во что от одного глупого поцелуя, от страстного взгляда мужчины, к которому неравнодушна! Кошмар какой-то! Стыд! Представляю, как я смотрюсь со стороны. Поскорее бы отсюда исчезнуть.

Через несколько минут, когда официант принес счет и Алан его оплатил, ее желание исполнилось. Они поднялись из-за стола и покинули зал под звуки очередной на редкость красивой мелодии.

Не успела Энн вздохнуть с облегчением, как увидела двери лифта и ей живо вспомнилось, как они с Аланом поднимались сюда на этом лифте меньше получаса назад. На ее счастье, в это самое мгновение вслед за ними из зала ресторана вышла еще одна парочка. Величественная дама в облегающем полноватую фигуру декольтированном платье и господин с идеально подстриженными бородой и усами.

В лифт, приехавший через пару минут, они вошли вчетвером. И Энн принялась упорно разглядывать свои ноги, хотя знала, что женщине при любых обстоятельствах надлежит держать голову гордо поднятой.

До номера они с Аланом дошли молча. Энн отчаянно пыталась усмирить бушующие в душе страсти и притворялась, будто думает о чем-то постороннем, но подозревала, что плохо с этим справляется.

Они вошли в номер и остановились друг против друга в небольшом холле у огромного зеркала на стене. Энн смотрела Алану куда-то в грудь и боялась дышать. Так прошло несколько секунд, а может, минут — она в этот момент словно утратила ощущение времени. Но вот Алан медленно положил руки ей на талию…

Последовал настолько безудержно-страстный поцелуй, что Энн показалось, она лишается способности говорить, слышать, думать. Когда Алан прервал поцелуй и, взяв за руку, повел ее в гостиную, потерявшаяся в море ошеломляюще сладостных ощущений, она не могла определить, день сейчас или ночь, во сне происходят с ней все эти невероятные вещи или наяву.

— Ты сладкая как конфета, Энн, — прошептал Алан, усадив ее на диван и опустившись с ней рядом. — И опьяняешь, как дорогое хорошо выдержанное вино…

Энн посмотрела на него затуманенным взглядом. Разгоряченный поцелуем, Алан тоже выглядел не так, как всегда: его глаза стали графитово-черными и светились изнутри каким-то новым колдовским светом, губы повлажнели и сделались ярче.

Не подчиняясь указаниям разума, действуя исключительно по велению эмоций, Энн опять прильнула к его губам.

Этот их поцелуй продолжался недолго. Через несколько секунд в дверь постучали.

Испуганно отпрянув от Алана и почему-то чувствуя себя злостной правонарушительницей, Энн соскочила с дивана и быстро удалилась в свою комнату.

Она дышала тяжело и прерывисто, а сердце почему-то стучало теперь где-то в висках. От возбуждения и потрясения — никогда раньше поцелуи так на нее не действовали, — ее голова шла кругом, а очертания предметов расплывались перед глазами.