— Знаете, князь, я была о вас лучшего мнения. Но, видимо, горе затмило вам разум, раз вы позволяете обращаться так со своими верными людьми. Когда сможете рассуждать разумно, мы поговорим еще раз. — Я встала, останавливая вскочившего Саида, судя по всему, он собрался набить морду Джанжууру. Моя ярость тоже рвалась наружу, но я сохраняла невозмутимый вид, ведь мне еще друга надо удержать от опрометчивого поступка. — Пойдемте, князь Мансур. Ваше приглашение все еще в силе? Хорошо, а то у меня пропало всякое желание оставаться в этом доме.

— Я вас никуда не отпускал, леди Рибианна, — нахмурился Джанжуур.

— Я не ваша пленница, князь, а родственница. Заметьте, замужняя и весьма уважаемая на родине, и обо мне есть кому позаботиться. Так что если вы хотите предъявить обвинение в убийстве или в его соучастии, предъявляйте и отправляйте в тюрьму. Или куда вы там кидаете предполагаемых преступников? Либо вы признаете, что я невиновна, и просите меня помочь расследованию. Все же мне разузнать то, что творится на женской половине, будет проще, чем вам или вашим людям. Но пешкой в вашей игре я не буду. Думаете, я не поняла, что вы сделали из меня приманку для заговорщиков?!

— Вы забываетесь, леди! Никому не позволено разговаривать со мной в таком тоне! Не будь вы названной матерью моего сына, я приказал бы высечь вас на площади! — Джанжуур машинально схватился за рукоять кинжала, висящего у него на поясе, а я из вредности покрыла ее льдом. Князь резко отдернул руку и с некоторым страхом уставился на свое оружие: — Что за демон?!

— Всего лишь вежливость, не могу же я сказать, что вам не мешает немного остыть? Ну и напоминание о том, что нельзя недооценивать людей, а некоторых из них лучше иметь в союзниках, чем упорствовать в своих заблуждениях и делать из них врагов.

— Ведьма. — Взгляд Джанжуура приобрел цепкость и ясность.

— Прошу без оскорблений, а то, знаете ли, превратить кровь в лед так же просто, как и обычную воду. И мне для этого даже не нужно подходить к вам, уважаемый Князь Джанжуур.

Я холодно посмотрела на правителя. Возможно, Августиан был прав, предлагая разыграть роль его недалекой любовницы. Но через себя переступить сложно, а в порыве гнева практически невозможно. Так что пусть Джанжуур лучше считает меня ведьмой и опасается за свою жизнь.

На прощание Саид подарил своему Князю тяжелый и многообещающий взгляд, и мы с ним вышли из кабинета. Всю дорогу мы молчали, о чем думал мужчина, не знаю. А я все ждала нападения, попытки убить нас или задержать, но их не последовало. Нас пропустили и даже проводили к выходу, где дожидалась небольшая коляска с откидным верхом, запряженная парой лошадей. И еще несколько лошадей стояли в сторонке под седлами для Пазыла и его людей. Я так поняла, приказ о моей охране правитель не отменил, и она собиралась нас сопровождать. На минуту мне даже захотелось вернуться к Джанжууру и еще раз с ним поговорить, потому что меня мучил вопрос, откуда он узнал, что я решу уехать? Или коляска была приготовлена для кого-то другого? Например, для важного гостя из свиты? Вопросов множество, еще больше сомнений и опасений. Но я действительно боялась ночевать во дворце Джанжуура, рискуя не проснуться. В тот момент я даже не вспомнила о своей репутации, которую в очередной раз за этот день успела практически растоптать, согласившись поехать домой к Саиду. Но вряд ли непогрешимая репутация сможет защитить меня от убийц. А князю я верю.

За окном щебетали пташки, сквозь узорчатую деревянную решетку проникали солнечные лучики и теплый ветерок. Я нежилась на мягкой постели, надо мной белесым облаком свисал балдахин, защищающий от вездесущих летающих насекомых. Кстати, для такого жаркого климата их было очень немного. Но возможно, это была заслуга Саида, как хозяина дома. Его небольшой штат прислуги произвел на меня положительное впечатление. Все степняки вели себя со мной и своим господином очень почтительно, не позволяя себе ни лишних вопросов, ни взглядов. А служанки все были в возрасте, ни одной молодой девушки, которую я могла бы заподозрить в нечто большем, чем полагалось им заниматься по должности. Наверняка Саид убрал из дома свою любовницу заранее, как и всех мало-мальски симпатичных девиц. Да и не верю я, что у молодого одинокого мужчины нет ни одной легкодоступной служанки, готовой скрасить вечер своему господину. Понимаю, что не я в праве даже думать в таком ключе о Саиде и тем более что-то от него требовать, но мне было приятно, что он позаботился и об этом.

Вчера вечером мы по молчаливому согласию решили не обсуждать ту ситуацию, в которую попали. Саид почему-то винил себя и поэтому старался отвлечь меня от грустных мыслей рассказами о своей родине, а я пыталась не думать о преступлении, которое разбередило во мне любопытство. Я была абсолютно уверена, что в убийстве наложницы не обошлось без участия женщины. И не только потому, что это случилось на женской половине, ведь туда была вхожа и охрана, нет, больше из-за того, что для убийства должен существовать серьезный мотив. Что там говорил Джанжуур? Что он считает это происками врагов? Или что кто-то хочет оставить его без наследника? Согласна, это все серьезно, но в таком раскладе убийство Нияматы не имело смысла. Проще было бы избавиться от наследника после его рождения, оставив князю хотя бы иллюзию надежды. А устранив его любимую женщину, неведомые заговорщики только разбудили спящего зверя, заронили в нем подозрительность и жажду мести.

Саид видел мою задумчивость и раз за разом говорил, что все обязательно будет хорошо, что он не даст меня в обиду. Я слегка скептически улыбалась, а мужчина краснел, вспоминая, что помимо обвинения в убийстве есть и еще одна неприятность, куда именно его поведение меня и втянуло. После третьего подобного эпизода князь не выдержал, вскочил со своего диванчика, где мы отдыхали после ужина, и упал передо мной на колени:

— Анна, я виноват, знаю! Но я обещаю сделать все, чтобы грязные слухи и разговоры не коснулись вашего светлого образа!

— Будете лично убивать всех сплетников столицы? — со вздохом спросила я, понимая, что иногда наши даже заветные желания не в силах что-либо изменить. Остается только с достоинством выдержать грядущие испытания.

— Если понадобится, то да! — Князь тряхнул кудрями, и в его глазах появилось упрямство.

— Прекратите, Саид. Вы же не ребенок и должны понимать, что всем рты заткнуть невозможно. И вообще, не стоит себя винить в случившемся, если бы вас не опоили враги, ничего бы не произошло. И сядьте, пожалуйста, на место.

— Я понимаю, вам неприятна моя близость.

В голосе Саида прозвучала горечь, и он поднялся.

— Хватит говорить глупости, князь, — раздраженно прервала я давнего друга. — Сядьте и выслушайте меня, нам давно пора было прояснить наши отношения. Саид, я не испытываю к вам неприязни. За эти годы вы стали не только другом нашей семьи, но почти родственником. Вас любит Двэйн, обожают мои мальчишки, уважает мой дед. Неужели я могу к вам относиться плохо? Да вы единственный человек, кому я доверяю, кроме моей семьи.

— Но не любишь, — закончил за меня Саид.

— Я замужем. И какие бы трудности сейчас ни были у нас с Двэйном, я люблю его и останусь ему верной женой.

Мне не терпелось обозначить свою позицию, чтобы Саид и думать забыл о моем соблазнении, если у него есть такие мысли.

— Анна, я никогда не оскорбил бы тебя предложением стать моей любовницей. Да и не смог бы делить тебя с Двэйном или с другим мужчиной, будь он хоть десять раз твоим мужем. Ты мне нужна как воздух, но только в единоличное обладание. Судьба сыграла со мной злую шутку, отдав любимую женщину названному брату, убить которого у меня не поднимется рука. Знаешь, за эти годы я, кажется, пришел к единственному верному решению — не мешать вашему с братом счастью. Если бы мог, я уехал бы на другой край земли, но мне без вас плохо, без тебя, без мальчишек.

— Саид, ты еще молод, у тебя может быть своя семья, — тихо произнесла я, стараясь не показать другу своей жалости.