— Почему ты не вмешался раньше?

— Я же не знал, как ты отреагируешь на его ухаживания.

Она изумленно уставилась на него.

— Неужели ты мог подумать, что… — Эшли умолкла, внезапно осознав, как мог интерпретировать всю ситуацию такой человек, как Росс.

— Вот именно. Откуда я мог знать, что у тебя на уме? Многие женщины на твоем месте были бы счастливы принять предложение Дзанетти. По крайней мере, я не был на все сто процентов убежден в том, что ты дашь ему от ворот поворот.

— Значит, ты приравнял меня к другим, — едва слышно прошептала она.

— Нет. Никогда, с первой нашей встречи, я не ставил тебя на одну доску с прочими. Но, скажем так, некоторые сомнения все же оставались. Но, признайся, Эшли, у меня были на то определенные основания. Вспомни наш разговор. «А почему бы и нет?» — это ведь твои слова.

— Неужели ты не понимаешь, почему я так сказала? Неужели не понимаешь, что меня до глубины души задело твое отношение? Ты же просто подталкивал меня к Дзанетти!

— Тогда почему ты согласилась поехать к нему? Почему не отказалась?

— Думаешь, мне этого хотелось? Я согласилась только потому, что надеялась помочь тебе в заключении сделки, надеялась, что мое присутствие в какой-то степени снимет напряжение.

— Вот мы и получили то, что получили. Но, повторяю еще раз, все могло закончиться гораздо хуже.

— Будем надеяться, что ты прав, — упавшим голосом заключила Эшли.

— Должен признаться, — задумчиво произнес Росс, — мне было интересно узнать, насколько далеко готов зайти Марио в своем стремлении убедить тебя. Ему ведь действительно есть что предложить.

— Я бы никогда и ни при каких обстоятельствах не вышла за него замуж, — убежденно ответила Эшли. — Хотя и не стала бы осуждать ту, которая согласилась бы на это.

— А если бы я сделал тебе такое же предложение? — шутливо спросил Росс, откидываясь на спинку кресла и поднося к губам стакан с бренди. — Если бы я оказался так же богат, как Дзанетти, мне ты тоже отказала бы?

— Да, — не раздумывая, сказала Эшли, зная, что вышла бы за Росса замуж даже в том случае, если бы он был беден как церковная крыса и мог предложить в качестве жилья лишь жалкую развалюху.

— То есть ты приравниваешь меня к Дзанетти?

— Тебе прекрасно известно, что это не так, — Тогда почему? Из-за Мелвина? Ты до сих пор не можешь забыть его?

— Я не люблю Мелвина, — спокойно ответила она. — И поняла это еще в Ричмонде.

— Хорошо, пусть Мелвин здесь ни при чем.

Ты была готова переспать со мной, но не готова выйти за меня замуж. Почему? Давай предположим, что у меня есть деньги. Вполне достаточные для безбедной жизни.

— Если бы я вышла за тебя замуж, ты бы всегда считал, что купил меня.

— А ты предпочла бы, чтобы твой будущий муж относился к тебе с уважением?

— Несомненно, — подтвердила Эшли. — Это обязательное условие.

— Что ж, справедливое замечание. Но есть еще одно важное обстоятельство, о котором ты сейчас почему-то не упомянула.

Эшли вопросительно посмотрела на него.

— Какое?

— Любовь. Я слышал, как ты сказала Дзанетти, что не выйдешь замуж за человека, которого не любишь. Это тоже обязательное условие?

— Обязательное.

— Тогда тему можно считать закрытой, — констатировал Росс, но при этом выжидающе посмотрел на нее. — Ты ведь меня не любишь, Эшли ничего не стоило подтвердить его умозаключение простым кивком, но это было бы ложью. С того самого дня, когда Росс появился в ее ричмондской квартире наутро после свадьбы Мелвина и Кэрри, жизнь ее пошла по другому руслу. Росс не просто стал частью этой жизни, он стал необходимой, неотъемлемой ее частью. Эшли не хотела этого, противилась, сопротивлялась, но было уже поздно. Любовь — чума. Она приходит не тогда, когда ты готов принять ее, а выскакивает из-за угла и оглоушивает тебя, как ночной грабитель. Она выворачивает твои карманы, вытягивает из тебя соки, а потом еще и танцует на твоей груди, когда ты падаешь без сил. От нее нет лекарства, ее можно только пережить… или не пережить.

Но признаться Россу в своей любви Эшли не могла. Ведь Росс ясно дал понять, что не заинтересован в долговременных отношениях и ему не нужны эмоциональные потрясения.

Правда лишь создаст ему дополнительные неудобства.

— Не можешь решить?

— Н-нет…

— Нет? Что нет? Нет — «Я тебя не люблю»?

Или нет — «Я не знаю, люблю тебя или нет»?

— Первое. Я… я не люблю тебя. — Несмотря на все старания Эшли, голос все же дрогнул.

Удар оказался достаточно сильным даже для такого человека, как Росс, Он опустил голову и некоторое время сидел неподвижно, глядя на пол с таким вниманием, как будто узор ковра содержал некую криптограмму, разгадка которой была смыслом всей его жизни.

Сердце Эшли дрогнуло, и, наверное, язык сболтнул бы что-то лишнее, если бы Росс не опередил ее.

— Но ведь любовь вовсе не гарантирует счастливое замужество. Разве выйдя замуж за Мелвина, ты не совершила бы серьезную ошибку?

— Да, ты прав, — согласилась Эшли. — Хотя сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что по-настоящему никогда его и не любила.

— Вот как? Что же это было? — Росс устроился поудобнее, явно не собираясь завершать разговор.

— Может быть, увлечение. Тому, кто никогда не любил, трудно разобраться в чувствах.

Да ведь и универсального определения любви, по-моему, не существует. Для меня любовь — одно, для тебя — совсем другое.

— А на мой взгляд, любви нет вообще. Просто люди склонны романтизировать свои отношения и оправдывать этой романтикой безответственность и глупость.

Не желая вступать в бесплодную дискуссию, Эшли промолчала и даже демонстративно зевнула.

Росс поднялся.

— Уже поздно, пора спать.

Спать. Эшли почувствовала, как застучало сердце, подгоняя кровь. Если бы Росс сейчас выразил желание остаться, она встретила бы его с распростертыми объятиями.

Но Росс молчал.

У двери спальни он остановился, как будто собирался поцеловать ее на ночь, и она, застыв в ожидании, подняла к нему лицо.

— Спокойной ночи.

И все? Разочарованная, Эшли доплелась до кровати, разделась и рухнула на постель. Сон долго не шел, а когда она все же уснула, то оказалась в мрачном подземном лабиринте с Марио Дзанетти в роли Минотавра.

Выхода не было. Ноги несли ее через мрак, но звук шагов странным образом терялся в густой темноте. В памяти всплыли слова отца: «В лабиринте всегда поворачивай в одну сторону.

Либо вправо, либо влево». Лабиринт. Ей было лет, наверное, восемь, когда отец взял Эшли и ее сестру Мэнди на какой-то местный праздник, Как они радовались! Целых полдня с папочкой плюс сладкая вата и аттракционы. Их буквально распирало от восторга.

Они катались на «пауке», на карусели и на колесе обозрения. Они ели воздушную кукурузу и пили холодную колу. А потом потребовали от папочки продолжения приключений. И он пустил их в лабиринт.

Никогда больше Эшли не ходила в парк.

Длинная белая рука вынырнула из-за поворота и потянулась к ней…

Она проснулась, задыхаясь от застрявшего в горле крика, судорожно хватая воздух раскрытым ртом, с мокрым от пота лицом и вытаращенными от страха глазами.

Дом молчал, равнодушный к ее тревогам, страхам и одиночеству. Боясь закрыть глаза, Эшли долго лежала, глядя в потолок, по которому медленно проползали лунные тени.

Ей так хотелось быть с Россом, слышать его спокойное, ровное дыхание, чувствовать рядом с собой его крепкое тело, вдыхать его запах. Ей хотелось быть с любимым мужчиной.

Но, может быть, он не хотел ее больше?

Нет. Инстинкт подсказывал Эшли, что его желание не угасло. Тогда почему, почему Росс оставил ее одну?

Ответ пришел сам собой. Потому что он слишком горд. Она попросила оставить ее в покое, и теперь он ждал, пока она попросит его вернуться.

Или сама придет к нему.

А если он спит?