Впервые за время разговора Эшли посмотрела на собеседника. Высокий, сухощавый, с резкими чертами лица. Возраст? Пожалуй, за тридцать, но меньше сорока. Одет в дорогой пиджак, туфли ручной работы. Держится непринужденно, сразу видно, что привык чувствовать себя одинаково уверенно в любой ситуации.

— Спасибо, но я не хочу бренди.

— Тогда шампанского? — предложил он. — На свадьбе ведь пьют шампанское, не так ли?

Она промолчала.

— Вы не очень-то разговорчивы. Может, расскажете, что вас так расстроило?

Эшли вздохнула.

— Я была бы очень признательна, если бы вы оставили меня в покое.

— Мы обсудим это, но только после того, как вы выпьете, — пообещал он.

— Я не хочу ни пить, ни обсуждать что-либо с вами. Неужели это так трудно понять?

— Готов согласиться с тем, что вы этого не хотите. Но вам нужно и выпить, и поговорить.

— Почему это мне нужно?

— Потому что вы обижены, унижены и оскорблены. Когда у женщины из-под носа уводят жениха, ее самолюбие сдувается, как проколотый воздушный шарик. Хотя, насколько я могу судить, вам с Мелвином удалось остаться друзьями, верно?

— Почему вы так решили?

— Вы же пришли, на свадьбу. — Росс сделал паузу и, не дождавшись реакции, сочувственно добавил:

— Наверное, не очень приятно смотреть на ту, которая заняла ваше место.

Не очень приятно! Свадьба Мелвина и Кэрри стала для Эшли самым тяжелым в ее жизни испытанием, если не считать смерть родителей, и только гордость дала ей силы выдержать его. И, конечно, она ни за что не появилась бы здесь, если бы не просьба дяди, Джордана Саймингтона. Именно он уговорил ее не уезжать из города, не уходить с работы и сделать вид, что ничего не случилось. Но, разумеется, все знали. Не детали, конечно, потому что Эшли никому не рассказала о том, как застала своего жениха совокупляющимся с ее двоюродной сестрой. Впрочем, недостаток информации лишь способствовал распространению самых различных версий. В результате одни сочувствовали Эшли, другие презирали ее, третьи поглядывали с откровенной жалостью. Для женщины нет клейма хуже, чем «брошенная».

— Вас ведь Джордан уговорил?

Занятая своими мыслями, Эшли вскинула голову.

— Что?

Росс взял с тарелки сандвич с курицей.

— Это ведь Джордан уговорил вас сделать вид, что ничего не случилось?

Она пожала плечами.

— Я сама так решила.

— Мужественное решение. Но почему вы уступили? Разве вы в чем-то зависите от кого-то из них? Кстати, где вы работаете?

— У Мелвина. В отделении компании «Глобал Инвестментс» — Взгляд ее упал на второй сандвич, и Эшли вдруг поняла, что ужасно проголодалась. — Послушайте, вы не будете возражать, если я возьму этот сандвич?

Росс одобрительно кивнул.

— Конечно нет. Я попрошу принести еще.

Пока его не было, Эшли успела проглотить сандвич и даже сделала глоток бренди.

Вернувшись, Росс обнаружил, что второй бокал уже пуст.

— Вам надо поесть. И давайте выпьем за будущее.

Эшли горько усмехнулась. Будущее виделось ей холодным, безрадостным и пустым.

— Не хотите пить за будущее?

— Нет.

— Не понимаю. Да, вы потеряли жениха, но и приобрели немало.

— Что же, например?

— Опыт. К тому же вы сохранили свободу, а значит, и возможность найти другого жениха.

И, наконец, три человека теперь у вас в долгу.

— Как это?

— Очень просто. Кэрри и Мелвин должны быть благодарны вам за то, что вы не устроили скандал. К тому же кузина просто получила от вас подарок в виде жениха. А Джордан благодаря вам избавился от необходимости заботиться о дочери. Логично?

— Вы всегда такой циничный?

— Это не цинизм, а трезвый взгляд на ситуацию. Вы еще слишком молоды, чтобы потери становились для вас невосполнимыми.

Сколько вам? Двадцать два? Двадцать три?

— Скоро двадцать пять, — ответила Эшли и с опозданием прикусила язык.

— Вот как! Значит, вы на пять лет старше невесты. Ну, с таким-то жизненным опытом женщина просто обязана уметь удерживать мужчину.

— Я не первая, кого он теряет.

— Хм. — Росс поднял бокал, и Эшли потянулась за своим. — Насколько я знаю, Мелвин Грэхем считался завидным женихом. И не только потому, что он красавчик. С другой стороны, мужчина, потакающий своим слабостям, вряд ли способен достичь многого.

Спокойный, рассудительный, слегка насмешливый тон, каким Росс говорил о человеке, которого, вероятно, знал весьма поверхностно, а может быть, и не знал совсем, и которого она любила, всколыхнул в Эшли злость.

— Как вы смеете так говорить! Мелвин…

Мелвин… — Эшли задохнулась от ярости.

— Но не отчаивайтесь, — словно и не заметив ее вспышки, продолжал Росс. — Вы, может быть, не так эффектны, как ваша кузина, но все же весьма привлекательны. Уверяю вас, через год боль пройдет и вы будете вспоминать об этой так называемой трагедии с улыбкой.

— Спасибо, — холодно бросила она.

— Так что у вас еще все впереди.

— Странно, но я, как ни вглядываюсь, ничего там, впереди, не вижу.

— Тогда нам ничего не остается, как только выпить за удачу. За то, чтобы фортуна повернулась к нам лицом.

Эшли снова поднесла к губам бокал. Ароматная, слегка маслянистая жидкость обжигающей струйкой прокатилась по пищеводу. На мгновение у нее перехватило дыхание. Что я делаю, мелькнуло в голове, пью с совершенно незнакомым мужчиной! Впрочем, мысль эта только промелькнула и тут же растворилась в приятном ощущении тепла, в окутывающей мозг туманной пелене.

— Уже лучше, правда?

Она кивнула и взяла с тарелки еще один сандвич.

— Спасибо.

— Вы действительно мне, благодарны или просто демонстрируете свои хорошие манеры? — полюбопытствовал он.

— Второе. А благодарна я вам буду только в том случае, если вы уйдете и оставите меня в покое.

— Чтобы вы могли поплакать?

— Это не ваше дело. Когда хочу, тогда и плачу, — дерзко ответила Эшли и тут же подумала, что ведет себя, как капризный ребенок.

— Что ж, не могу вас винить, — тоном познавшего всю мудрость мира философа произнес он. — Ущемленная гордость хуже дьявола. Да еще и осознание того, что у вас из-под носа увели такого богатого жениха.

Эшли вспыхнула.

— Деньги здесь ни при чем. Я любила Мелвина.

— Вот как? Уже не любите?

Она вздохнула.

— Люблю.

Росс покачал головой.

— Вы так это говорите, что я склонен вам поверить. Попробуйте полюбить другого. Говорят, самое лучшее лекарство от неразделенной любви — новое увлечение.

— Хотите — верьте, хотите — нет. А ваши рассуждения просто отвратительны.

После второй порции бренди Эшли действительно стало легче. Острая боль, гвоздем сидевшая в сердце весь последний месяц, с тех самых пор, как она увидела Мелвина с Кэрри, постепенно ослабевала, отчаяние рассасывалось, сменяясь тупым равнодушием.

— Не хотите рассказать, облегчить душу?

Неожиданно для себя Эшли рассмеялась. Ее чувства всегда оставались тайной для всех. Она не открывала сердце ни перед родственниками, ни перед друзьями, а уж перед этим навязчивым циником… Ей вдруг пришло в голову, что он намеренно спаивает ее. Спаивает, чтобы воспользоваться ее слабостью. Чтобы…

Она хихикнула. Какая чушь! Кому нужна убитая горем, с размазанной по лицу тушью женщина?! Такой красавчик всегда найдет то, что ему надо, не прилагая особых усилий.

Вероятно, эти мысли отразились на лице Эшли, потому что Росс мягко улыбнулся и едва заметно качнул головой.

— Надо же как-то провести время. Начните хотя бы с того, как вы познакомились.

Похоже, алкоголь уже сделал свое дело, потому что, сама того не желая, Эшли вдруг сказала:

— Я нашла ему квартиру.

Эти слова, вырвавшиеся помимо ее воли, словно проделали брешь в плотине, за которой слишком долго скапливались чувства, воспоминания, невысказанные надежды и горькие разочарования, и вслед за ними устремился целый поток.

— Мои родители умерли в тот год, когда я заканчивала школу. Средств у меня не было, но дядя Джордан настоял на продолжении учебы в колледже. Я проучилась два года и устроилась на работу в агентство по недвижимости.