В коттедже внезапно зажегся свет, но, даже если бы окна оставались темными, Паркер не колеблясь, разбудил бы Девон среди ночи: с Девон ему можно было не бояться задеть женскую чувствительность, Девон была, что называется, «своим парнем» и всегда готова помочь всем, чем могла. Паркер похвалил себя, что догадался заехать к Девон.

Он стукнул кулаком в дверь, которая от толчка тут же с громким скрипом открылась. В центре ярко освещенной прихожей стояла Девон в ночной рубашке.

— Тебе надо смазать петли, — объявил Паркер вместо приветствия, переступая через порог.— Почему ты не запираешь дверь? К тебе мог войти кто угодно!

Бросив на него недружелюбный взгляд, Девон насмешливо протянула:

— Но ведь вошел не кто угодно, а ты, мне повезло!

— Извини, что заявился ночью. — В тоне Паркера не слышалось ничего похожего на извинения. — У меня небольшая авария, ничего страшного, всего лишь фара разбита, — поспешно добавил он, заметив тревогу во взгляде Девон. — Вот я и решил заглянуть к тебе, успокоиться, пока не натворил чего-нибудь похуже.

— И не угробил свою шикарную машину.

Паркер заметил, что она босиком. Из-под длинной ночной рубашки выглядывали узкие изящные ступни. Девон была худенькой, но не костлявой, в ее фигуре была некая приятная округлость, мягкость... во всех нужных местах.

Это последнее добавление возникло в мозгу Паркера неожиданно для него самого, но, коль скоро уж оно возникло, вслед пришло естественное любопытство: что скрывается под этой скромной рубашкой? Паркер смущенно кхекнул: эк его занесло! Его удивило не то, что он думает о сексе, а то, что мысли о сексе пришли одновременно с мыслями о Девон.

— Ну, что ж проходи, раз уж ты тут, — не слишком гостеприимно пробурчала Девон.

Паркер, занятый напряженной борьбой с собственными рефлексами, мрачно улыбнулся.

— Благодарю за гостеприимство.

Обуздав, наконец свои инстинкты, он с облегчением понял, что снова может смотреть на Девон и видеть в ней друга, а не женщину. А неожиданный фортель, которое выкинуло его воображение, он объяснил очень просто: когда мужчину отвергла женщина, это может подействовать на него самым странным образом.

— Если ты всегда так встречаешь гостей, удивительно, что к тебе еще кто-то ходит.

— Может, мне без гостей лучше, — буркнула Девон.

— Никак мы решили стать отшельниками?

— Ну и ну, по-моему, Паркер, это перебор! Ты конечно, потомок древнего рода и владелец поместья, но все-таки королевское «мы» — уже чересчур, тебе не кажется?

— Я имел в виду не себя. — Он пожал плечами. — К тому же, я думаю, между друзьями некоторая поэтическая вольность вполне допустима, да и реплика получилась складной, разве нет?

Девон невольно рассмеялась.

— Да, пожалуй.

— Прежде чем бросать в меня очередной камень, вспомни, что под мужественной внешностью потомка древнего рода скрывается ранимая душа и чувствительное сердце. — Он взял руку Девон и приложил ладонью к своей груди. — Чувствуешь, как бьется?

Никаких доказательств существования «ранимой души» Девон не обнаружила, но тепло его тела почувствовала, и в том, что его сердце бьется ровными сильными ударами, у нее, конечно, сомнений не было. Девон смотрела на свои пальцы, лежащие поверх его рубашки долго-долго. Было нечто волнующее в том, чтобы стоять вот так рядом с Паркером, касаясь его, и она чувствовала себя странно: слегка кружилась голова, лицо Паркера немного расплывалось, словно она не могла сфокусировать на нем взгляд.

Паркер посмотрел в ее широко распахнутые глаза, синие и сверкающие как два сапфира, и поспешно выпустил запястье Девон.

— Между прочим, — немного невпопад заметил он, — ты, возможно, об этом не знаешь, но между отличным качеством и показным блеском — огромная разница, так что у меня не «шикарная» машина, а просто хорошая.

— Игрушка для большого мальчика, — рассеянно пробормотала Девон, думая о том, что ей все-таки следовало поужинать.

Разговор с Сарой настолько выбил ее из колеи, что вечером она не смогла проглотить ни кусочка — наверное, потому у нее теперь и голова кружится.

— Кто оскорбляет мою машину, тот оскорбляет меня.

Девон усмехнулась и вздохнула с облегчением: взгляд наконец-то сфокусировался.

— Ну, нет, — с улыбкой сказала она, — уж лучше я буду оскорблять тебя, это безопаснее.

— Я так и думал.

Девон почувствовала угрызения совести: она прекрасно понимала, что виновницей ее плохого настроения и бессонницы была Сара, а вовсе не Паркер, это на Сару ей хотелось бы накричать, но Сара далеко, а Паркер оказался под рукой. Оно и к лучшему, что у него такая широкая спина, даже очень широкая, думала Девон, мельком взглянув на впечатляющий разворот его мускулистых плеч.

Паркер огляделся и заметил в гостиной телевизор.

— Не знал, что у тебя есть телевизор. Мне казалось, ты удалилась в эту глушь, чтобы вести жизнь, максимально приближенную к природе.

Ирония Паркера задела Девон. Как он смеет судить о ней свысока?! Ему, видно, и в голову не приходит, что она порой тоскует по прежней жизни, по возможности запросто пойти в театр или на концерт.

— Что касается жизни, приближенной к природе, как ты выразился, то глупо не выращивать овощи, когда огород находится прямо под окнами, а в магазин еще идти нужно. Кроме того, если я и говорю о возвращении к природе, у меня слова не расходятся с делом.

— Намекаешь, что у меня расходятся?

— Помнится, ты раньше не интересовался проблемами выращивания овощей, пока не познакомился с Софи.

Софи, первое серьезное увлечение Паркера, была активисткой местного общества овощеводов-любителей, это отличало ее от всех следующих подружек Паркера. Но внешне Софи вполне походила на других красоток, пришедших ей на смену: те же длинные, чуть ли не от шеи растущие ноги, великолепное тело и длинные белокурые волосы.

— О, Софи! Таких, как она, мужчины не забывают. — На случай, если Девон не поняла намека — а она его поняла! — Паркер подкрепил свои слова плотоядной ухмылкой. — Ее энтузиазм был безграничен.

Девон цинично подумала, что Паркеру наверняка куда больше запомнились другие достоинства Софи, и кротко уточнила:

— Некоторые назвали бы его фанатизмом.

— А, что же твой разлюбезный Генри не помогает тебе возить продукты из магазина?

Паркер не торопился с выводами по поводу ее отношений с сорокалетним Генри, но в округе все знали, что тот крутился вокруг Девон с того дня, как стал работать в местной аптеке. Паркер, накоротке пообщавшись с Генри всего несколько раз, заклеймил его как напыщенного, ограниченного и занудного типа.

Его язвительное замечание задело Девон, она вспыхнула и напряженно выпрямилась.

— Ты разве не в курсе? Генри уехал из Гэйли.

Девон знала, что подумает Паркер — то же, что и все остальные. Но если он посмеет выражать ей фальшивое сочувствие... Почему, ну почему абсолютно все полагают, что только потому, что она одинока и ее возраст приближается к тридцати, она должна хвататься обеими руками за каждого мало-мальски приличного одинокого мужчину?! Надо признать, мало-мальски приличных одиноких мужчин в Гэйли было немного, но отношения Девон с Генри не выходили за рамки дружеских. Тем не менее, вся округа уверовала, что их связывает нечто большее.

Верхняя губа Паркера презрительно искривилась.

— Я всегда считал его скользким типом.

— Если хочешь знать, он о тебе тоже не слишком высокого мнения.

Помолчав, Паркер заметил:

— Ты переставила мебель. И этого кота я раньше не видел. — Он кивнул на большого серого кота, мирно спавшего в самом центре дивана.

— С тех пор, как ты в последний раз почтил нас своим присутствием, в доме многое изменилось.

— Но ты все такая же.

Девон не чувствовала себя польщенной и потому никак не отреагировала на эту реплику.

— Я взяла его из приюта для бездомных кошек, он или сбежал, или потерялся, а прежние хозяева не стали его разыскивать.