— Она не в моем стиле, — пробубнил он.

— Значит, ты глупый.

Ну вот, она ведет себя, как прежде.

— Привет, — сказала Джессика. — Я принесла лимонаду. По-моему, вы оба устали. — Она посмотрела на них обоих. — Что с вами?

— Ничего, — ответил Брайан.

— Я просто сказала дядюшке…

— Вот, — Брайан схватил стакан с подноса, — выпей лимонаду. — Он быстро сунул стакан в руки Мишель и, взмахнув рукой, нечаянно опрокинул поднос, облив себя и Джессику.

Стащив с себя мокрую рубашку, он попытался стереть лимонад с сарафана Джессики. Брайан неуклюже коснулся ее прекрасного, упругого, стройного тела и замер.

— Прекрати, — сказала она. — Я в полном порядке и справлюсь сама. Вот, у меня осталось немного лимонаду. И переоденься.

Она наклонилась и подняла опрокинутый кувшин. На ней, как оказалось, вообще не было белья.

Брайан чуть не задохнулся.

— Мишель только что сказала, что я должен назначить тебе свидание, — неожиданно для себя произнес он.

Джессика резко выпрямилась и уставилась на него с очаровательной свирепостью. Брайан понимал, что если он сейчас рассмеется, то совершит ужасную ошибку.

— Мишель подумала, что ты должен назначить мне свидание? — спокойно спросила Джессика. Она перехватила поднос и пустой кувшин, стараясь прикрыть самые большие мокрые пятна на сарафане.

— Ну, не совсем так. То есть, я бы тоже наконец до этого додумался.

— Вот как? — Судя по ее тону, она не радовалась и не чувствовала себя польщенной. Прежняя Джессика была бы вне себя от восторга.

— Ага. Как ты к этому относишься? — Брайан знал, что ведет себя неправильно. Неужели в таком зрелом возрасте его гормоны взяли верх над мозгом?

Джессика наклонилась поближе к Брайану. Ее мокрый сарафан почти коснулся его обнаженной груди. Она мило улыбнулась. И сказала:

— Нет, даже будь ты последним мужчиной на земле.

Брайан ожидал, что Мишель грубо расхохочется. Но та посмотрела на него презрительно и разочарованно.

— Это дар, — пробормотал он в виде объяснения, потом повернулся спиной к ним обеим и с силой налег на лопату.

До самого вечера Брайан чувствовал жгучую обиду.

Нет, даже будь ты последним мужчиной на земле.

Услышать такое от Джессики. Боже!

Когда яма для пруда стала напоминать тоннель в Китай, к Брайану тихонько подошла племянница.

— Дядюшка, — сказала она, осторожно оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что ее не услышат, — ты не очень-то умеешь заводить романы.

Он бросил на Мишель свирепый взгляд, который она проигнорировала.

— Поэтому я решила тебе помочь, — сказала Мишель, мило улыбнувшись.

— О, прекрасно.

— Я стану твоим личным тренером по романам.

Он чуть было не крикнул, что романы ему нужны в последнюю очередь. Особенно с Джессикой. Да она и не пойдет к нему на свидание, даже будь он последним мужчиной на земле.

Но Брайан промолчал, когда увидел выражение лица племянницы.

В ее глазах появился свет, которого он давно не видел. Она целую неделю работала с Джессикой в саду и казалась полной сил. Лицо прояснилось. Пожалуй, Мишель даже немного поправилась. Она перестала одеваться только в черное.

Но главное — у его племянницы появилась надежда. Она сияла в глазах, которые слишком долго оставались пустыми. Мишель внезапно поняла, что жизнь может быть замечательной. Его племяннице захотелось поверить в волшебные сказки, в любовь и в чудеса.

Разве это плохо?

Брайан понял, что надо мыслить разумно и стараться заглядывать вперед. Ему не хотелось, чтобы угас огонек надежды, который он заметил в глазах Мишель впервые за последнее время.

Но нетрудно догадаться, на что надеется Мишель. Он посмотрел на племянницу и с досадой понял: она думает не о его свидании с Джессикой. О, нет, в своих рассуждениях эта девочка пошла гораздо дальше.

Конечно, она надеется на счастливую развязку.

Даже если — Боже сохрани! — он когда-нибудь отправится на свидание с задирающей нос мисс Моран, о будущем счастье нечего и мечтать. Романтические представления его юной племянницы разобьются вдребезги, и она придет в полное отчаяние. А Брайан сильно сомневался, что Джессике захочется в очередной раз выводить его племянницу из депрессии.

И все же он жаждал заглянуть в золотисто-зеленые глубины глаз Джессики, сказать что-нибудь веселое и услышать в ответ ее смех, коснуться веснушек на щеках…

Хватит, приказал себе Брайан. Неважно, чего он хочет. Но нельзя же пойти на свидание с Джессикой только потому, что этого пожелала Мишель.

Брайан взял себя в руки и сказал:

— Ты слышала, что ответила дама. Она не пошла бы на свидание со мной, даже будь я последним мужчиной на земле.

— О, она говорила не всерьез. Ты просто ее обидел.

Он обидел Джессику? Брайан не очень-то удивился. Джессика всегда была ранимой. А у него, как известно, особый дар, явный талант вести себя, как слон в посудной лавке чувств.

Мишель пристально смотрела на Брайана. Он понял, что ему не удалось скрыть угрызений совести, и Мишель решила этим воспользоваться.

— Я могу тебе помочь, — немедленно предложила девочка. — Ты должен стать чувствительнее. Женщинам нравится чувствительность.

— И ты собираешься учить меня этому? — спросил он. Мишель критиковала в нем все: начиная с работы и кончая стрижкой и содержимым холодильника. Она сводила на нет все его попытки дать ей почувствовать, что его дом стал и ее домом!

Мишель кивнула, явно собираясь взять его личную жизнь в свои юные руки. Только этого не хватало.

— Нет, Мишель, — сказал он как можно более спокойным тоном. Что ж, зрелый дядюшка беседует с впечатлительной девочкой. — И думать забудь. Меня не нужно обучать чувствительности. Я не хочу встречаться с женщиной, которая требует чувствительности. Если бы мне хотелось с кем-то встречаться, ты бы гораздо реже видела меня по вечерам в пятницу и субботу.

Мишель открыла рот, явно собираясь спорить. Но он не дал ей такой возможности.

— Кроме того, я не пошел бы на свидание с Джессикой, даже если бы она была последней женщиной на земле.

Судя по всему, Мишель расстроилась. Потом прищурилась и отбросила назад свои черные локоны.

— Ты действительно дурак, — уверенно произнесла она. Лицо Мишель больше не светилось надеждой. Она выглядела на редкость сердитой.

— Я уже привык к этому недостатку, — парировал он.

— Эх, мужчины… — Мишель вложила в это слово и презрение, и разочарование. И удалилась, задрав нос.

Джессика решила надеть свою самую старую футболку и широкие шорты. Ей очень хотелось выбросить из головы тот миг безумной дерзости, когда она решила не надевать под сарафан никакого белья.

И чего ради она напялила этот дурацкий сарафан? Купила его в прошлом году, поддавшись капризу. Наверное, думала, что он сделает ее привлекательной, но ей почему-то не пришло в голову, что у нее нет никакой причины — вернее, никакого желания — выглядеть привлекательно.

В первый же день, когда Брайан приехал поработать над прудом и застал ее в пижаме, она решила показать ему каждую линию своей изменившейся к лучшему фигуры. А получилось, что она показала ему даже больше, чем собиралась. Трудно сказать, почему, но ей уже не хотелось как можно скорее избавиться от Брайана. Ее решимость растаяла, как масло под лучами солнца.

Дело ясное. Надо прекратить игры с ним и с самой собой. Прошлое ушло безвозвратно, и она только выставит себя на посмешище, если попытается изменить впечатление, которое сложилось у Брайана четырнадцать лет назад.

Легкомысленный тупица. Очень жаль, что он так хорошо выглядит, что женщина при виде него теряет голову. Нет уж, все кончено. Она оказалась лицом к лицу с собственной слабостью и теперь возьмет себя в руки. Спрячется в коттедже, пока он не уедет. Будет тайком выходить ночью и поливать сад, собирать урожай, полоть. Пусть пройдет хоть несколько недель. Она не станет общаться с Брайаном. Она просто потеряла голову и слишком быстро уступила.