Джанин предпочла не развивать эту тему, поцеловала Крис и отправилась в свою комнату. Она снова долго сидела перед открытым окном, глядя на таинственные тени в саду и мрачные проблески болот.

Где-то внизу залаяла Миранда, и это должно было означать серьезное предупреждение для всякого, кто собирался совершить незаконное вторжение в дом. К счастью для Тима Хэннафорда, мастиф знал его. Как выяснилось, это Тим принес щенка Крис. Поэтому ему ничего не могло помешать войти незаметно. Кроме того, поскольку до недавних пор дом был его собственностью, он не рассматривал это вторжение как незаконное.

Будучи человеком самонадеянным, он мог даже считать, что все еще имеет право бывать здесь — право, установленное несколькими поколениями Хэннафордов.

Следующим вечером, когда Джанин и Крис свернули на дорогу, ведущую в «Тор-парк», младшая сестра не испытывала особого желания возобновить свое знакомство с мистером Хэннафордом.

«Top-парк» оказался весьма величественным сооружением, окруженным большой лужайкой, которая радовала глаз каждого, кто хотел полюбоваться видом из окна. Представительный дворецкий распахнул перед сестрами дверь, и их проводили в комнату, окна которой как раз выходили на лужайку и ухоженный живописный пруд. Леди Хэннафорд приняла гостей сидя в кресле с высокой прямой спинкой, которое, казалось, не обладало ничем, что делает кресло удобным для инвалида. Она извинилась, что не встает, объяснив, что ее сейчас особенно беспокоит артрит и она останется пленницей «Top-парк» до тех пор, пока курс лечения, которое ей назначили, не даст результатов.

С первого взгляда Джанин отметила, что леди Хэннафорд поразительно похожа на Тима. Карие прозрачные глаза пожилой дамы были, очевидно, когда-то очень красивыми; даже сейчас взгляд ее был пристальным и ясным. У нее были седые волосы и множество мелких морщинок вокруг глаз и улыбающегося рта. Она была очень маленькая и выглядела чрезвычайно хрупкой, а пальцы ее, казалось, были совершенно лишены плоти.

Леди Хэннафорд радушно приветствовала обеих сестер, пристально посмотрела на Крис, а затем перевела взгляд на Джанин.

— Так, значит, это и есть ваша сестра, миссис Блейр? — воскликнула она. — Мне очень хотелось взглянуть на нее…

В ярких карих глазах мелькнуло какое-то странное выражение, заставившее Джанин насторожиться. Она опасалась, что племянник рассказал тетушке о своем недавнем не совсем обычном приключении, и леди Хэннафорд рассматривала его внезапное вторжение в спальню незнакомой молодой девушки как… в лучшем случае — курьезное происшествие.

Почти наверняка в юности она была столь же непредсказуемой, как и ее племянник. Да и теперь только почтенный возраст и положение не позволяли ей самой откалывать такие номера.

— Вы выглядите бодрой и здоровой, мисс Скотт, — сказала она, — у вас чистая кожа, ясные глаза, и именно это мне нравится в молодых женщинах. Насколько я знаю, вы преподавали в Швейцарии. Вам понравилась эта страна?

— Не очень, — призналась Джанин.

Леди Хэннафорд усмехнулась:

— Когда мне было восемнадцать, меня отправили заканчивать школу в Швейцарию, и я не очень-то была довольна своим пребыванием там. Мне нравился доктор-швейцарец, который следил за здоровьем девочек нашей школы, и еще один блондин — учитель танцев… Но в остальном там было ужасно скучно. Нам никогда не разрешали лазить по горам, и в те дни мы не катались на лыжах — это считалось неподходящим занятием для молодых леди. Кстати, — сказала она, поворачиваясь к Крис, — вы уже не выглядите такой печальной, как в последний раз, когда я вас видела. По-моему, вам нужно уговорить сестру погостить у вас подольше, и заодно выведайте у нее секрет здоровой жизнерадостности.

Крис что-то пробормотала в том смысле, что чувствует себя лучше, с тех пор как приехала Джанин, но леди Хэннафорд посмотрела на нее несколько скептически:

— Если у вас все еще пошаливают нервы, вам надо принимать что-нибудь тонизирующее, есть побольше фруктов и не забывать о витаминах. Если же это не поможет, вы должны сказать своему мужу, что нельзя оставлять вас так часто одну. Я не одобряю мужей, которые настолько поглощены своей карьерой, что забывают о собственных женах.

Дверь открылась, и на пороге показалась стройная фигурка молодой женщины. Она подошла к леди Хэннафорд, поправила подушку у нее за спиной и сказала, что уже распорядилась подать чай и что его сейчас принесут. На ней было строгое, но изящное темно-синее платье с белым воротничком и манжетами; блестящие светлые волосы были собраны в пучок на макушке. Серые, опушенные длинными ресницами глаза Джанин распахнулись от удивления, когда леди Хэннафорд представила ее как свою сиделку.

— Это сестра Темпест, она присматривает за мной уже целый месяц и позволила называть ее Элизабет. Элизабет, дорогая, — продолжала леди Хэннафорд, — вы не видели Тима, после того как он исчез куда-то после завтрака? Он, кажется, сказал, что пойдет гулять с собаками на болота, но он ведь знает, что мы ждем к чаю гостей, и должен был уже вернуться.

Элизабет Темпест улыбнулась леди Хэннафорд и положила еще одну подушку между хрупкой спиной своей пациентки и жесткой спинкой кресла.

— Он уже вернулся, леди Хэннафорд, — заверила она, — и скоро присоединится к вам. Он моет руки и старается придать себе, как он выразился, «презентабельный вид».

— Милый мальчик! — с нежностью воскликнула старая леди. — Раньше, когда он приезжал ко мне на время школьных каникул, я прилагала нечеловеческие усилия, чтобы заставить его употреблять по назначению мыло и воду, но, к счастью, это уже позади. Я вполне уверена, что теперь он никогда не забывает мыть уши и чистить зубы три раза в день. Это такое облегчение, потому что когда-то маленький чертенок был ходячей проблемой.

— Но не теперь, я уверена, — пробормотала сестра Темпест чуть слышно. Взгляд ее голубых глаз был прикован к двери в гостиную, и она оказалась первой, кто увидел, как дверь открылась и высокий элегантный мужчина в прекрасно сидящем твидовом пиджаке, безупречно белой рубашке и легких фланелевых брюках, которые выглядели как произведение искусства первоклассного портного, вошел в комнату с мопсом под мышкой. У его ног вертелся симпатичный спаниель медовой окраски.

Он передал мопса тетушке, которая приняла его с сияющей улыбкой, и приказал спаниелю осторожнее обращаться с чулками дам, напомнив, что у него мокрые лапы. Затем он официально пожал руку Крис, улыбнулся, взглянув на сестру Темпест, и, казалось, только теперь заметив, что в комнате находится еще одна дама, повел себя так, словно она была ему совершенно незнакома.

— Боже мой! — воскликнул он, приглаживая светло-каштановые волосы загорелой рукой. — Как хорошо, что я поправил свой галстук и проверил, нет ли на моем носу каких-нибудь грязных пятен, прежде чем явиться сюда. Дорогая тетушка, вы говорили мне, что мы ожидаем гостью, но я не помню, чтобы вы упоминали о двух гостьях, да еще о том, что обе они — прелестные дамы.

Тетушка погрозила ему пальцем, словно предостерегая не заходить слишком далеко. Темные глаза Тима сияли, и в их блеске отражалось явное удовольствие, когда он с высоты своих шести футов и двух дюймов взглянул на изящную, невысокую и стройную фигурку Джанин. Она была в канареечно-желтом костюме из китайского шелка, желтая лента, как у Алисы из Страны чудес, поддерживала отброшенные назад волны волос орехового цвета, не давая пушистой челке закрыть гладкий лоб.

— Как поживаете, мистер Хэннафорд? — сказала она сдержанно, с вежливо-равнодушной улыбкой, испугавшись на мгновение, что он может отказаться от притворства и спросить, как ей спалось после того, как он покинул ее комнату.

— Как вы поживаете, мисс Скотт? — Он задержал ее руку несколько дольше, чем этого требовали правила приличия, и, казалось, испытывал явное удовольствие оттого, что ее маленькие, изящные пальчики лежат на его ладони.

С легким усилием Джанин высвободила руку, отвела взгляд от скрытой насмешки в его карих глазах и взглянула на спаниеля, который, вопреки приказу, цеплялся за подол ее юбки. Она нагнулась и погладила его по голове, положив таким образом начало дружеским отношениям. Тим Хэннафорд подал ей чистый носовой платок, чтобы она смогла стереть следы мокрых лап с желтого шелка.