— Никогда.

— Почему?

— Для этого не было времени. А потом… потом… — Майкл замолчал, хотя все в нем твердило: «Скажи же, скажи ей…»

Но в этот момент Лора протянула руку и коснулась пальцами его щеки, затем поправила растрепавшиеся волосы и провела по ним ладонью. Майкл затаил дыхание, не в силах произнести ни слова.

— И тебе никогда не хотелось иметь семью, Мигуэль?

— Хотелось. Временами — очень. Особенно в последние годы. — Он произнес эти слова каким-то хриплым, еле слышным шепотом. Словно кто-то намеренно лишил его голоса в тот момент, когда надо было сказать самое главное. Вместо этого с его губ сорвались тривиальные фразы: — Расскажи мне о Маи. Как выглядит твоя дочь?

— Если ты отпустишь меня на секунду, я покажу ее фотографии. У меня их полный набор, начиная со дня рождения.

— Нет, опиши словами.

Майкл не хотел отпускать ее. И кроме того, не испытывал никакого желания смотреть фотографии, на которых мог быть запечатлен и муж Лоры. Ему почему-то казалось, что этот человек украл нечто такое, что по праву принадлежало только ему. И в первую очередь годы, которые он мог бы счастливо прожить вместе с Лорой, и ребенка, которого мог зачать.

— Естественно, Маи Лин — самая очаровательная девочка на свете, — говорила между тем Лора.

— Маи Лин — очень красивое имя. Оно звучит как-то…

— По-восточному? — засмеялась Лора.

— Да.

— Потому что я назвала ее в честь моей матери. В девичестве маму звали Маи Лин Олсен. Она встретилась с моим отцом в Карнеги-холле во время ее дебюта как концертирующей скрипачки. Но родилась она на Гавайях. В ее жилах текла китайская, норвежская и еще какая-то кровь. — Лора невольно улыбнулась, заметив ошеломленное выражение на лице Майкла, и чуть насмешливо сказала: — Да Мигуэль Энрике Винченце О'Брайан. В моих жилах такой же компот, как у тебя. Другое дело, что мы не говорили на эту тему в Эквадоре. Наверное, у нас есть и еще кое-что общее.

— Лора, я был глупцом, занятым лишь собственной особой. Мне казалось, что только надо мной висит извечное проклятие смешанного происхождения.

— Проклятие? О нет, Мигуэль! О каком проклятии можно говорить при таком ребенке, как у меня? С ее чистыми голубыми глазами с экзотической раскосинкой? Разве можно сетовать на гены, если она унаследовала все достоинства интеллекта моего отца и Джерри? И плюс к этому — недюжинные музыкальные способности моей матери! Ты помнишь закон развития гибридов и их живучести?

— Ты имеешь в виду, что потомки очень часто бывают красивее и талантливее своих родителей?

— Совершенно верно! Маи — прекрасное тому подтверждение. И у нас с тобой мог бы родиться такой же замечательный…

Лора осеклась и прижала ладонь к губам.

— Да, черт побери, ты права! У нас действительно могли бы быть замечательные дети!

Майкл отнял ладонь Лоры от губ, поцеловал ее пальцы и прижал их к своей груди. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце. Тогда трясущимися пальцами, почти бессознательно, Лора расстегнула пуговицы на рубашке Майкла и провела ладонью по обнаженной груди и упругому натренированному животу. Она не успела перевести дыхание, как он крепко обнял ее и впервые за пятнадцать лет прильнул к ее губам.

Мягкий теплый кончик его языка проник между ее зубами. Из груди Лоры вырвался стон. Поцелуй Майкла становился все глубже и страстнее. Руки жадно обшаривали ее тело, возбуждая его. В течение нескольких долгих минут шумные вздохи наслаждения Лоры сливались со стонами страстного желания Майкла…

А затем комнату наполнили звуки чисто механического происхождения. Скользнул вниз замок молнии. К ногам Лоры, на мягкий ковер, упал расстегнутый пояс. За ним, по одному, последовали предметы одежды: сначала — ее, затем — его. Наконец, послышался протестующий скрип матраца, сопротивлявшегося тяжести двух слившихся друг с другом тел… Вновь раздались сдавленные, страстные стоны. Вероятно, все было бы по-другому, не потеряй они столько лет…

Лора думала, что уже выплакала все свои слезы. Но в порыве страсти бессознательно продолжала рыдать, уткнувшись лицом в широкую мускулистую грудь Майкла.

Ее плач не давал Майклу возможности полностью насладиться любовью, отдаляя момент наивысшего наслаждения. Боясь причинить Лоре боль тяжестью своего тела, он попытался чуть приподняться. Но в тот же миг ее ноги обвили бедра Майкла.

— Нет, останься во мне! — почти потребовала она. — Не смей уходить!

— Я не ухожу! Просто не могу этого сделать! — прошептал он в ответ, думая, что наилучшей могилой для него сейчас было бы это волшебное тело…

Эмоции, переполнившие его голос, потрясли Лору. Она тут же перестала рыдать. Но когда Майкл поднял голову, его глаза были столь же влажными от слез, как и ее.

— Я так страдал, Лора. Все это время мне казалось, что я медленно умираю без тебя…

Господи, что она могла на это ответить? Что сама чувствовала то же самое? Что долгие годы, прожитые вместе с Джерри, значили для нее ничтожно мало по сравнению с короткими месяцами, днями, минутами, проведенными с ним? Об этом было страшно подумать, а не то чтобы говорить! И все же он заслужил знать, какое место занимает в ее сердце.

— Ты был моим первым возлюбленным. С тобой я потеряла невинность. Но и в годы замужества каждый раз, когда принадлежала супругу, я кляла себя за неверность… тебе. Да, я действительно любила Джерри. Он был прекрасным, добрым человеком. Но мне постоянно не хватало тебя. Слава Богу, мы снова нашли друг друга!

Майкл зажмурился, как будто ощутил острую боль. Как будто слова Лоры не утешили его, а наоборот, глубоко ранили. Она заметила это и со щемящим сердцем спросила себя, что же такое ужасное она сказала? И тут же с глухим стоном принялась покрывать поцелуями его грудь, шею, лицо, стараясь успокоить. Когда же совсем отчаялась, то вдруг почувствовала, что ее губы, кончик языка, пальцы ломают невидимый барьер, воздвигнутый Майклом между ними.

Медленно, как бы нехотя, его ладони начали гладить спину Лоры, спускаясь все ниже и ниже. Постепенно ожили его губы и потянулись ко рту. И, наконец, кончик его языка опять оказался между зубов Лоры, приглашая к новой эротической схватке.

После поцелуев, которые, как показалось Майклу, длились вечность, он повернулся на спину, положил Лору на себя и, заключив ее голову между ладонями, долго смотрел в лицо. Его необыкновенные глаза горели столь ярким огнем, что Лоре почудилось, будто льющееся из них тепло окутывает ее тело и дурманит сознание.

— Лора, — очень тихо сказал он, — что бы ни случилось завтра, помни эту ночь… И верь мне, когда я говорю, что ты моя единственная любовь.

— Любимый мой, — проговорила она дрожащим голосом. — Боги разлучили нас в юности. Может быть, желая испытать нашу верность друг другу. Но теперь они смягчились, не правда ли? И мы навсегда вместе!

Рука Лоры смело сжала мужскую плоть Майкла, испытывая ее твердость. Да, он вновь был готов принадлежать ей!

А Майкл не смог сдержать рвавшихся из него слов. Он говорил Лоре, как она ему нужна. Она же смеялась от счастья, чувствуя, что вновь пробудила в нем страсть. А затем мягко ввела его воспламененную плоть в свое лоно. Их любовь была долгой, неистовой и нежной. И вот настал момент наивысшего наслаждения, из груди Майкла вырвался протяжный, почти нечеловеческий стон. Но вслед за этим, когда они, обессиленные, лежали молча в объятиях друг друга, он вдруг подумал о том мучительном похмелье, которое ожидает их обоих утром…

Он будет любить Лору до последнего вздоха. Но их сегодняшняя ночь станет последней. И зная наверняка, что Лора возненавидит его, а он сам будет себя презирать, Майкл не смог заставить себя отказаться от счастья провести с ней эти часы. Память о них останется на всю жизнь. Но утром ему придется за это заплатить… Майкл уже представлял обвиняющий взгляд Лоры, который будет преследовать его до могилы, когда он расскажет ей о Кэтти… Милой, смешной Кэтти Синклер… Женщине, на которой он намеревался через месяц жениться…