И чуть не рассталась с жизнью, живя с тобой, мысленно прибавила Энн. Впрочем, вслух она этого говорить не стала. Рубен ведь ничего не знал ни о последней ночи, проведенной ею на Суэньо, ни о том, к чему привела ее дружба с его сестрой.

— Ты не можешь вот так запросто перевернуть мою жизнь, Рубен. Прошло три года — вернее, три с половиной, — с тех пор как мы были вместе. Я изменилась…

— Да, ты стала бунтаркой.

— Нет, я всего лишь повзрослела. И больше не стану подчиняться твоим приказам.

— А мне и не приходилось тебе ничего приказывать. Ты сама все делала для меня. — Его голос, смягченный легким испанским акцентом, подчеркнуто выделил слово «все». — Причем с большой готовностью.

Энн почувствовала комок в животе. Она не желала вспоминать о прошлом, тем более — об их отношениях.

— Рубен, я требую развода и завтра первым делом прямо с утра подам заявление. Уилл знает одного хорошего адвоката, и в конце концов мы с ним все же поженимся.

Рубен в ответ лишь фыркнул.

— Надеюсь, твой Уилл сумеет запастись терпением, потому что ждать ему придется ох как долго. Я буду цепляться за каждую юридическую уловку, чтобы помешать тебе. Вот увидишь.

Энн смотрела на него с таким ужасом, словно перед ней был сам дьявол во плоти.

— Но зачем? Что я тебе такого сделала?

Рубен обвел взглядом ее открытые плечи и скромное черное платье, серые глаза его зловеще блеснули.

— Ты нарушила данное мне слово.

Так вот оно что! Это самая обыкновенная месть! Рубен просто хочет причинить ей боль. Сердце Энн сжалось от страха, и она снова отчетливо представила себе, какая опасность грозит Стивену.

Официант принес изысканный салат из даров моря. Вообще-то Энн любила морепродукты, но сейчас ей кусок не лез в горло. Даже запах еды вызывал у нее отвращение. Рубен, как она заметила, тоже не притронулся к еде.

— Я думала, ты умираешь с голоду.

— Верно. Я жду, когда ты меня обслужишь.

Он что, вообразил себя восточным султаном? Ничего себе! — подумала Энн.

— Ты и сам можешь себя обслужить, сеньор Каррильо де Асеведа!

— С какой стати, если это твоя обязанность?

Энн могла лишь молча сверкать на него глазами. Его неторопливая уверенность, внушительная фигура, тонкие черты безупречно красивого лица — все это приводило ее в бешенство. Какого труда ей стоило уйти от него! Как разрывалось тогда ее сердце! И сколько времени ей потребовалось, чтобы все пережить и начать жизнь сначала. И вот теперь, когда она наконец готова снова выйти замуж, он вдруг взял и вернулся, чтобы еще раз все разрушить.

Этот человек был так обманчив. Он мог обезоружить ее одним взглядом своих спокойных серых глаз. Она любила его без памяти, но требовала от него того, чего он дать не мог. Энн поднялась на ноги, путаясь в длинной юбке. Однако рука Рубена метнулась вперед и, схватив ее за запястье, заставила вновь опуститься на стул.

— По-моему, я не разрешал тебе встать из-за стола. — Его глаза угрожающе блеснули, а вокруг властного рта обозначились зловещие складки.

— Я никогда не просила у тебя разрешения сделать что бы то ни было и не собираюсь просить в дальнейшем! — взорвалась Энн. Да кем он себя воображает! Она гордо откинула голову, но в глазах стояли предательские слезы. — Неужели мне когда-то казалось, что я в тебя влюблена? Не могу в это поверить! Какой же я была дурой!

— Тебе ничего не казалось. Ты меня действительно любила.

— Вот именно — любила, — горько отозвалась Энн. — В прошедшем времени. А теперь я испытываю к тебе одну лишь ненависть.

— Любовь, ненависть, какая разница? Для меня главное, чтобы ты была верна данным тобой обетам. — Рубен был внешне невозмутим, но Энн кожей чувствовала исходящие от него жаркие волны гнева. — Я понимаю, что, когда мы поженились, ты была еще слишком молода. Вот я и дал тебе время повзрослеть — целых три с половиной года. А теперь я приехал, чтобы забрать тебя домой.

— Суэньо не мой дом!

— Все это просто слова. — Рубен нетерпеливо прищелкнул пальцами. — И вообще, мне надоело с тобой спорить. Факт остается фактом: твое место в моем особняке, где ты будешь рожать мне детей.

— Этого никогда не будет!

— Ты думаешь, что будешь счастливее, выйдя замуж за своего жалкого бухгалтера? Я навел о нем справки. Он просто жалкий червяк — ни огня, ни изюминки…

— Зато я его люблю.

— Меня это не волнует. Ты его не получишь.

Да как он смеет! Энн затопила волна жаркого гнева. Не помня себя от ярости, она замахнулась на Рубена, но тот поймал ее руку на полпути.

— Ты что, с ума сошла?

Его пальцы стиснули тонкое запястье Энн, словно тисками, но та даже не почувствовала боли.

— Оставь Уилла в покое, — прошипела она сквозь зубы. — Он твоих злобных оценок не заслуживает.

— Зато ты заслуживаешь. Ты оскорбила меня и мою семью. У тебя были определенные обязанности — вспомни, какое положение в обществе я занимаю. Ты нас всех опозорила.

Запястье Энн уже начинало пульсировать от боли. Она зажмурилась так, что перед глазами заплясали искорки.

— Будь добр, отпусти мою руку.

— Я жду извинений.

— Ты делаешь мне больно!

Ноздри Рубена угрожающе раздувались, глаза сверкали, но он все же разжал пальцы и выпустил руку Энн. Уронив ее на колени, она с ужасом смотрела на запястье, где на бледной коже отчетливо проступили следы его пальцев.

Рубен задернул тяжелые шторы. Пурпурные складки упали, отгородив их от всего мира.

Он снова пытается затащить ее в клетку, подчинить своей воле. Энн не могла этого допустить. В конце концов, она не только его жена. Она мать, у нее есть Стивен. Слезы, которые женщина так долго сдерживала, повисли на ресницах, закапали на колени. Энн стиснула зубы в попытке взять себя в руки.

— Не смей распускаться! — резко одернул ее Рубен. — Я не допущу, чтобы моя жена рыдала у всех на глазах.

— Ты же задернул шторы. Моих слез никто не видит.

— Хватит и того, что их вижу я.

Господи, как же он ожесточился! Каждое его слово просто ножом режет. Энн крепче стиснула зубы, понимая, что ее воля против его воли не выстоит. Рубен умел спорить и находил аргументы гораздо лучше ее. Он вообще все делает лучше, чем она, но это не значит, что его нужды и чувства должны всегда стоять на первом месте.

Приняв молчание Энн за знак покорности, Рубен немного смягчился.

— Если не хочешь ссориться, лучше не провоцируй меня. Я не для того проделал долгий путь, чтобы слушать оскорбления от женщины.

Неужели он всегда был таким заносчивым и высокомерным? Как же она этого не замечала? Может, когда-то она находила его наглое мужское превосходство привлекательным? Теперь оно приводило Энн просто в ужас. И боялась она не за себя, а за Стивена. За его будущее. Ведь стоит Рубену узнать, что у него есть сын, как он тут же увезет его на Суэньо — тихий островок, затерянный в Атлантике, где он был единоличным властителем. Суэньо — прелестное местечко, но о свободе, которой они со Стивеном наслаждались в Штатах, там и мечтать не приходится.

Рубен внезапно наклонился и, взяв Энн за подбородок, резко притянул ее голову вперед. Энн едва удержалась, чтобы не отшатнуться, но заставила себя сдержаться. Еще не хватало, чтобы он заметил, как она на него реагирует! И все же, когда он провел по ее губам подушечкой большого пальца, по телу Энн невольно пробежала сладостная дрожь. Это не укрылось от Рубена.

— Ты стала какой-то уж очень пугливой, — заметил он, явно заинтригованный. — Твой Уилл, он что, вообще до тебя не дотрагивается?

— Мои отношения с Уиллом тебя не касаются.

— Довольно дерзкий ответ для женщины, находящейся в двусмысленном положении.

Усилием воли Энн выдавила улыбку. Она понимала: ее загнали в ловушку и не стоит усугублять и без того угрожающую ситуацию, однако гордость взяла верх над здравым смыслом.

— Я стала другой, Рубен, — заявила Энн, решив, что ни за что не уступит. — Я уже не та девчонка, на которой ты когда-то женился.