— Из поколения в поколение мы здесь делаем вино. Когда-то мы производили в имении и небольшие количества шампанского. Но последние пятьдесят лет изготавливают только обычные вина.

— Отличные вина, отборные! — агрессивно заметил старый граф.

— Да, это так, отец. Но, насколько тебе известно, с каждым годом шампанское становится все более и более популярным. Сейчас у меня есть возможность приобрести винный завод по изготовлению шампанского. — Граф Рауль не отрываясь смотрел отцу в глаза. — Это неподалеку от Эперне, который известен как «край шампанского». Раньше там делали шампанское лучшего качества. Но заводом управляли неразумно, владелец умер, а его семья не хочет более вести дело. В течение недели за мной закреплено исключительное право приобретения участка в пятьсот акров!

После некоторого молчания старый граф сказал:

— Никак не возьму в толк, что ты с ним намерен делать?

— Я думаю, что мы кое-что сможем там сделать, отец. Я думаю, что это блестящее помещение средств, которые очень быстро окупятся. Мои друзья хотят оказать мне услугу, они помогут купить завод за разумную цену, урожай уже этого года покроет львиную долю первоначальных издержек.

Старый граф молчал. Граф Рауль заговорил вновь:

— Я привез с собой чертежи, бухгалтерские отчеты и экспертные оценки потенциала винного завода на ближайшие пять лет.

Старый граф не проронил ни слова, его лицо ничего не выражало. Граф Рауль продолжал:

— Спрос на шампанское на мировых рынках возрастает. В прошлом году было продано около двадцати пяти миллионов бутылок. Сейчас на экспорт уходит только двадцать процентов продукта. Крупнейший импортер шампанского — Великобритания, за ней идет Россия!

— А кто его пьет? — неожиданно спросил старый граф. — Безумцы и расточители вроде тебя! Прожигатели жизни, моты, картежники! Мне, как и всякому приличному французу, вполне достаточно обычного вина. Я буду пить то, что пил мой дед и дед моего деда.

— Ты можешь пить все, что тебе нравится, но отчего бы не поправить семейные финансы, которые, как ты сам всегда говорил, пошатнулись? У нас есть шанс приобрести завод в самом центре региона, производящего шампанское, с полной гарантией реализации продукта, предоставленной еще до сбора урожая?

— Нет! — холодно ответил старый граф. Его лицо утратило прежнюю безучастность. — Неужели ты думаешь, что я последую твоим обезьяньим прожектам? Что я допущу, чтобы меня ассоциировали с людьми, которых ты называешь своими друзьями? Что я доверю тебе деньги Вальмонов, сбереженные мною от того, чтобы они утекли сквозь твои пальцы и были выброшены в парижские клоаки?

Старый граф откинулся на спинку кресла.

— Больше мне нечего сказать, — закончил он ледяным голосом.

— В этом случае, отец, мне придется купить завод самому!

Эти слова как будто парализовали старого графа. Взгляды отца и сына встретились, старый граф через силу спросил:

— Как это тебе удастся?

— Я займу деньги под обеспечение моим будущим наследством. Ты не сможешь помешать мне!

Судорога гнева искривила лицо старого графа. Ларисе показалось, что он скажет сейчас что-нибудь резкое или даже ударит сына. Но старый граф промолчал. Так же молча он встал и вышел.

Позже, после того как Лариса отвела Жан-Пьера в классную, она отправилась, по обыкновению, в гостиную мадам Савини. У нее теперь установилась привычка: поговорить часок с пожилой женщиной, пока мальчик спит. Мадам Савини ожидала ее, сидя на своем обычном месте и вытирая глаза маленьким муслиновым платочком.

— Не расстраивайтесь, мадам, — сочувственно произнесла девушка.

— Всегда одно и то же, — убитым голосом сказала мадам Савини. — Как только Рауль приезжает домой — а мне его так хочется видеть, — они с отцом устраивают эти жуткие ссоры, которые я не в состоянии выносить.

— Не убивайтесь так, — сказала Лариса и села рядом с мадам Савини.

— Глупо с моей стороны плакать, но я не переношу злых голосов и жестоких слов. Мой брат всегда был таким, если ему кто-нибудь перечил.

— Хорошо, что мы живем не в старину, когда бы он, будучи королем, мог сказать: «Отрубите ему голову!»

Мадам Савини попыталась улыбнуться:

— Вы правы! Именно так бы он и поступил с бедным Раулем.

— Кто это говорит обо мне? — раздался голос из-за двери, и в комнату вошел граф Рауль. — Вы напоминаете заговорщиц, — сказал он, подходя ближе. К ленчу граф сменил дорожный костюм и сейчас выглядел необычайно элегантно. Дело было даже не в костюме, который ничем особенным не отличался, а в манере носить его, да и сам он был настолько переполнен жизненной энергией, что, казалось, предметы, которых он касался, тоже оживали.

Лариса встала.

— Я покидаю вас, — мягко сказала она мадам Савини.

— О нет, дорогая моя, не уходите, — попросила пожилая женщина.

— Если это из-за меня, мисс Стантон, то я стану чувствовать себя виноватым, — сказал граф и, сев в кресло, наклонился к своей тете: — Не могли бы вы повлиять на отца, тетя Эмилия? Представился на самом деле грандиозный шанс. Я рассчитывал, что это предприятие примирит нас. Он постоянно жалуется на нищету, а завод принес бы действительно большие деньги.

— Если бы идею предложил не ты, то он бы еще подумал. Но ты же знаешь, как он относится ко всему, что от тебя исходит.

— Я его давно не видел и успел забыть, каким он может быть злым, — вздохнул граф Рауль. — Но так же невозможно, чтобы в наше время у отца с сыном не прекращалась средневековая междоусобица.

— Твой отец с годами не меняется.

— Не вижу в этом ничего утешительного. Я желаю купить винный завод и куплю его!

— Но как? — спросила мадам Савини.

— Я раздобуду денег: выпрошу, займу, украду, как это мне приходилось делать в прошлом.

— Вы абсолютно уверены в успехе? — спросила Лариса.

— Я многое знаю о шампанском, — ответил граф Рауль. — И не только потому, что я его пью!

— Когда впервые открыли способ его приготовления?

— Шампанское вино, известное под названием «витисвинифера», изготавливалось на территории Европы еще во времена финикийцев. — Граф улыбнулся и добавил: — Вам никто не говорил, что начало изготовления этого вина, неразрывно связанного с развлечениями, фривольностями и прекрасными женщинами, было положено монахом?

— Монахом? — удивленно воскликнула Лариса.

— Он был бенедиктинцем, и звали его преподобный отец Периньон. В тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году он был назначен главным келарем монастыря Отвиль, на горе Реймс.

— Как удивительно!

— Ему пришло в голову, что можно заставить вино играть, и он начал эксперименты, продолжавшиеся двадцать лет.

— И преуспел?

— В тысяча шестьсот девяностом году он добился своего, получив первую бутылку игристого шампанского.

— Должно быть, ему были благодарны многие люди.

— Еще как благодарны! Шампанское получило стремительное распространение при регенте Филиппе, герцоге Орлеанском! Оргии в Пале-Рояле пользовались не менее дурной славой, чем мои приемы! — Граф Рауль обезоруживающе улыбнулся и продолжал: — На празднике, устроенном неподалеку от Парижа герцогом де Вандомом, двенадцать девушек, наряженных вакханками, то есть едва одетых, поднесли каждому гостю по бутылке шампанского, сделанной в виде груши!

— Им понравилось? — спросила Лариса.

— К концу праздника можно было объявить о триумфе шампанского во Франции! Аббат де Шалью писал: «Какой дивный огонь! Он непосредственно изо рта проливается прямо в сердце!».

Лариса захлопала в ладоши:

— Какой успех! Шампанское не только согревало грудь, но и наполняло карманы.

— Если бы у меня были собственные деньги, я помогла бы тебе купить завод, Рауль, — сказала мадам Савини.

— Я знаю, тетушка Эмилия. Вы всегда любили меня и находили оправдания самым омерзительным моим поступкам!

— Я не верю этим россказням о тебе, — сказала она нежно.

— Можно спокойно верить большинству из них! Но я взрослею, меня интересуют теперь не только пустопорожние развлечения Парижа. Да, глупо было надеяться, что отец купит мне завод и даст возможность управлять им.