— Но тогда я мог бы предложить вам прокатиться у меня на закорках, женщины пользуются таким видом передвижения во многих частях света!

— Это было бы ужасно неудобно, поскольку отсутствовало бы седло! — отпарировала Мена.

Он улыбнулся:

— Достойный ответ, видимо, вы читали об этом, если только сами не путешествовали таким образом.

— Только в своем воображении, — ответила Мена, — но когда-нибудь, возможно, я буду иметь счастье посетить Восток.

— Это — то место, куда вы хотели бы поехать?

— Конечно, — ответила Мена.

Она вспомнила об уроках по истории Востока и восточных религий.

— И все же я думаю, — сказал Линдой, — что первым пунктом остановки в вашем путешествии должна стать Греция.

— В течение многих лет я страстно желала поехать туда! — согласилась Мена.

Немного помолчав, она продолжила:

— Когда па… лорд Мэнсфорд рассказывал мне, что он видел и нашел в Греции, я думала, как это должно быть здорово — стоять у подножия Светлого Утеса в Дельфах или осматривать Акрополь в Афинах.

Она говорила с увлечением, потому что отцовские рассказы сделали все, о чем она упоминала сейчас, слишком реальным для нее.

— Так вы знали лорда Мэнсфорда, — заметил Линдон. — Как давно, говорите, он умер?

— С год, — ответила Мена после небольшой паузы.

— И вы были компаньонкой его жены еще до его смерти? — Линдон смотрел на нее.

Она знала, он подумал, что она очень молода, чтобы быть компаньонкой даже теперь, уж не говоря о годе назад и более того.

— Я… Я была не совсем компаньонкой тогда, — поспешно проговорила она, — но я… хорошо знала семью Мэнсфорд, и они были… очень добры ко мне.

Произнося эти слова, девушка отвернулась, чтобы он не видел, как она покраснела.

— Сколько вам лет? — спокойно спросил Линдон. Возникла пауза.

— Мне всегда говорили… что считается… невежливо спрашивать… у дамы ее возраст, — ответила Мена. — Так или иначе, женщины всегда молоды настолько, на сколько они выглядят, и настолько же стары, на сколько себя чувствуют.

Линдон рассмеялся. Затем сказал:

— Вы очень уклончивы, и это меня расстраивает.

— Не могу понять почему, ведь мы всегда можем поговорить о лошадях — предмете, который интересует нас обоих.

— Но мне они не столь интересны, как вы! — сказал Линдон. — Я думал о вас вчера вечером, прежде чем уснуть, и мне казалось невероятным и сверхъестественным ваше появление, вы, должно быть, сошли с небес, и вы так напоминаете древнюю богиню, вы интересуетесь Грецией, как может интересоваться ею только богиня, вы понимаете Завоевателя, в то время как я на это не способен!

Мена всплеснула руками.

— Как много всего произошло за такое короткое время! Я думала о вчерашнем вечере и решила, что вы один из лучших наездников, которых я когда-либо видела!

— Так вы думали обо мне.

— А как бы я могла заниматься чем-нибудь еще, если вы обещали привести для меня лошадь сегодня, чтобы я могла поездить верхом? Я так боялась, что мне что-нибудь помешает прийти сюда.

— Думаю, это одно из тех мест, которым вы принадлежите, — сказал Линдон, — и теперь, после того как я увидел вас среди деревьев, на берегу лесного водоема, вы, несомненно, явитесь мне, когда я приду сюда снова!

Продолжая говорить, он встал и пошел к лошадям, которые, как он и предсказывал, не ушли очень далеко.

Мена не могла сообразить, как реагировать на его слова, и молча пошла за ним.

В чем-то он действительно был очень странным.

Она подумала, что своей стройной, подтянутой фигурой этот красивый молодой человек обязан постоянному пребыванию в седле.

Однако одет он был, как и вчера, с некоторой небрежностью.

Рубашка — чистая, но снова вместо галстука на шее повязан только шелковый платок.

Хорошо скроенные бриджи были немного потерты, но все остальное, включая ботинки, мог бы носить и ее отец.

«Уверена, что он — джентльмен, который попал в трудные обстоятельства, — подумала Мена. — Должно быть, очень тяжело объезжать чужих лошадей, в то время как хотелось бы заниматься своими собственными».

Призрак покорно ждал, пока Линдон подойдет к нему.

Он освободил поводья, затем повернулся и подсадил Мену в седло.

На мгновение их лица оказались на одном уровне.

Когда она заглянула в его серые глаза, то почувствовала странное ощущение там, где, как она полагала, располагалось ее сердце.

Но в следующее мгновение она уже была в седле.

А несколькими секундами позже они уже ехали через лес, и Линдон прокладывал путь.

Потом они мчались по полям до тех пор, пока Мена обеспокоенно не сказала ему, что, по всей видимости, ей следовало бы возвратиться в замок.

— Я могу потребоваться госпоже Мэнсфорд, и к тому же мой ленч будет принесен наверх рано, ведь в замке множество гостей.

— Вы едите отдельно? — удивленно спросил Линдон.

— Да, в небольшой гостиной, прилегающей к спальне госпожи Мэнсфорд.

— Почему вы не спускаетесь вниз в столовую? — поинтересовался молодой человек.

— Я — компаньонка, не гостья.

— Это не ответ, — парировал он. — Гувернантки едят в столовой — во всяком случае, во время ленча, — почему же компаньонка не может?

Мена не знала, что ему ответить. Не было и речи о том, чтобы объяснить происходящее нежеланием Алоиз представлять свою сестру.

— Я вполне счастлива там, где я есть, — ответила она, поскольку он ждал ответа.

— Что ж, поскольку вы едите в одиночестве, — сказал он, — у меня есть предложение.

Они ехали рядом, и Мена повернулась к нему лицом.

— Какое?

— Когда госпожа Мэнсфорд пойдет обедать сегодня вечером, вы отправитесь на обед со мной.

Пораженная Мена взглянула на него.

— Как… могу я?..

— Достаточно просто. Мы отправимся в одно место недалеко отсюда, а я постараюсь возместить вам то, что вас не включили в число глупцов, жующих и пьющих в столовой замка!

Его манера говорить рассмешила Мену.

— Я вполне счастлива там… наверху с… книгой.

— И вы полагаете, такой обед будет лучше, чем в моем обществе?

— Нет… конечно, нет… но мне приходится… мне положено так поступать!

— Не существует никакого «приходится» или «положено» в данном случае, — сказал он. — Мне хочется пообедать с вами и поговорить без оглядки на часы.

Мена колебалась, потом она спросила себя, что было причиной ее сомнений.

И ее мать, и Алоиз пришли бы в ужас, если бы узнали обо всем происходящем.

Но она была уверена, что отец понял бы ее.

Как бы низко ни было его положение в обществе, Линдон был начитан и образован.

А за прошедший год ей так отчаянно не хватало разговоров на интеллектуальные темы, которыми она наслаждалось, пока был жив отец.

Она надеялась, что беседа с Линдоном принесет ей истинную радость.

Ей всем сердцем хотелось иметь возможность поговорить с ним о Греции или о других странах, где он побывал.

В понедельник они с матерью возвратятся домой.

Она обожала свою мать, но была не в состоянии разговаривать с ней на любые отвлеченные темы.

Или даже обсуждать что-нибудь, что взволновало ее в прочитанной книге.

Ей казалось, что по возвращении домой мама снова станет безвольной и вялой.

Будет очень сложно пробудить ее от летаргии.

Никто не смог бы понять, как уныло и тоскливо они провели весь прошлый год.

И она приняла решение.

— Если вы… действительно хотите… пригласить меня, было бы восхитительно… пообедать… с вами… к тому же отправиться туда… верхом.

— Так мы и поступим. Вы легко найдете меня в загоне, где так внезапно появились вчера. Там никого не будет в этот час.

— Тогда я приду сразу же, как только все спустятся на обед.

На его лице отразилось удовлетворение. Тогда она спросила немного наивно:

— А… вы не думаете, что я поступаю… неправильно? Как-никак я не буду… меня никто не будет сопровождать.

В тот момент Мена забыла, что предполагалось, будто она — независимая и самостоятельная молодая женщина, которая сама зарабатывает на жизнь и отвечает за себя.