— А ты не считаешь всех их… несколько… староватыми? — нерешительно спросила Мена.

— Я считаю, что значение его положения в обществе нельзя переоценить — остальное не имеет для меня никакого значения!

Провожая сестру и лорда Барнхэма, она почувствовала, что вздрагивает от одного взгляда на его сиятельство.

Как случилось, что Алоиз, такая юная и прекрасная, могла полюбить человека, который по возрасту годился ей разве что в отцы?

Он даже уже начинал лысеть.

Мена не могла не задумываться, а не начнет ли Алоиз испытывать совершенно иные чувства к своему супругу по окончании медового месяца.

Но ей так и не представился случай спросить сестру об этом.

Может показаться невероятным, но с тех пор она больше не видела ни сестру, ни ее мужа, сразу после свадьбы они попросту исчезли из ее поля зрения.

К Рождеству Алоиз присылала подарки отцу и матери, а также что-нибудь небольшое и совсем простенькое для Мены.

Сама она писала им очень редко, а отвечала едва ли на одно из дюжины посланных ей писем.

Потом, неожиданно для всех, скоропостижно скончался лорд Мэнсфорд. Он умер от пневмонии холодной безрадостной зимой.

Мене казалось, что по крайней мере на похоронах Алоиз должна была появиться обязательно.

Но вместо этого она прислала очень большой и дорогой венок. С ним доставили и письмо, в котором объяснялось, что лорд Барнхэм с супругой получили приглашение на охоту в Сандрингхэм.

Алоиз не сомневалась, что мать сможет понять, что им невозможно отказаться от чести быть гостями принца Уэльского.

Это было весьма нежное письмо.

При этом Мена не могла отделаться от мысли, что Алоиз просто воспользовалась удобным оправданием, чтобы не приезжать домой.

А сейчас, неожиданно для всех, тогда, когда ее меньше всего ожидали увидеть, она появилась.

Мена никогда раньше не видела ее такой ослепительной, как сейчас.

Вообще между сестрами было очень мало сходства.

Алоиз походила больше на отцовскую родню.

Волосы у нее были темными, а глаза — на удивление голубые, как и у матери. Такой контраст поражал и привлекал внимание каждого, кто встречал ее, и любой мужчина, раз взглянув на нее, уже не мог не посмотреть снова.

Превосходно сложенная, более высокая, чем Мена, своей грациозностью Алоиз напоминала гречанок.

Кроме того, как будто бы в ней нашли отражение все отцовские чаяния, ее черты лица абсолютно соответствовали классическим канонам красоты.

Мена не могла отвести глаз от сестры, одетой по последней моде, со сверкающими украшениям на шее и в ушах.

Она с трудом поверила, что это не прекрасное видение.

— Если я просто выросла, Алоиз, то ты стала еще красивее, чем прежде!

Алоиз улыбнулся в ответ:

— Да, все так говорят. И теперь, когда я, как и вы, могу снять траур по мужу, я собираюсь наслаждаться жизнью.

— Траур? — переспросила госпожа Мэнсфорд. — О чем ты?

. — Право, мама, вы совсем не читаете газеты? — удивилась Алоиз. — Вы разве не знаете, что Джордж умер спустя месяц после папиной смерти?

— Я и понятия не имела об этом! — ответила мать. — О, моя дорогая, как я тебе сочувствую.

— Почему же ты не написала и не сообщила нам об этом? — спросила Мена.

— Не было никакой необходимости беспокоить вас по такому поводу, — довольно резко ответила Алоиз. — Джорджа похоронили в Йоркшире, в его фамильном поместье, и было совсем не обязательно для мамы проделывать весь этот путь только ради похорон.

— Мне так тебя жаль, так жаль, — с нежностью и сочувствием произнесла госпожа Мэнсфорд. — Ты, должно быть, очень горевала.

— Да, конечно, — нетерпеливо ответила Алоиз. — Но бессмысленно предаваться воспоминаниям о прошлом, надо смотреть в будущее.

— Я чувствую, что для меня будущего уже не может быть, — ответила ей мать, подавив вздох.

— Я могу вас понять, — сказала Алоиз, — но для меня будущее очень важно, и именно поэтому я здесь.

Говоря это, она расположилась в кресле. Мена присела на угол дивана, на котором сидела мать.

— Думаю, мама, вы согласитесь, что теперь, когда я сняла траур, мне необходимо со всей серьезностью позаботиться о своей судьбе.

Госпожа Мэнсфорд, казалось, еще не пришла в себя от удивления, но Мена спросила:

— А где ты была после смерти мужа? Если ты не могла развлекаться и посещать приемы, почему ты не приехала домой?

— Вернуться сюда? — Алоиз была поражена. — Но зачем?

— Я просто подумала, — в некотором замешательстве объяснила Мена, — что ты могла бы приехать повидаться с нами.

— У меня были планы получше, — ответила ей Алоиз. — У меня есть друзья во Франции, так что я отправилась сначала в их загородный замок, а потом в Париж.

У Мены перехватило дыхание от изумления.

Она никогда бы не подумала, что такую поездку мог предпринять человек, понесший тяжелую утрату.

Но из рассказа сестры она поняла, что если та желает получать удовольствие, то ее не остановят никакие ограничения или людское мнение.

— Теперь я прибыла сюда, — продолжала Алоиз, — чтобы сообщить вам о своем намерении выйти замуж за герцога Кэрнторпа.

Мена замерла. Мать же обрадовалась:

— Я так счастлива, дорогая моя, что ты нашла человека, который сделает тебя счастливой.

— Очень счастливой, — согласилась Алоиз.

— И вы собираетесь вот так сразу же пожениться? — спросила Мена.

Она спросила об этом, потому что сомневалась, не слишком ли мало времени прошло после смерти лорда Барнхэма. После небольшой паузы Алоиз произнесла:

— Еще ничего не определено. Честно говоря, герцог пока еще не сделал мне предложения.

Госпожа Мэнсфорд посмотрела на дочь:

— Но… ты сказала…

— Я сказала, мама, — перебила ее Алоиз, — что я собираюсь выйти за него замуж, а его официальное предложение — только вопрос времени.

Все молчали, потом Алоиз продолжила:

— Мы достаточно часто виделись друг с другом, и как вы думаете, где я сейчас остановилась?

Мена на минуту задумалась, потом воскликнула:

— В замке Кэрн!

— Конечно! И именно поэтому я смогла приехать повидаться с вами.

Составляя список возможных гостей из числа соседей, Мена и не подумала о замке Кэрн, а тем более о герцоге Кэрнторпе.

Он никогда не был дружен с ее отцом, по правде говоря, Мена не могла даже припомнить, видела ли она его когда-нибудь.

Конечно, она слышала о нем, ведь замок Кэрн был расположен всего в семи милях от их поместья.

Большинство людей в графстве с замиранием произносили имя герцога.

Естественно, никто не сомневался в его значимости, но, как говорили, он предпочитал «никому не навязываться и не лезть в чужие дела».

Едва ли он вообще принимал какое бы то ни было участие в делах графства.

По всей видимости, герцога больше занимало его положение в Лондоне и скаковые лошади в Ньюмаркете.

Кроме того, насколько она знала, у герцога были охотничьи угодья и замок в Лейчестершире.

— В старые времена все было по-другому, — часто слышала Мена жалобы жителей графства. — Старый герцог был весьма достойным человеком, а герцогиня всегда открывала выставку цветов и устраивала праздник в саду каждое лето.

Нынешний герцог так и остался чужим для местных жителей, и Мена задумалась, не считает ли он, подобно Алоиз, эти места унылыми.

И словно отвечая на ее мысли, сестра сказала:

— Герцог мало времени проводил в замке Кэрн, и теперь, когда я все увидела своими глазами, не могу осуждать его за то, что он отдает предпочтение Лондону и другим своим поместьям.

— Как было бы восхитительно, если бы ты жила так близко от нас, дорогая, — мягко сказала госпожа Мэнсфорд.

— Сейчас я приехала сюда, — продолжала Алоиз, словно и не обратив внимания на слова матери, как на что-то несущественное, — чтобы пригласить вас, мама, погостить в замке Кэрн и познакомиться с герцогом.

Мать в изумлении посмотрела на нее.

— Но ведь он… — заговорила она после паузы. — Разве он не может приехать сюда сам?