Но где-то глубоко, под всеми противоречивыми и смущающими ее мыслями, шевельнулось легкое возбуждение. Оно имело отношение не к Бакбери-Эбби, а к маленькому домику, затерявшемуся на обширных землях поместья, — к тому месту, которое она любила, когда была ребенком, и о котором даже сейчас думала как о своем настоящем доме. «Парагон» — рай, в котором она жила восемь лет назад и которого ее так жестоко лишили.

Тетя Клорис была удивлена, и ей стало немного стыдно за свое поведение, когда она узнала, что маркиз предложил кров ее племяннице и внучке. В то же время Бриджит, казалось, даже обрадовалась, что миссис Давдейл и ее дочь уезжают.

— Возможно, вы до самого Рождества не вернетесь, — весело заметила она на следующее утро, когда Евгения пришла на кухню с корзинкой для штопки.

Евгения уставилась на служанку. Бриджит была весьма хорошенькой, но не особенно обращала внимания на свою внешность. Волосы всегда заколоты кое-как, кайма платья часто обтрепана. Однако с недавних пор она стала тщательно за собой следить: закалывала красивые гребни или прилаживала какие-то цветы к копне спутанных темных кудрей.

— У тебя что, молодой человек появился, Бриджит? — спросила Евгения.

— Нет, что вы, мисс. У меня на это времени нет, — захихикала девушка, но шея ее заметно покраснела.

Однако у Евгении не было времени разгадывать загадки Бриджит. Слишком многое нужно было сделать, прежде чем они с матерью уедут. Следовало выстирать платья и нижнее белье, починить ботинки и купить туалетные принадлежности.

Евгения приняла решение держаться подальше от Грэгора. Она закрывала уши при звуке его голоса или его шагов по коридору. Однако утром в день отъезда, услышав, как Грэгор, насвистывая, поднимается по ступеням, ее решимость рухнула. Она открыла дверь настежь и вышла ему навстречу.

Грэгор замер, озадаченно глядя на нее.

— А! Сокровище! Вы прятались от Грэгора! А сегодня вы уезжаете. — Он указал на дорожные сундуки, которые стояли на лестнице.

Евгения молча кивнула.

- А вы будете... скучать по мне?

Грэгор пожал плечами.

— Когда буду думать о вас — буду скучать.

Евгения расстроилась. Грэгор внезапно рассмеялся, схватил ее руку и поцеловал.

— Но я буду мечтать о вас, мой цветочек. Почему бы и нет? — бросил он и, насвистывая, продолжил подниматься дальше.

Евгения безмолвно смотрела ему вслед. У нее нет права ожидать чего-то большего от этого необычного, артистичного человека. Она вернулась в комнату, чтобы закончить подготовку к отъезду.

Путешествие в Ратленд было трудным и болезненным для миссис Давдейл. Но по прибытии в Бакбери она чувствовала себя совершенно счастливой и даже решила, что тот несчастный случай стоил того, чтобы она снова вернулась в поместье, где провела самые счастливые годы своей жизни.

— Но на этот раз я буду жить в господском доме, — с удовлетворением объявила она.

Господский дом! Никогда раньше у нее не было такой кровати — таких простыней, бархатных штор, одеял из гусиного и утиного пуха. Она никогда не жила в таких огромных комнатах с гардеробами красного дерева, мягкими плюшевыми диванами и мраморным камином.

— Мы здесь как сыр в масле катаемся, — удовлетворенно вздыхала миссис Давдейл. — Просто рай!

Слуги бесшумно приносили супы, сладости и чай на серебряных подносах. Очевидно, маркиз приказал им относиться к миссис Давдейл и Евгении как к особам королевской крови. У них было все, чего им хотелось, И любая прихоть миссис Давдейл тотчас исполнялась. Все, что она требовала, появлялось в ее комнате как по волшебству.

В отличие от матери, Евгения ничего не просила, но она не могла отрицать того, что после спартанских условий в доме на Крейвен-Хилл роскошь Бакбери была для нее весьма приятной. Девушка наслаждалась комфортом и теплом.

И все же, говоря откровенно, иногда она чувствована себя неуютно в этом огромном доме. Почему маркиз казался таким добрым и преданным другом? В чем причина его щедрости? Только ли в его теплом отношении к ее покойному отцу?

Правда, она не часто думала о маркизе. Когда мать усмотрела в трагическом происшествии счастливую случайность, Евгения уже не так остро ощущала свою вину за ту роль, которую сыграла в нем ее тайная страсть к Грэгору. Она почувствовала, что снова может мечтать о своей любви.

Шли дни, девушка была занята заботами о матери — читала ей, писала письма под диктовку, расчесывала, кормила. Времени на себя у нее почти не оставалось. Это не расстраивало бы ее так сильно, если бы за всеми этими хлопотами она могла выкроить время и сделать то, чего ей хотелось больше всего. Она никак не могла вырваться, чтобы разыскать «Парагон».

Сады Бакбери-Эбби были разбиты в первой половине восемнадцатого века. Одновременно появились фонтаны, пруды и беседки в укромных уголках. Большой центральный газон простирался от южного фасада на целую милю, переходя в длинную извилистую дорожку, в конце которой стояла ротонда, называемая беседкой Аполлона. Другая лужайка спускалась к реке, на противоположном берегу которой начинался лес.

Евгения часто с тоской смотрела на него из своего окна. Где-то среди этих дубов и берез стоял «Парагон», но у девушки не было времени искать его. Только когда мать отдыхала после обеда, она могла около часа погулять по саду. Этого времени не хватило бы ей даже для того, чтобы дойти до ротонды и вернуться обратно.

Евгении было интересно, кто сейчас живет в «Парагоне» и что случилось с ее питомцами, котом Сахарком и пони Бадом.

Миссис Давдейл и Евгения прожили в Бакбери уже около месяца, когда однажды заметили большее, чем обычно, оживление среди слуг.

Прогуливаясь по южной галерее, Евгения увидела, что большие двустворчатые двери, ведущие в личные апартаменты маркиза, открыты настежь. За ними суетились слуги, снимая белые чехлы с мебели и натирая пол воском.

— Что происходит? — спросила Евгения.

Одна из служанок поднялась и поклонилась, не выпуская щетку из рук.

— С вашего позволения, мисс, маркиз прислал сообщение, что он сейчас в Кеттеринге и вскоре будет здесь.

— Я и не знала, — удивленно произнесла Евгения.

— Мы так рады, мисс!

— Рады?

— О да! Нельзя себе и представить лучшего хозяина, чем наш! Пора ему уже вернуться домой!

Евгения прошла в свою комнату, раздумывая над тем, что сказала служанка. Кажется, слуги любят своего хозяина.

Маркиз приехал в десять вечера. Он решил не беспокоить своих гостей, пообедал у себя в комнате и лег спать еще до полуночи.

На следующее утро он передал, что хочет навестить миссис Давдейл и Евгению. Миссис Давдейл велела Евгении принести ей баночки с румянами и пудрой и настаивала, чтобы дочь тоже принарядилась, но Евгения холодно ответила, что она не на смотринах.

Маркиз сначала вежливо поинтересовался здоровьем миссис Давдейл, затем спросил Евгению, имела ли она возможность осмотреть весь сад. Евгения призналась, что только начала знакомиться с поместьем, заметив, что пешком далеко не уйдешь, а оставлять мать надолго ей не хочется.

Маркиз удивился, что она не воспользовалась его конюшней и не каталась на прекрасных лошадях. Он предложил поехать на конную прогулку вместе с ним прямо сегодня, после обеда. Евгения заколебалась. Ей не хотелось оставаться с маркизом наедине. Но миссис Давдейл поспешила принять приглашение от имени дочери. Она очень беспокоилась, что Евгения мало бывает на свежем воздухе.

И вот, сразу после полудня, Евгения сидела на красивой чалой кобыле, готовая отправиться на прогулку с маркизом.

Она не могла не заметить, что все — от молодого конюха, который подвел лошадей, и лакея, вышедшего вслед за маркизом и подавшего ему хлыст, и до служанки, которая торопливо шла из сада с охапкой шалфея, — приветствовали хозяина с нескрываемой теплотой. И маркиз здоровался со всеми учтиво и радушно.

Евгения с удивлением отметила, что очень быстро вспомнила навыки верховой езды. В седле она держалась легко и естественно.