Кучер и лошадь оживились, Валентин и Сильвия устроились на сиденье, укрылись меховым покрывалом, и поездка началась.

— Кроме туристов вокруг Центрального парка катаются еще и влюбленные пары. — Сильвия сказала это, прежде чем сообразила, как такое заявление прозвучит.

— И если мы не туристы, то, значит, мы влюбленные. — Серьезно, без малейшего признака легкомысленного юмора проговорил Валентин.

— Я не это имела в виду, — испугалась Сильвия.

— А я — это. — Валентин притянул ее поближе, словно хотел согреть.

Но Сильвии не было холодно. Слова Валентина бросили ее в жар. Неужели он серьезно полагает, что между ними может возникнуть романтическое чувство? Нет, она-то влюблена. Но это ничего не значит.

— Ты хочешь сказать, что мы влюбленная парочка? — подумала Сильвия вслух. В голове у нее все смешалось, она почти не понимала, что говорит.

— Но мы уж точно не просто друзья, — ответил Валентин.

— Но почему?

— Вот почему.

Валентин склонился к ней, и, прежде чем Сильвия успела понять, что происходит, его губы прикоснулись к ее губам. Сперва мягко, потом уверенно, с нажимом. А потом она ответила на поцелуй. Поцелуй, который все длился и длился, пока Сильвия, едва дыша, не отстранилась. Голова слегка кружилась, так что она склонила ее на плечо Валентина. Она закрыла глаза и страстно пожелала, чтобы время остановилось, чтобы все оставалось так, как сейчас. Чтобы не было никакого «потом».

Но это и есть невыполнимое желание, тут и Санта не поможет.

— Я не должна это делать, — прошептала Сильвия.

— Наверное, я тоже, — ответил Валентин. — Но устоять невозможно.

— Почему ты не должен? — удивилась Сильвия.

Валентин-то в отличие от нее свободен. Или нет? Мысль о том, что у Валентина кто-то есть, уколола ее льдинкой ревности. Он тогда говорил с женщиной… Кэрол. Имя впечаталось в память, хотя Сильвия полагала, что забыла его. Но нет. Оказывается, такие мелочи, касающиеся Валентина, для нее очень важны.

— Я не тот человек, который может и имеет право связывать себя отношениями с такой девушкой, как ты, — произнес Валентин.

Сердце Сильвии замерло. Неужели он сейчас скажет то, что она и так знает: что она его недостойна?

— Я постоянно в разъездах, мой график непредсказуем. В стране я провожу едва ли два месяца, из них всего пару недель в Нью-Йорке. Это несколько не то, о чем мечтают девушки. Было бы нечестно строить отношения на таком фундаменте.

Сильвии хотелось сказать, что она была бы счастлива строить отношения с Валентином на любом фундаменте, но разве можно говорить такое мужчине, который только что сказал, что не желает никаких отношений. Можно было бы сказать, что ее устроили бы кратковременные отношения и встречи время от времени, но это выговорить она просто не сможет. К тому же у нее уже есть отношения. Есть Арнольд.

— Я понимаю, — выдавила наконец она.

— Но я все равно ничего не могу поделать с тем, что мы не просто друзья, — грустно, но с каким-то вызовом в голосе проговорил Валентин.

— Мне пора домой.

— Да, конечно.

14

Всю дорогу домой на такси Сильвия просто бездумно смотрела в окно на проносившиеся мимо дома, рекламу, машины. Как ни пыталась она обдумать слова Валентина, мысли все время возвращались к поцелую. К тому, как Валентин прикасался своими губами к ее губам. У нее появилось еще одно драгоценное воспоминание, только что теперь с ним делать, она не представляла.

Перед дверью квартиры Сильвия остановилась. Как бы ей хотелось, чтобы Арнольда не было дома! Но нет, свет в окне, замеченный с улицы, не оставлял никаких надежд. Вздохнув, она открыла дверь ключом и вошла.

Арнольд сидел в гостиной на диване, но телевизор был выключен.

— Привет, — как можно веселее постаралась произнести Сильвия. — Ты ужинал?

— Тебе действительно интересно?

— Да, конечно. — Сильвия поняла, что Арнольд в плохом настроении.

— Ты-то поужинала, — хмыкнул Арнольд. — И не только поужинала.

— Я не понимаю, почему ты злишься. Это… — Сильвия хотела сказать, что это был просто деловой ужин, но слова будто застряли у нее в горле.

— Можешь ничего не говорить. У меня, понимаешь ли, тоже был деловой ужин на Манхэттене. Только вот после него я не катался вокруг Центрального парка с «клиентом» и не целовался на ветру.

Сильвия уронила сумочку. Что делать? Что сказать? Оправдываться глупо. Солгать тоже не вариант. Да и какая ложь может изменить и оправдать факт поцелуя?

— Что, даже не будешь пытаться что-нибудь сочинить? — Арнольд вскочил с дивана и забегал по комнате. — Вот уж не думал, что от тебя можно такого дождаться! От тебя!

— А что со мной не так?! — вдруг разозлилась Сильвия. — Ты считаешь, что меня никто и никогда не может захотеть поцеловать?

— О чем ты вообще говоришь? Ты мне уже кучу времени вешаешь лапшу на уши. То у тебя курсы, то у тебя деловые встречи, то ты задерживаешься на работе. А я, наивный, считал, что ты-то уж точно не будешь крутить роман!

Сильвия не знала, то ли ей плакать, то ли злиться. Он, видите ли, считал, что никто не посмотрит в ее сторону.

— Вот только одного я не могу понять: почему ты все еще здесь?

— Я здесь живу, — напомнила ему Сильвия.

— Нет, не здесь конкретно, а почему ты все еще со мной, если катаешься вокруг парка и целуешься с «клиентами». Или они тебя не зовут жить вместе, а только пользуются твоей благосклонностью?!

Сильвия онемела. С одной стороны, обвинение было абсурдным, а с другой… Валентин ясно дал понять, что никакие длительные отношения невозможны.

— Ах да! Я догадался! — Арнольд явно вошел во вкус. — Ты просто ждала, пока освободится квартира твоей бабушки! Чтобы тебе было где крутить романы! Или ты и дальше планировала жить со мной, тратить мои деньги, а сама стала бы встречаться с «клиентами» в той квартире?!

— Арнольд, что ты несешь?!

Сильвия по-настоящему разозлилась. На новой работе ей платили даже больше, чем Арнольду. Как он вообще смеет попрекать ее деньгами?!

— Я? Я вообще-то пострадавшая сторона. Это не я кручу романы на стороне.

— Я не кручу никаких романов на стороне.

— Ну, пусть не романы, а один роман. Этого вполне достаточно.

— Достаточно для чего?

— Для того чтобы я был пострадавшей стороной.

— К чему ты это говоришь?

— Если я пострадавшая сторона, то квартира остается мне!

Сильвия нервно рассмеялась.

— Ты меня выгоняешь?

— Ну… — замялся Арнольд. — Нам лучше расстаться.

— Мне уйти прямо сейчас?

— Э…ну…

— Я поняла. — Сильвия подняла сумочку с пола. — Я завтра заберу свои вещи. Если не хочешь встречаться со мной, то задержись после работы где-нибудь. Ключ я брошу в почтовый ящик. — Сильвия развернулась и вышла из квартиры.

Дверь за ней закрылась, отсекая такую спокойную и уютную жизнь.

На улице было темно и холодно. Сильвия пожалела, что не вызвала такси, прежде чем хлопать дверью. Теперь придется идти на угол, там больше шансов поймать машину.

Бабушкина квартира, темная и теплая, приняла Сильвию в свои объятия. Мягкая кровать, плед, подушка… Сильвия проплакала всю ночь, то рыдая, то всхлипывая.

Она не понимала, о чем плачет. Об Арнольде? Точно нет. О такой удобной, предсказуемой и спокойной жизни? О том, что никогда не сбудется с Валентином?

Только под утро Сильвия поняла, что плачет от одиночества. Одна в пустой квартире… Она словно вернулась в те ужасные дни после смерти родителей. Осознав это, Сильвия заплакала еще сильнее. Страх одиночества руководил всей ее жизнью. Из-за этого она цеплялась за Арнольда, поэтому искала дружбы вредных коллег. Даже все эти ее маленькие влюбленности — это тоже страх одиночества. С подсознательным желанием, чтобы кто-нибудь когда-нибудь откликнулся.

И вот теперь она осталась одна. Совсем одна, безнадежно одна.

И было бы ужасно глупо снова начать лелеять глупую надежду на то, что кто-то способен избавить ее от одиночества.