Джонни ожидал этого вопроса. Он уже составил смету, и у него выходило около двадцати трех тысяч долларов. Он протянул Питеру листок с расчетами.

Стоило Питеру лишь мельком глянуть на окончательный итог, как он бросил листок на пол.

— Двадцать три тысячи долларов за одну картину! — завопил он. — Да это надо быть полным кретином! Купить пьесу, а потом нанять еще автора, чтобы написать сценарий за две с половиной тысячи! Да на эти деньги я могу сделать целый фильм!

— Надо же когда-то начинать, — настаивал Джонни. — Все равно тебе придется рано или поздно этим заняться.

— Возможно, когда-нибудь, — возразил Питер, — но не сейчас. Только у нас наладились дела, как ты опять собрался сунуть голову в петлю. Или ты думаешь, у меня денег куры не клюют? Я пока еще не заведую монетным двором Соединенных Штатов!

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — спокойно заявил Джонни.

— Ты-то, конечно, ничего не потеряешь, — быстро парировал Питер. — Свои-то деньги ты не собираешься вкладывать.

Услышав это, Джонни разозлился.

— Ты же прекрасно знаешь, что я не стал бы уговаривать тебя вкладывать деньги в то, во что не вкладываю сам.

— Твои деньги! — фыркнул Питер. — Да их не хватит, чтобы купить туалетной бумаги для студии на неделю.

— Хватит, чтобы оплатить десять процентов стоимости всей картины! — заорал Джонни. Его лицо стало красным от гнева.

— Спокойно, — вмешался Джо. — Криком тут ничего не решишь. — Он повернулся к Питеру. — У меня достаточно денег, чтобы оплатить еще десять процентов картины, тебе останется достать всего лишь восемнадцать тысяч.

Питер воздел руки к небу.

— Только восемнадцать тысяч, — сказал он. — Как будто я могу найти их на дороге! — Он стукнул кулаком по столу и посмотрел на компаньонов. — Нет! — закричал он. — Никогда! Я никогда не сделаю этого!

У Джонни вдруг пропала вся злость. Он понимал, что Питеру не хочется рисковать тем, что он с таким трудом недавно заработал, но Джонни был уверен, что от этого никуда не деться. И тихо сказал:

— Тогда в Рочестере ты тоже думал, что я сошел с ума, — напомнил он. — Но дела-то у нас идут совсем неплохо, не так ли? — Он не стал ждать ответа Питера. — У тебя прекрасная квартира на Риверсайд Драйв, восемь тысяч в банке, закладные выплачены, не так ли?

Питер кивнул головой и ответил:

— Тем более я не собираюсь терять все это из-за твоих сумасшедших идей. В тот раз нам повезло, а теперь все по-другому. В этот раз мы рискуем не только деньгами, нам придется сражаться с Объединением, и ты знаешь, к чему это нас приведет. — Он тоже поостыл и старался говорить спокойно. — Извини, Джонни, честное слово, может, твоя мысль и хороша, но мы сейчас не можем искушать судьбу. Все, это мое последнее слово. — Он повернулся и пошел к двери. — Спокойной ночи, — пожелал он, закрывая за собой дверь.

Джонни посмотрел на Джо и беспомощно пожал плечами. Джо ухмыльнулся.

— Да не расстраивайся ты так! Что ни говори, дело касается его денег, и он имеет право высказать свое мнение. — Джо встал. — Пойдем лучше хлебнем пивка и забудем все это.

Джонни выглядел озабоченным.

— Нет, спасибо. Я лучше посижу, подумаю, как нам выйти из положения. В нашем деле нельзя топтаться на месте. Раз остановишься — и тебе крышка.

Джо взглянул на него и медленно покачал головой.

— Делай как хочешь! Но ты пытаешься головой пробить каменную стену.

Джо ушел, а Джонни встал и подошел к столу Питера. Поднял листок со сметой и посмотрел на него. Минут десять он изучал цифры и, наконец, положил листок на стол.

— Ладно же, старый идиот, — сказал он, обращаясь к столу. — Рано или поздно ты все равно займешься этим.

Джонни медленно открыл глаза. В комнате было тепло. В этом году весна пришла рано. Хотя была только середина марта, никто уже не надевал пальто, мужчины ходили на работу в одних пиджаках.

Джонни лениво вылез из кровати и, пройдя через гостиную, открыл входную дверь. Воскресные газеты лежали под дверью, он нагнулся и поднял их. Проглядывая заголовки, Джонни вернулся в гостиную и уселся в кресло-качалку.

Дверь в комнату Джо была открыта, и оттуда доносился храп. На лице у Джонни появилась гримаса, он встал, подошел к комнате Джо и заглянул. Джо спал, свернувшись клубочком. Джонни тихонько закрыл дверь и вернулся в свое кресло.

Он листал страницы, пока не добрался до раздела «Искусство». В будние дни газеты уделяли мало внимания кино, но воскресные издания иногда посвящали ему большие статьи. В этот раз были две небольшие заметки, прочитав которые Джонни чуть не подпрыгнул.

Первая новость была из Парижа — «Великая актриса Сара Бернар снимается в новом фильме из четырех частей, основанный на событиях из жизни королевы Елизаветы».

Вторая новость была из Рима — «В следующем году в Италии будет сниматься фильм из восьми частей, основанный на известном романе „Камо грядеши?“».

Заметки были крошечные, притаившиеся в самом углу, но Джонни казалось, что они были отпечатаны аршинными буквами, доказывающими его правоту. Он долго смотрел на газету, размышляя, что теперь скажет Питер. Наконец он встал и, пройдя в кухню, поставил на огонь воду для кофе. Запах кофе разбудил Джо, он встал с постели, протирая руками глаза.

— Доброе утро, — пробормотал он. — Что на завтрак?

Сегодня была очередь Джонни готовить завтрак.

— Яичница.

— О! — Джо повернулся и заковылял к ванной.

— Эй, постой! — позвал его Джонни. Он взял газету и показал заметки Джо.

Джо прочитал их и вернул газету Джонни.

— Ну, и что это доказывает? — спросил он.

— Это доказывает, что я был прав, — ответил Джонни гордо. — Разве ты не видишь? Теперь Питеру придется согласиться со мной.

Джо с сомнением покачал головой.

— Да, если уж тебе что-нибудь втемяшится в голову, то надолго.

Джонни возмутился.

— Ну и что? Ведь это отличная идея! И я оказался прав, утверждая, что настало время снимать большие картины.

— Возможно, — согласился Джо, — но где и как ты их будешь снимать? Даже если ты и достанешь деньги, ты ведь знаешь, что наша студия слишком мала для этого. Для такой картины придется задействовать все оборудование месяцев на шесть. И к тому же, Объединение не пропускает ни одного фильма, в котором больше двух частей. А если они пронюхают обо всем и отберут нашу лицензию? Что нам тогда делать? В петлю лезть?

— Придется на время отказаться от производства коротких фильмов, — ответил Джонни. — Мы сможем сэкономить пленку для большой картины и сделаем ее, прежде чем они что-либо пронюхают.

Джо закурил и выпустил дым к потолку. Он изучающе смотрел на Джонни.

— Может быть, ты и прав. Может, нам все это удастся, а может, и нет. Если нет, то «Магнуму» конец. Слишком неравные силы. Объединение раздавит нас как муравья. Пусть лучше Гордон или кто-нибудь другой займется этим, хотя не понимаю, с какой стати они будут рисковать.

— И все же, должен же быть какой-то выход? — упрямо повторил Джонни.

— Ты все-таки считаешь себя правым. — Джо отчужденно посмотрел на него.

Джонни кивнул головой.

— Конечно, я прав.

Джо помолчал и тяжело вздохнул.

— Может, ты и прав, но посмотри, что ты ставишь на карту. О тебе или обо мне говорить не приходится, мы — сами по себе. Даже если все сорвется, мы сможем выкарабкаться, но Питер — это другое дело. Если ничего не выгорит, ему конец. Что же ему тогда делать? У него жена и двое классных ребятишек, за которых он в ответе. Он все вложил в дело, и, если он потеряет это, ему конец. — Джо замолчал и еще раз вздохнул. Глядя Джонни прямо в глаза, он спросил: — Ты еще не раздумал рисковать?

Джонни не спешил с ответом. Он и сам уже все взвесил. Он знал, чем рискует, и без напоминаний Джо, но что-то не давало ему покоя, как будто внутренний голос говорил ему: «Богатство лежит перед тобой, лишь протяни руку и возьми». Идея создания полнометражного фильма манила его, как Цирцея, соблазняющая Одиссея.