— Куда ты собралась?

— В туалет. Можно?

Мужчина нехотя отпустил ее, но, уходя, она чувствовала на себе его внимательный взгляд.

Когда она вернулась, Ромэн подозрительно взглянул на нее. Реальность была настолько далека от того, что наверняка вообразил себе Ромэн, что Сорка едва не рассмеялась.

От чуть ли не постоянного напряжения у нее разболелась голова. А Ромэн смотрел так, словно она только что нанюхалась порошка.

— Мне хочется вернуться в отель. Я устала, и у меня болит голова.

— Ты никуда не пойдешь, пока я не скажу, — отрезал Ромэн. — А я еще не готов уходить.

Девушка наклонилась к нему и спокойно произнесла:

— Никто не может меня здесь задерживать, я не пленница.

— Нет... для тебя есть другое слово...

Сорка отшатнулась и замолчала.

Час спустя Сорка с отвращением озиралась по сторонам. Кто-то уговорил всех пойти в небольшой бар недалеко от отеля. Сорке очень хотелось оказаться в тихом уединении своего номера. Да где угодно, только не здесь, где все вокруг пили. Кроме Ромэна, разумеется. Да еще табачный дым стоял столбом.

Мужчина о чем-то разговаривал с Саймоном у бара. Смех, крики и громкая музыка действовали Сорке на нервы. А тут еще вдобавок Доминик крутился вокруг Люси, и это стало для Сорки последней каплей.

Ей уже было плевать, что скажет Ромэн. Разумеется, как только девушка собралась уходить, она почувствовала уверенное мужское прикосновение.

— Послушай, Ромэн, с меня хватит. Я не могу и не хочу здесь больше оставаться. У меня голова раскалывается. Ты ведь хочешь, чтобы я завтра работала?

Ромэн открыл уже рот, чтобы ей ответить, но тут музыка стихла и на весь бар прозвучал зычный голос Доминика. Пьяный и уже не понимающий, что происходит вокруг, он прокричал Люси:

— Не могу поверить, что эта шлюха забрала у тебя кокаин и еще прочла тебе лекцию. Да кем она себя возомнила? Святая, что ли, как здешние коровы? Удивлен, что она не побежала к своему любимому Ромэну, чтобы сдать тебя...

Доминик продолжал говорить, не замечая, что все затихли и слушают его.

Сорка вырвалась из рук Ромэна и со слезами убежала из бара.

— Сорка, немедленно впусти меня.

Девушка стояла посреди своего номера, обнимая себя руками и тяжело дыша, так как всю дорогу до отеля пробежала. Услышав стук в дверь, она вздрогнула.

— Сорка, я знаю, ты у себя. Если ты сейчас же не откроешь, я вышибу эту чертову дверь.

Ромэн говорил серьезно, девушка нисколько не сомневалась в этом. Как во сне она подошла к двери. Что это значит? Поверил ли Ромэн тому, что услышал? Головная боль сделалась невыносимой.

Сорка повернула замок, распахнула дверь и отступила, пропуская мужчину в номер. Их взгляды встретились.

Ромэн закрыл дверь и молча встал перед Соркой, скрестив руки на груди. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. В темных брюках и рубашке он казался девушке сексуальным и потому очень опасным. Она невольно попятилась.

— Зачем? — только и спросил он.

Ее губы приоткрылись, но ни слова не слетело в тишине комнаты. Ромэн шагнул в ее сторону.

— Зачем ты это сделала? Почему защищала Люси?

У Сорки закружилась голова. Неужели он верит ей?

— Я... я... — девушка беспомощно опустилась на кровать.

Ромэн встал над ней. Ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него.

— Сорка, я прошу тебя, скажи, почему ты не рассказала, что наркотики принадлежали Люси?

Девушка пожала плечами.

— Извини... я просто...

Ромэн сел перед ней на корточки.

— Не бойся, доверься мне.

— Все было так ужасно. Я думала, ты не поверишь мне. Только не с моим прошлым. И я не хотела создавать Люси проблемы. Она еще ребенок. А мне уже нечего терять.

Ромэн встал, чувствуя себя как загнанный зверь.

— Не могу поверить, что ты позволила мне думать, будто... — Он замолчал, заходил взад-вперед по комнате, вспоминая ситуацию с Домиником и чувствуя себя безмерно виноватым.

Сорка тоже встала и заглянула Ромэну в лицо.

— Признайся, Ромэн, поймав меня с пакетиком кокаина в кармане, ты почувствовал внутреннее удовлетворение, потому что допускал такую возможность с самого начала, так?

Ромэн не мог не признать правоту девушки, а потому коротко кивнул.

Сорка развела руками и нервно рассмеялась.

— Видишь? Я знала это. И что было бы, обвини я вчера Люси? Что бы ты подумал? Если бы я обвинила молодую невинную девочку?

— Которая похожа на кого угодно, только не на... — Ромэн снова замолчал.

— Люси молодая и глупая. Доминик вскружил ей голову. В его бизнесе очень легко вычислить кого-нибудь слабого. — Сорка немного помолчала, а потом с беспокойством спросила: — Что ты собираешься с ними делать?

— Доминика уволю, — решительно заявил Ромэн. — А Люси предоставлю самой решать, оставаться или уходить. Как ты сказала, она молода. И благодаря тебе ничего не попробовала.

— Думаю, это честно, — тихо заключила Сорка. — Во всем виноват Доминик. А Люси просто послушалась его по глупости. Надеюсь, это станет для девочки хорошим уроком.

Ромэн приблизился к ней.

— Тогда в Дублине ты спросила, поверил бы я, если б ты сказала, что никогда не прикасалась к наркотикам...

Сорка затаила дыхание.

— Ты ведь не пробовала их, правда?

Сорка давно не вспоминала те далекие дни, так болезненно на ней отразившиеся, но теперь, похоже, этого не избежать. Тем более что в глазах Ромэна она видела поддержку, в которой остро нуждалась.

— Нет, не пробовала.

— Что же случилось тогда в Лондоне?

Они словно остались совершенно одни в этом мире.

— Я уже рассказывала тебе о том, что произошло после смерти моего отца.

Ромэн кивнул, подходя ближе и не сводя с нее глаз.

— Все не так просто.

— Продолжай.

Она обняла себя руками.

— После его смерти я нашла у него в кабинете свое свидетельство о рождении. Я узнала, что мама... та женщина, которую я всю жизнь звала мамой... на самом деле ею не была.

Вот. Она сказала это. И Ромэн не отвернулся!

— Моей настоящей матерью была папина секретарша. Ирландка, не испанка. У нее не было родственников, а сама она умерла при родах. Из больницы позвонили нам домой, так мама и узнала об измене отца. Поскольку сама она не могла больше иметь детей из-за осложнений, которые возникли после рождения брата, то и решила взять меня к себе дом.

Бледная как полотно, Сорка находилась на грани обморока. Было видно, что каждое слово причиняет ей боль, но Ромэну было необходимо знать правду. Он обнял девушку и усадил на диван.

— А тот день в Лондоне, когда папарацци застали тебя в полубреду?

— Это была последняя капля.

Слова слетали с губ Сорки, но она словно не замечала, что сама произносит их.

— Кейт пыталась успокоить меня, но... — Девушка подняла глаза. В них отразилась такая душевная боль, что Ромэн растерялся. Ему хотелось обнять ее, заставить замолчать, утешить, осушить ее слезы...

— Ты хотя бы представляешь, что значит понять, что ты совсем не та, кем себя считаешь? — продолжала рассказывать Сорка. — Всю жизнь я думала, что эта женщина — моя мать. Смешно! Если бы ты видел моего брата! Он-то как раз похож на испанца, а я... — девушка махнула рукой.

Сорка уже не могла остановиться, ей необходимо было выговориться, ведь столько лет она таила эту боль в себе.

— И я выгнала Кейт. Мы были лучшими подругами, а я прогнала ее, и мы после этого не общались несколько недель. Она утверждала, что я попала в дурную компанию. Я тоже понимала это в глубине души, но слишком злилась на весь мир, чтобы слушать чужие советы. Теперь мне, конечно, ясно, что мне не хватало простого человеческого тепла. А тут как раз и подвернулся Кристиан. Но где-то внутри я боялась его. И того мира, в котором жили эти люди.