Бэкстер уже было отчаялся, но тут увидел то, что искал.

Девушка сидела в длинном переходе метро и играла на флейте, ни на кого не глядя. Бэкстер поискал глазами привычную табличку с надписью «голодная и бездомная», но таблички не было. Она не просила — спешащие люди бросали монету в футляр из-под инструмента или проходили мимо. И все же девушка принадлежала к ним — неимущим и нуждающимся, к растущей армии молодежи, обитающей на улице.

Позже он задавался вопросом, почему выбрал ее. Первое впечатление: армейская куртка и рваные джинсы, но вполне чистые. Молода, но не слишком. То, что она играла на флейте, ставило ее выше остальных попрошаек, но в то же время говорило об ее отчаянном положении.

Хотя, возможно, все решила собака.

Ему приходилось видеть бездомных с собаками. Большей частью это были мужчины или парочки, занимавшиеся бродяжничеством, что стало теперь так популярно. Рядом с ними находилось какое-нибудь тощее существо, призванное выжать у прохожих слезу. Но все это были дворняги, такие же парии, как и их хозяева. А девушку охранял чистокровный ретривер спокойного нрава и с блестящей шерстью.

Когда Бэкстер подошел ближе и бросил фунтовую монету в футляр, девушка даже не подняла головы, хотя могла бы кивнуть ему в знак благодарности. Но она продолжала играть.

Бэкстер двинулся дальше, но, завернув за угол, остановился. Он не знал, как быть. Лица девушки не было видно; только коротко остриженные волосы и три золотых колечка в ухе. Конечно, не из тех, кому назначают свидание, но… И на проститутку не похожа, а уж этих-то он перевидал за день.

Прежде чем вернуться, Бэкстер стал обдумывать, что ей сказать.

У Ди была хорошая память на обувь. Да и на что еще она смотрела целый день? Не на всяких же придурков. Посмотришь на такого — и он возомнит о себе Бог весть что. Ей сказал об этом Терри. У него было свое место на одной из станций, он играл там на гитаре, кстати, плохо играл.

Так что она узнала эти туфли. Коричневые со шнурками, удобные. Они прошли мимо пять минут назад, бросив фунт в ее футляр. Теперь они вернулись, и явно не за тем, чтобы восхититься ее виртуозной игрой.

Она продолжала играть, подавив в себе желание взглянуть на владельца туфель. Такое уже случалось. Наверняка этот тип вообразил, будто она захочет заработать побольше денег, лежа на спине. Ди продолжала играть, но незнакомец не двигался. Он ждал, пока она заметит его.

Когда она все же подняла голову, то удивилась. Она ожидала увидеть мерзкого типа, а перед ней стоял высокий мужчина с темными волосами, кое-где высветленными лучами южного солнца. На красивом лице появилась очаровательная улыбка. Лицемер, сказала себе Ди.

— Здорово играешь. — Он кивнул на флейту.

— Знаю, — ответила девушка. Похвала не произвела на нее никакого впечатления.

В какой-то момент он растерялся, но затем сухо добавил:

— А также не страдаешь излишней скромностью.

Девушка пожала плечами и поднесла флейту к губам, ожидая, когда он отойдет. Намек был достаточно ясным, и все же Бэкстер не двинулся.

— Послушай, приятель, — девушка решила выразиться яснее, — я должна зарабатывать себе на жизнь, так что, если только ты не ищешь таланты для лондонской филармонии…

— К сожалению, нет. — Он улыбнулся, но взгляд оставался серьезным. — У меня к тебе предложение иного рода.

— Представляю, какое.

— Нет, не это! — Бэкстер поспешил опровергнуть ее предположение.

Ди была настроена скептически — так она смотрела на всех мужчин.

— Послушай, — он вытащил из бумажника двадцать фунтов, — я заплачу за твое время.

— Думаешь, я какая-нибудь дешевка? — Ди не знала точно, во сколько оценивается секс-услуга в дневное время, но чувствовала, что больше двадцати.

— Я просто хочу поговорить с тобой. — В его глазах появились первые признаки гнева. — И никакого секса.

Слова его звучали убедительно, как, впрочем, и взгляд, окинувший ее далеко не сексуальную одежду, бледное лицо и коротко остриженные волосы. Чего бы он там ни хотел, но уж точно не ее. Ей бы только радоваться этому: ведь она специально одевается так, чтобы не привлекать внимания. И все же обидно, когда ее вообще не замечают.

— Можем посидеть в ближайшем кафе. Я угощу тебя и твоего пса. — Он взглянул на собаку, и взгляд его потеплел.

— Генри.

— Что ты сказала?

— Его имя. — Ди сама не понимала, почему сказала это.

— Генри, — повторил Бэкстер, и пес медленно поднялся и потянулся к нему. Бэкстер погладил пса.

— Подлиза, — пробормотала девушка, когда Генри стал лизать руку незнакомцу. — Генри! — Ди выразительно посмотрела на пса, и тот тяжело опустился на задние лапы.

— Сколько ему лет? Одиннадцать? Двенадцать? — По движениям пса было ясно, что он очень стар.

— Тринадцать. — В глазах девушки появилась грусть, но она предупредила: — Тем не менее, зубы еще острые.

— Уверен, что это так, — согласился Бэкстер. Но он знал собак и понимал, что этот пес просто не способен укусить. — Выглядит голодным и злобным, — пошутил он.

— Генри не голоден! Я хорошо кормлю его, — возразила Ди. Она возмущенно уставилась на мужчину, словно тот был инспектором из Королевского общества защиты животных.

— Заметно. — Он посмотрел на округлые бока собаки, а затем на хозяйку. — Это не пес, это ты выглядишь недокормленной.

— Ну, спасибо, — надулась Ди. Но он был прав. Она питалась от случая к случаю.

Бэкстер повысил ставку:

— Тридцать фунтов — и у вас с Генри сегодня будет королевский ужин.

— Тридцатник за то, чтобы посидеть в кафе и поболтать с тобой?.. Проваливай, приятель. — Kонечно, трудно устоять против такого предложения, но Ди кое-что понимала в жизни.

Бэкстер не осуждал ее. Он уже и сам стал подумывать, что просто сошел с ума. Но сказанного не воротишь, да и терять ему было нечего.

— Итак, у меня есть предложение… работа, если угодно, — продолжал он. — Скорее необычная, чем опасная, и, заметь, никакого интима… Я не интересуюсь молоденькими девушками, — недвусмысленно заявил он.

— Понятно. — Ди успокоилась: он так же отвержен обществом, как и она.

— Сомневаюсь, — сухо ответил Бэкстер.

— Я к этому спокойно отношусь, приятель, — заверила она его. — «Живи сам и давай жить другим» — вот мой принцип.

— Послушай, это не то, что ты… — Бэкстер хотел было объясниться, но не стал: пусть так думает, ему это только на руку.

— Ладно, я выберу кафе, — сдалась Ди. Она собрала заработанные деньги и положила флейту в футляр. Постояв, она добавила: — Но деньги вперед.

Бэкстер посмотрел на ее протянутую руку, и в нем зародилось подозрение. А вдруг она удерет? Очевидно, он слишком долго раздумывал.

— Тогда все, проехали. — Она развернулась, чтобы уйти, но Бэкстер удержал ее за руку.

— Хорошо. Половину сейчас, половину после.

— Согласна. — Лучше пятнадцать фунтов, чем ничего, если придется бежать, решила Ди.

Но Бэкстера оказалось не так просто провести. Говоря о половине, он именно это и имел в виду. Ди смотрела, как он разрывает двадцать и десять фунтов пополам и отдает ей по половинке. Она недовольно поморщилась, но деньги приняла. Закинула за плечи рюкзак и взяла за поводок Генри.

— Я понесу это. — Он забрал у нее футляр с флейтой прежде, чем она успела возразить. — И рюкзак, если не возражаешь.

— Не стоит беспокоиться. — Ди упорно не желала принимать его помощь. — Как залога достаточно и флейты. — Она имела в виду залог на случай побега.

— Такое юное создание и столько скепсиса… — удивился Бэкстер. — Кстати, сколько тебе лет? — Он вдруг испугался — ведь она могла оказаться слишкомюной. Кто их знает, этих бродяжек? Девушка рассуждала, как тридцатилетняя, умудренная жизнью женщина, и глаза ее были отнюдь не глазами ребенка. И в то же время гладкая кожа, как у ребенка.