— Не за Ивлина? Что ты имеешь в виду?

— То, что ты расторгнешь свою помолвку и выйдешь замуж за меня. — Голос его звучал спокойно, неопровержимо, и понадобилось несколько мгновений, прежде чем до нее дошел смысл сказанного.

— Должно быть, ты сошел с ума, если так думаешь. Я знаю, для тебя помолвка — вещь незначительная, но я дала торжественное обещание.

— Боюсь, обещание все же придется нарушить.

— Как ты нарушил свое? — Мускул дернулся у него на щеке, когда он стиснул зубы, и Одри умышленно поддразнила его: — По-моему, вы с Авой так и не поженились? — Одри вдруг вспомнила, как бледное красивое лицо Авы озарялось радостью при упоминании о Дэне, но безжалостно продолжила: — Я знаю, она беспредельно тебя обожала, поэтому позволь мне предположить… Кто-то поведал ей, что ты двуличный мерзавец? Или тебе надоела ее слепая преданность и ты сам ее бросил?

Глаза Дэна стали похожими на штормовое море.

— Полная ерунда, — холодно сказал он. — Никто ей ничего не говорил, и я ее не бросал. Мы поженились перед самым Рождеством.

У Одри возникло такое ощущение, будто ее ударили под дых.

— Значит, ты женат…

— Я — вдовец, — проинформировал он ее бесцветным голосом.

— Что? — недоверчиво выдохнула девушка.

Лицо его исказила гримаса боли:

— Ава умерла.

— Прости. Я понятия не имела…

— Конечно, ты и понятия не имела. Ты не слушала, не давала мне возможности ничего объяснить. Но между тем считаешь себя вправе отпускать едкие замечания и…

— Я же сказала тебе — прости, — виновато заговорила она. — Я не вела бы себя так, если бы знала… — Затем произнесла неуверенно — Дэн, может, теперь объяснишь?

— Нет. У тебя был шанс, и ты его упустила. С этого момента ты просто будешь делать то, что я тебе скажу. Все, что я тебе скажу, — добавил он веско.

— Но ты же не можешь серьезно настаивать на расторжении моей помолвки? — спросила она, снова раздражаясь.

— Я предельно серьезен.

— Пожалуйста, Дэн, — она чуть ли не умоляла его, — давай говорить прямо. Прошло три месяца с тех пор, как мы с Ивлином назначили день бракосочетания. Дело зашло слишком далеко… Я… я не могу пойти на попятную. Да и не вижу смысла…

Он холодно сказал:

— Тогда пусть это сделает Кросби.

— Да? И как ты поступишь?

— Если понадобится, я расскажу ему о нас — о том, что случилось в прошлом году.

Этого и следовало ожидать.

— Думаешь, это заставит его взять кольцо обратно? — угрюмо усмехнулась Одри.

— Ты считаешь иначе? — Дэн мрачно улыбнулся.

Одри знала мнение Ивлина — или это было мнение его матери? — о «случайных» либо добрачных связях чересчур хорошо. Хотя вслух о том никогда не говорилось, он ждал, что невеста его будет девственницей, и, чувствуя вину из-за своего обмана, она молила Бога, чтобы тот помог ей каким-либо образом скрыть правду.

Нервно прикусив нижнюю губу, она продолжала молчать. Дэн настойчиво повторил:

— Одри, ты считаешь иначе?

Она слабо возразила:

— Он меня любит.

— Не очень сильно, как я погляжу. Он слишком эгоистичен и закомплексован, чтобы испытывать сильные чувства. Скорее, он влюблен не в тебя, а в образ «идеальной жены». Красивая, покладистая жена, которая родит ему детей, а с его стороны не потребует больших физических или эмоциональных затрат.

Истолкование характера Ивлина и его доводов в пользу брака заставило ее поежиться: ведь они чрезвычайно походили на ее собственную оценку, в чем она, правда, не решалась себе признаться. Тем не менее она сознательно желала именно такого спокойного, лишенного страсти брака, с яростью напомнила Одри себе. Она больше не хотела разрываться на части от страсти и боли…

А Дэн продолжал:

— Короче говоря, твой жених-аристократ холоден как рыба, и, если мне придется сообщить ему, какая ты страстная любовница, это и шокирует его, и, по всей вероятности, напугает до полусмерти. Возможно, потому самое простое — сказать ему, что ты передумала.

Сжав кулачки, она прошептала:

— Я не могу… я не хочу…

— Что ж, тем или иным путем я добьюсь расторжения помолвки.

— Даже если это произойдет, я все равно никогда не выйду за тебя замуж.

С непринужденной самонадеянностью Дэн продолжал настаивать:

— А я думаю, выйдешь.

Упрямо стараясь казаться спокойной, Одри осведомилась:

— Не потрудишься ли ты объяснить мне, почему?

— Потому что ты любишь своего отца.

— Если ты считаешь, что я выйду за тебя замуж только потому, что этого хочет отец…

— Нет, потому, что этого хочу я.

— Но я не хочу выходить за тебя замуж, — закричала Одри, — ты мне неприятен!

— Наши чувства, кажется, взаимны, — сказал он язвительно. — Однако я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой.

Сдавленным голосом она запротестовала:

— У меня нет ни малейшего желания занять место Авы.

— Не беспокойся, не займешь. — Его беспощадный тон поразил ее. — Ава — особый случай.

— Почему ты хочешь жениться на мне? Я не понимаю, почему?

Неужели Дэн продолжает оплакивать свою жену, а ее, Одри, хочет использовать исключительно для удовлетворения своей похоти? В следующий миг он подтвердил ее невысказанную догадку:

— Потому, что ты нужна мне в постели. Больше года прошло с тех пор, как ты меня покинула, а я не могу тебя забыть. Будто я заколдован и единственный способ сбросить чары — жениться на тебе и насытиться тобой. — Она вздрогнула, и он насмешливо добавил: — А твоя ненависть сделает нашу связь только слаще.

Одри почувствовала, что ей становится дурно. Их последнее столкновение лишало ее остатков самоуважения. Если то, о чем он сейчас говорит, станет явью, она не выдержит. Это почти наверняка доконает ее. Но он не проявит и тени беспокойства, поскольку лишь освободится от своего вынужденного порабощения.

Увидев растерянное выражение ее лица, Дэн мрачно улыбнулся и заметил:

— Ты, кажется, начинаешь понимать, в чем дело.

Пытаясь скрыть страх, Одри возразила:

— Я начинаю уставать от игры… — Она вдруг замолчала, когда жизнерадостная компания, смеясь и балагуря, уселась за соседний столик.

— Я думаю, нам уже следует сменить обстановку, — спокойно сказал Дэн и распорядился, чтобы подали счет. Расплатившись, он повел ее, держа под руку, к серебристому «роллс-ройсу».

Стояла прекрасная лунная ночь. Спокойный легкий ветерок колыхал вьющийся плющ и трепал волосы Одри. Затем он погнал серые перистые облака по темно-синему звездному небу.

Усадив Одри в машину, Дэн, прежде чем сесть рядом, снял пиджак и забросил его на заднее сиденье. Окруженные гнетущим молчанием, они проехали несколько миль по направлению к дому, когда, не обращая внимания на резкий протест Одри, Дэн свернул с главной дороги на другую, узкую и петляющую.

Свет фар прокладывал яркий туннель в осенней листве. Они ехали до тех пор, пока насыпь с одной стороны дороги не исчезла. Тогда он направил машину на поросшую травой обочину. Невдалеке виднелась роща серебристых платанов.

Выключив фары, он повернулся к ней. Она едва могла различать в темноте четкие линии его лица — блестящие глаза под тяжелыми веками, твердые скулы, волевой подбородок с ямочкой, суровый, но чувственный рот…

— Не нужно так пугаться, Одри. — Голос его был мягким и насмешливым.

— Я и не боюсь тебя, — солгала она. — Я просто хочу домой. Мне с тобой неуютно…

Дэниел потянулся, чтобы отстегнуть ремни безопасности.

— Сначала нам надо поговорить наедине. Она надменно вскинула подбородок.

— Хорошо, говори. Скажи, например, с чего ты взял, будто можешь заставить меня выйти за тебя замуж?

— Я способен разорить твоего отца, Адриана.

Угроза, хотя и произнесенная обычным голосом, показалась ей столь театральной, что Одри чуть не рассмеялась. Но взгляд, брошенный на Дэна, на его лицо, лишенное всякого выражения, предостерег ее — смеяться было не над чем.