Ожидаемой вспышки гнева не последовало. С необычным смирением она проговорила:

— Не будем больше об этом говорить, Стивен. В Египте столько красоты и волшебства; я хочу, чтобы вы почувствовали это. Давайте говорить только о Египте.

Он по-прежнему хранил молчание, продолжая ритмично работать веслами. Ее мягкостью он был озадачен не меньше, чем открытой враждебностью.

Отправляясь на поиски Айрис, он чувствовал себя усталым. Сейчас же усталость как рукой сняло, сна как не бывало, энергия била ключом. Он с удовольствием отправился бы на веслах вдоль по залитому лунным светом Нилу прочь от цивилизованного мира, вдвоем с удивительной Дочерью Земли и Неба.

Он одернул себя.

«Ты позволяешь всякой чепухе засорять тебе мозги, парень. Чем раньше ты выкинешь все это из головы, тем лучше».

Он не сказал ни слова, пока они не переправились на другой берег.

— Завтра мы должны послать телеграмму вашей тетушке в Лондон, — сказал Стивен, когда они шли по безлюдному саду к Маленькому Дворцу. — И пора уже подумать о маршруте путешествия.

Он не видел выражения ее лица, но выразительный вздох говорил сам за себя.

— Возможно, вы предпочитаете добираться морем, а не самолетом, — добавил он. — Путь от Александрии до Венгрии очень приятен и живописен, или, если вы хотите ради эксперимента лететь…

— О, Стивен, пожалуйста, не будем больше говорить об этом! — В ее голосе явно слышался страх.

Он снова почувствовал раздражение. Он заставил себя взглянуть на нее и к своему ужасу увидел, что ее огромные глаза вновь наполнились слезами.

— Ради всего святого, только не плачьте! — с чувством воскликнул он. — И не делайте мою и без того сложную миссию невыполнимой. А теперь спокойной ночи. Вот и мисс Морган. Ей, бедняжке, надо бы спокойно лежать в своей постели. Если вы не будете о ней заботиться, в следующий раз она может вас не дождаться.

Он не хотел говорить этих жестоких слов, но его нервы были на пределе, а при мысли о том, что это Айрис Лоуэлл подействовала на него таким образом, ему и вовсе становилось не по себе.

Поэтому Стивен был благодарен судьбе, что старая гувернантка вовремя появилась на террасе. Пробормотав «спокойной ночи», он оставил женщин и быстро пошел в свою спальню.

Закрыв за собой дверь, он присел на край кровати, достал пачку сигарет, закурил и, нахмурившись, принялся размышлять.

Во имя всего святого, в какую авантюру он впутался? Чем меньше он будет общаться с Айрис Лоуэлл, тем лучше. Черта с два он позволит себе смотреть на Египет ее глазами! Завтра же он закончит свои дела здесь и вернется в Асуан.

Айрис медленно возвращалась в свои комнаты, сопровождаемая старой гувернанткой. Слезы все еще катились по ее щекам, и она молча слушала, пока мисс Морган выговаривала ей за безрассудное поведение.

— Это было жестоко с твоей стороны убежать и заставить всех нас волноваться. Ты дурно себя ведешь, моя дорогая. Я понимаю, что тебе нелегко пойти на этот шаг, но ты должна собраться с духом.

Старая женщина еще какое-то время продолжала читать ей нотации, перескакивая с одного на другое. Когда она наконец замолчала, Айрис тяжело вздохнула и сказала:

— Прости меня, Морга. Я виновата, особенно в том, что заставила тебя встать с постели. Я совсем об этом не подумала.

— Ты и этого приятного молодого человека вытащила из постели, — проворчала старая женщина.

Они сидели в спальне Айрис. Это была красивая просторная комната с тремя стеклянными дверями, выходящими на широкий балкон. На возвышении стояла огромная кровать, завешенная легкой паутиной противомоскитной сетки, со спинкой в изголовье, сделанной из золота в форме расправленных лебединых крыльев. Кровать была застлана искусно вышитым тончайшим шелковым покрывалом цвета зеленоватых волн Нила — любимого цвета Айрис. На полу были раскиданы белые пушистые коврики. Комната освещалась несколькими высокими алебастровыми светильниками. Потолок был зеленовато-желтым с золотыми инкрустациями. Над всеми предметами в спальне царил аромат роз. Айрис зевнула и начала снимать свое одеяние.

— Возвращайся в постель, Морга, — сказала она. — Я больше никуда не убегу.

Однако мисс Морган не торопилась уйти.

— Для чего приходил принц Юзрев? — спросила она, подозрительно взглянув на девушку. — Что ты еще задумала?

Айрис прикусила губу. Она всегда говорила правду своей гувернантке, не стала обманывать ее и сейчас.

— Я думала о возможности выйти за него замуж, Морга, чтобы остаться здесь вопреки последней воле моего отца.

Старая женщина плотнее укуталась в свою шаль и, дрожа в лихорадочном ознобе, несмотря на то, что в спальне было очень тепло, сокрушенно зацокала языком.

— Ай-я-яй, ты совсем с ума сошла!

— Да, теперь я это понимаю. Я всего лишь обсудила с Михайло такую возможность. Разумеется, он выразил восторг по поводу такой перспективы. Я поручила ему проконсультироваться с юристами и узнать, какими правами я обладаю. Но теперь я не собираюсь выходить за него замуж, — добавила она со странными интонациями в голосе.

— Мне не нравится принц Юзрев, — сказала мисс Морган. — И отцу твоему он никогда не был по душе. Его принимали здесь только потому, что он друг Фахмудов, а они ваши давние друзья. Но в любом случае ты не можешь выйти замуж за кого бы то ни было без согласия тети Оливии, пока тебе не исполнится двадцать один год.

— Когда Стивен сегодня мне это сказал, я сильно разозлилась. Но теперь я воспринимаю это совершенно спокойно.

Мисс Морган подозрительно посмотрела на девушку. Никто не знал Айрис лучше нее, прожившей рядом с дочерью Лоуэлла-паши все эти годы. Мисс Морган чувствовала, что сейчас Айрис пребывает в опасном состоянии духа. Опасными старая женщина называла моменты, когда Айрис руководствовалась скорее чувствами, нежели соображениями рассудка; обычно при этом молодая госпожа становилась ласковым, послушным ребенком. По мнению мисс Морган в такие минуты она особенно нуждалась в бережном отношении и тактичном руководстве. Характер Айрис был крайне противоречивым. Она никак не могла научиться держаться золотой середины. Один раз, к примеру, она излишне придирчиво обвинила одного из слуг в пренебрежении своими обязанностями и сурово наказала его. Другой раз она увидела у ворот дворца молодую египтянку с маленьким ребенком на руках, которая умирала с голоду. Айрис, не взирая ни на чьи возражения, советы и уговоры, настояла на том, чтобы женщину провели во дворец, накормили, дали все необходимое, не обращая внимания на всеобщий страх перед возможностью занесения какой-нибудь инфекции.

Что у нее на уме на этот раз?

Айрис внезапно подошла к старой гувернантке и взяла ее руку в свои ладони.

— Моя дорогая, — сказала она мягким тоном, — ты довольна, что я больше не злюсь на Стивена?

— Милая моя девочка, я вообще не понимаю, с какой стати тебе на него злиться. За то, что он хочет исполнить свой долг? На самом деле то, что он приехал сюда помочь нам, даже не является его обязанностью, он просто оказал большую услугу твоему бедному отцу.

— Я знаю, но он показался мне вначале слишком жестоким и злым, и я рассердилась, — тихо сказала Айрис. — Но теперь я только уважаю его за это. Морга, тебе не кажется, что он замечательный молодой человек?

Ага, сказала про себя мисс Морган, вот где собака зарыта. Девочке начинает нравиться этот англичанин. Ну что ж, само по себе это не может принести никакого вреда; более того, чем терпимее она будет относиться с мистеру Делтри, тем лучше, потому что Господь не должен допустить, чтобы она, Кэролайн Морган, одна везла Айрис в Лондон.

— Мне кажется, мистер Делтри очень приятный молодой человек, на которого можно положиться, — помолчав, сказала мисс Морган.

— Я хочу, чтобы он полюбил Египет так же, как любим его мы, Морга, — сказала Айрис тем же мечтательным голосом, по которому мисс Морган заподозрила, что такая резкая смена настроения ничего хорошего не предвещает. — Он останется здесь с нами. Я сделаю так, что он обязательно останется.