Джон Фолк прислонился к искривленному стволу сосны и затянулся тонкой сигарой. Он позволил себе расслабиться, хотя мысли о гостье не давали ему покоя.

Что за девушка спит в его доме? Откуда она появилась? Ее странная речь и дикие выражения повергали его в состояние шока. Она, наверное, издалека. Оттуда, где он не бывал, хотя путешествовать ему приходилось много. Он никогда не встречал людей, похожих на нее.

Важный вопрос так и остался без ответа: что она делала в форте Пикенс? Может, она лазутчица? Вряд ли. Он был достаточно опытен, чтобы распознать шпиона. И тем не менее он не отбросил эту мысль, а отложил на потом.

Ее легенда, хоть и фантастическая, звучала правдоподобно.

От него не укрылись ее сомнения и растерянность, что вполне возможно при потере памяти. Но временами он читал в ее взгляде нечто такое, что лишало его покоя. Хитрость? Обман?

Он затянулся. Едкий табак приятно пощипывал язык. Фолк надеялся, что она говорит правду. Ради себя и ради него.

Сигара тлела в его руке, пока он заново прокручивал в уме странные события сегодняшнего дня. Внезапно он поймал себя на том, что улыбается. Либби Пфайфер за одно утро смогла добиться того, что не удавалось сделать годами. Он перестал радоваться жизни много лет назад. И хотя ощущение было почти новым, но каким приятным!

Стоило ему вспомнить Либби, как он ощутил беспокойство. Он снова почувствовал ее прохладную кожу на своих загрубевших ладонях. Его грудь горела там, где ее груди прижимались к нему. Его язык болезненно жаждал почувствовать ее податливый рот…

Ее непосредственность и шарм притягивали его. Но то, что он чувствовал, было больше чем влечение. Между ними возникало что-то непонятное, стоило им дотронуться друг до друга. Безумное желание появлялось даже при виде солнечного блика на ее темных волосах.

Но это не все. Кроме вожделения она разбудила нежность в его сердце, которое он считал уже мертвым.

Кто она? И что, черт ее побери, делала она на Пикенсе? Он должен выяснить это до того, как позволит себе серьезно увлечься.

Он поглядел на окно ее комнаты и еще раз глубоко затянулся.

Прохладный ночной ветерок раздувал занавески, остужая ее горячее тело.

Он представил ее спящей. Кудри, рассыпавшиеся по подушке. Маленькое тело, которое вряд ли оставит вмятину на простыне. Ноги и руки раскинуты как у забывшегося сном ребенка. Нет, она далеко не ребенок. Это взрослая женщина, очень сексуальная. Многие потаскухи хотят казаться таковыми, но не многие обладают этим качеством в действительности.

Он вздохнул, выбросил сигару и тут же зажег новую, чтобы занять чем-то руки. Пот струился у него по спине.

Спрятавшись в тень, Фолк снял рубашку и протер ее влажную кожу. Но под деревом было душно – ветерок не пропускала завеса из мошек – и он решил окунуться, чтобы охладить пылающее тело. Подозрительный скрип в комнате гостьи прервал размышления Фолка. Похоже, она двигает мебель. Затем раздались проклятья, которые никогда не должны срываться с уст леди. И он опять улыбнулся.

Через не плотно задернутые занавеси он видел, как она возилась у стола рядом с подоконником. Внезапно вспыхнул огонь, и она вскрикнула. Попытка зажечь лампу не сразу увенчалась успехом. Можно подумать, что она никогда не подносила спичку к фитилю! Над этим тоже стоит поразмышлять.

Но как только девушка выпрямилась, мысли о ее странном поведении испарились. Вся ее одежда состояла из двух шелковых полосочек сливового цвета на груди и на бедрах. Странная одежда дразнила воображение, воспламеняла его. Он знал, что не должен смотреть, но не мог отвести глаз. Либби собрала в руку короткие завитки, закрывавшие ей шею, и принялась с наслаждением вдыхать холодный воздух, льющийся в открытое окно.

Либби исчезла в глубине комнаты, потом появилась вновь. Она натянула через голову рубаху, которая едва прикрывала бедра. Это была футболка, в которой он впервые увидел ее. Подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, она влезла в диковинные штаны. Одевшись, девушка прикрутила фитиль лампы. Он выпрямился в ожидании.

Что она задумала? Уж не собирается ли удирать? Иначе с какой стати она будет напяливать одежду в полночь?

Он прислушался. Раздался слабый скрип. Кто-то открыл, а затем тихонько затворил за собой дверь. Выбросив вторую сигару, которая так же, как и первая, увы, не доставила ему удовольствия, он спрятался под деревом. Либби на цыпочках завернула за угол дома и остановилась, озираясь по сторонам: в лунном свете все выглядело иначе.

Прижимая ботинки к груди, она помчалась к воде, стараясь как можно ближе держаться к дому. Джон не выпускал ее из виду, хотя и оставался в укрытии неподалеку от сарая. Либби замерла, огляделась, после чего понеслась по склону и исчезла.

Острые ракушки впивались ей в подошвы, когда она бежала по тропинке. Но в ботинках ее могли услышать, и она, сжав зубы, терпела. Она должна добраться до берега и найти какую-нибудь лодку.

Мысль о том, что ей придется в кромешной тьме переплывать залив, вызвала у нее страх, который, однако, не шел в сравнение с ужасом, поселившемся в ее сердце, когда она поняла, что может остаться здесь навсегда. Она должна спастись! Должна, во что бы то ни стало. Либби повторяла это слово как молитву, шаг за шагом приближаясь к воде.

Серебристо-голубоватый лунный свет освещал залив. Белый как сахар песок отражал его и был виден в темноте.

Чтобы не увязнуть в песке, ей приходилось при ходьбе подтягивать колени чуть ли не к подбородку. Тем не менее она упорно продолжала искать лодку.

Наконец, примерно в тридцати футах от того места, где она стояла, Либби увидела темные очертания лодки, покачивающейся на волнах у пирса. Возможно, это та лодка, на которой они приплыли сюда, но в полутьме точно сказать было невозможно. Выглядела она достаточно надежной, и девушка пустилась бежать, то и дело проваливаясь в песок.

Когда маленькая пристань была совсем рядом, за ее спиной раздались шаги. Здесь кто-то был! Она резко обернулась и, узнав своего преследователя, вскрикнула. Последние несколько футов она неслась как ветер. Ярость душила ее.

Но где там! Ей ни за что не опередить его. Он обрушился на нее раньше, чем она достигла пристани, дал ей подножку, и они вместе повалились на песок.

Взметнулся фонтан песка. Он обхватил ее руками. Удар пришелся на его правый бок. Она услышала хрип, вырвавшийся из его груди. Она барахталась, старалась изо всех сил вырваться из его цепких рук, но он подмял ее под себя, сжал коленями талию, а руки развел в стороны.

Либби попробовала было выскользнуть, но, почувствовав тугую полосу плоти на своем теле, прекратила попытки.

– Отпустите меня, – молила девушка, тщетно пытаясь высвободить руки.

– Не двигайтесь, – задыхаясь, прошептал он. Она поняла, что он запыхался, преследуя ее, и снова попыталась вырваться.

Единоборство продолжалось. Ее грудь вздымалась, соски напряглись, готовые проколоть футболку.

– Позвольте мне встать, – попросила она, заметив, что он не может оторвать глаз от выреза ее майки. В пылу драки он случайно наступил коленом на ее нижний край, оттянув вырез, в котором виднелась ее грудь и шелковый бюстгальтер.

Жилка на его шее бешено пульсировала. А полоса плоти, касавшаяся ее бедер, стала совсем твердой.

Либби смотрела на него расширенными от ужаса глазами. Что он собирается делать? Выражение его лица рассмотреть ей не удалось.

– Куда это вы направились? – наконец спросил он.

Какое-то мгновение ее язык отказывался повиноваться. Она облизнула пересохшие губы и, почувствовав во рту песчинки, попыталась выплюнуть их.

Он накрыл обе ее руки своей ладонью, а второй рукой смахнул песок с ее губ, чем несказанно удивил Либби. Большой палец, которым он смахнул песчинки с ее нижней губы, так и остался там.

– Куда? – мягко повторил он свой вопрос.

Либби пыталась собраться с мыслями, но его большой палец, скользивший по ее пересохшим губам, не давал ей покоя.