– Черт побери! – прошептал стоящий за ее спиной Джон. – Я не успел разглядеть ран, так как пытался побыстрее добраться до телефона. Я и не подозревал, что это настолько серьезно. Похоже, придется его срубить.

Либби повернулась к нему лицом, и при свете фонарика он увидел, как вспыхнули гневом ее зеленые глаза.

– Ты судишь слишком поспешно, Джон! Я не позволю дотронуться до него! – Она полезла в сумку и достала рулетку. – Подними меня!

Джон в изумлении уставился на нее, хотя что там… Он видел, как Либби взбиралась и на более высокие деревья. Джон сплел ладони, и Либби поставила на них ногу, обутую в кожаный ботинок, а затем ухватилась за ветку. Подтянувшись, устроилась поудобнее.

– Сначала я сделаю кое-какие замеры, узнаю, как глубоки надрезы.

Тонкий писк нарушил тишину раннего утра. Джон потянулся за «уокитоки», висевшим у него на поясе. Он что-то сказал в переговорное устройство, выслушал ответ, отключил радио и водрузил его на прежнее место.

– Ну и ночка! – крикнул он Либби.

– Что случилось?

– Кто-то сбил енота на центральной аллее. Состояние довольно серьезное. Я должен проверить.

– С богом! – ответила Либби другу, потянувшись за фонарем.

– Ты меня отпускаешь?

– Да. Здесь работы невпроворот. Возьми «джип». Когда закончишь дела, приезжай за мной.

Она зажала фонарь между коленями и направила свет на тяжелые ветки.

– А вдруг мне придется задержаться?

– Иди и не беспокойся обо мне. Как подумаю о бедной зверюшке, которая корчится в муках на дороге, дурно становится!

– Похоже, придется вызвать службу спасения диких животных, а потом доставить енота на пост, чтобы они могли забрать его.

– Ступай! – Она помахала ему на прощание. – И без кофе не возвращайся!

– Заметано, – прокричал в ответ Джон и потрусил к «джипу». На небе ярко светила луна, и он ускорил шаг.

Либби целиком ушла в работу, обследуя каждое повреждение. Больше всего пострадал левый ствол: рана была около 7 дюймов в ширину и 12 дюймов в глубину. Она напоминала кусок пирога из белого дерева. Ошметки коры валялись под дубом.

Либби замерила и осмотрела каждую рану, до которой сумела дотянуться, после чего встала, чтобы обследовать повреждения, находившиеся выше. Кто бы это ни сделал, ему пришлось здорово попотеть!

– Варвары! – воскликнула она, осторожно поглаживая надрезы. Ведь это дерево – живая история, свидетель стольких событий! Оно выстояло в ураганы и засуху, выдержало осаду форта во время гражданской войны! И все это для того, чтобы погибнуть от рук безмозглых вандалов?

– Держись, старик, Либби с тобой! – прошептала она, пытаясь определить размеры очередного повреждения. Ветка, на которую она поставил ногу, обломилась. Либби схватила фонарь. Рука заскользила по стволу, и девушка почувствовала, что летит вниз.

Либби упала на спину, больно ударившись головой о выступавшие из земли корни. Из глаз посыпались искры. Она принялась моргать, чтобы радужные круги перед глазами исчезли.

– Теперь я знаю, как из человека вышибают дух, – усмехнулась Либби, ощупывая себя. Ладони саднили, одна штанина была разодрана. Она пошарила по траве в поисках фонарика. Хотя луна по-прежнему ярко светила, под густыми ветвями дуба была темень. Вероятно, из-за ее падения ветки сомкнулись, вот и не видно ни зги.

– Вот беда-то! – прохрипела она.

С трудом усевшись, Либби попробовала подтянуть ноги, а затем медленно поднялась.

Несколькими взмахами головы она привела в порядок разметавшиеся кудри, после чего отряхнула брюки. Она должна выйти на свет, чтобы получше осмотреть свое ноющее тело.

Не успела Либби сделать и двух шагов, как заметила в отдалении движущиеся тени. Она замерла. Работники парка гордились тем, что на его территории водились лисы, еноты и белки. Либби не пугала встреча один на один с кем-то из этих животных. Страшнее столкнуться с обитающими здесь хулиганами. Тем более, что ее занесло в отдаленный, глухой уголок парка – на остров.

Тени задвигались. Это не животные! К ней приближались люди. Может, на ее счастье, сейчас вернется Джон? Не похоже! Если бы он ехал сюда, она бы услышала звук мотора.

А может, это туристы, которые отправились до рассвета в пеший поход? А вдруг те хулиганы вернулись, чтобы доконать дерево? От страха у нее подкашивались ноги. Она попятилась. Либби вспомнила все, что слышала об убийцах и насильниках. Здесь, в парке, в прошлом году кого-то убили, а в прессе промелькнуло несколько сообщений о том, что сатанисты совершают тут свои ритуалы. Либби тяжело вздохнула, почти смирившись с тем, что следующей жертвой сатанистов станет именно она.

Тени отделились от кустов, и она поняла, что к ней приближается группа мужчин, человек пятнадцать, не менее. Шансов на спасение не было никаких.

– Джон, где ты, приди, – шептала она, прижимаясь к дубу. – Забери меня отсюда!

Затаив дыхание, Либби вслушивалась в звуки ночи, но тщетно: «джипа» не было.

Какая тихая ночь! Не слышно ни шороха птичьих крыльев, ни сверчков, хотя она так тесно прижалась к дубу – убежищу многих пернатых. Даже волны – океан был ярдах в пятнадцати от нее – беззвучно разбивались о берег. Природа замерла в ожидании.

Она чувствовала себя такой же беспомощной, как олень, ослепленный автомобильными фарами. Она должна попытаться спастись. Но ноги приросли к земле и отказывались повиноваться.

Незнакомцы окружили дерево, отрезав путь к отступлению. Она не могла кричать, поскольку язык прилип к гортани. Либби слышала, как громко стучит ее сердце. Ее била дрожь, которая с каждой минутой становилась все сильнее.

Кольцо вокруг нее сжималось. Либби крутила головой, пытаясь держать всех незнакомцев в поле зрения.

В их поведении не было ничего угрожающего. Они вошли под ветви старого дуба и остановились.

Прошло довольно много времени, но мужчины не двигались. Она старалась разглядеть каждого: это ей может пригодиться в дальнейшем, если понадобится их точное описание. Пришельцы, видимо, тоже изучали ее. Это были индейцы. Кажется, настоящие. Что они делали здесь в такую рань? А главное, что им от нее нужно?

Либби вгляделась в их лица. Блестящие черные волосы, оливковая кожа, полоска желтой краски на носу, пурпурные полосы на щеках, на головах – шляпы. Все на одно лицо и в то же время разные. На одних были светлые штаны, на других – темные. Кое-кто был в рубахе, остальные – голые по пояс. Она глядела во все глаза. Один из них, похоже, нацепил на себя бриджи.

– Боже всемогущий! – прошептала она.

Либби трепетала от ужаса. Кто они? Лунатики? Психи? После долгой паузы, в течение которой никто из них не шелохнулся, один из индейцев вышел вперед.

Либби инстинктивно уперлась лопатками в дерево.

– Что вам надо? – закричала она и обрадовалась, что ее голос звучит громко и уверенно.

Мужчина не ответил и сделал еще один шаг в ее сторону. Теперь она могла рассмотреть его. В лунном сиянии краска на его носу блестела. Лицо мужчины показалось ей знакомым, хотя она понимала, что это невозможно.

– Узен прав, – пробормотал он.

От неожиданности Либби подпрыгнула и оцарапала плечи о шершавую кору дуба. Она заморгала.

– Узен? – переспросила девушка, желавшая только одного – исчезнуть. – Какой еще Узен?

Индеец указал на небо, а затем на нее:

– Великий Добрый Дух говорит, что сегодняшняя ночь – особенная.

Он взмахнул рукой, как фокусник в цирке, и индейцы издали непонятные хриплые звуки.

– Так вы говорите, – спросила она, откашлявшись, – что это добрый дух?

– Великий Добрый Дух, – пророкотал он. Слово «дух» навело ее на мысль, что она имеет дело с членами секты, и страх снова парализовал ее.

– Но вы-то, – она запнулась от волнения, – кто такие?

Индеец, возглавлявший шествие, сделал шаг по направлению к ней и ударил себя кулаком в грудь.

Поток гортанных звуков, не похожих на слова, обрушился на нее. Она обвела взглядом остальных мужчин. Они, по-видимому, понимали своего предводителя. Мужчина вновь ударил себя кулаком в грудь.