Завтра они с Консуэлой найдут Блади Бьют. А что потом?

Он должен решить что-то относительно Консуэлы. Даже если ей не придет в голову потребовать своей доли, она все равно будет путаться у него под ногами. И неизвестно, как долго еще ему будет приятно ее общество.

Сложив карту и зарисовки с медальона, Ник встал и, сонно потянувшись, поздравил себя с тем, что оказался таким догадливым. Завтра. Завтра решится его судьба.

Он подошел к костру и прилег рядом с Консуэлой, которая спала, лежа на боку.

«А ОНА НЕПЛОХО СОХРАНИЛАСЬ», — подумал Ник.

Стянув с девушки одеяло, он приподнял ей юбку и просунул руку между ее полных, смуглых ног. Даже не просыпаясь, она повернулась на спину и слегка их раздвинула.

«Да, она, конечно, хорошенькая, — подумал Ник, расстегивая брюки. — НО ПРОСТИТУТКА ЕСТЬ ПРОСТИТУТКА».

Брайди беспокойно расхаживала по своей комнате, куда только что вернулась после ужина.

В столовой не было ни души, но вдова составила ей компанию и за ужином рассказывала о том, как продвигаются дела с ремонтом отеля; объясняла, какую мебель они перенесли с третьего этажа и мансарды; а также пыталась заглянуть в будущее «Шмеля» и Потлака, в целом. Вдова щебетала на самые разные темы, обходя лишь одну, в которую, Брайди была уверена, ей до смерти хотелось засунуть свой нос. Тема эта касалась отношений Брайди и Таггарта Слоана.

«Могу себе представить, — размышляла девушка, — что думают теперь обо мне в городе. НЕ ИНАЧЕ, МЕНЯ УЖЕ СЧИТАЮТ ОЧЕРЕДНОЙ ЛЮБОВНИЦЕЙ СЛОАНА».

Взгляд Брайди упал на часы. Половина двенадцатого, а в четыре ей уже надо вставать. Для того, чтобы провести весь день в седле, да еще в пустыне, надо хорошенько выспаться. Если, конечно, Таггарт заедет за ней утром. Если он вообще за ней заедет!

Как могло случиться, что она теряет голову из-за человека, с которым знакома всего-то неделю, из-за человека, который вполне способен обвести ее вокруг пальца?! Ведь он, несмотря на все свое обаяние и внешний блеск, мог оказаться ничуть не лучше Ника.

Порой ей начинало мерещиться, что она нравится Таггарту. И чем больше Брайди думала об этом, тем больше верила своим смутным догадкам. Во-первых, нельзя же совсем не брать в расчет его поцелуи! А во-вторых, еще были взгляды. Он, действительно, смотрел на нее по-особенному, так, словно в мире никого не существовало, кроме нее, одной-единственной.

Брайди вспомнила нежные частые ресницы Тага, придававшие его лучистым голубым глазам с зеркальночерными зрачками, что-то теплое, ласковое. Вспомнила его загадочную полуулыбку…

Но нельзя забывать о том, что когда-то Таггарту нравилась и Консуэла, как вдруг он порвал с ней. Ему нравилась и Мэй. Он даже женился на ней, но потом жил вдали от жены столько лет. Может, даже и убил ее?!

— Нет! — воскликнула Брайди, злясь на себя за то, что в голову ее, пусть на секунду, закралась подобная мысль. Ведь это Ник сказал, что Мэй была убита, а, как выяснилось позже, ни одному его слову верить нельзя. Таггарт Слоан не способен убить человека, и уж, тем более, женщину.

Он такой нежный и ласковый! У нее пронзительно защемило в груди от нахлынувшего трепетного чувства. Брайди набрала побольше воздуха и замерла, слушая, как бьется сердце. Как она могла прожить столько лет, не зная Таггарта, не зная его поцелуев, его нежных и надежных объятий?!

Ей нужен Таггарт Слоан. Она его любит.

Любит! Что это на нее нашло? Просто он станет на какое-то время рабочим, которого она наняла. Или, нет. Скорее, он для нее партнер. Ведь, как-никак, она пообещала ему десять процентов от прибыли. Таггарт гораздо богаче ее самой. И в настоящий момент она не могла мериться с ним могуществом.

Брайди понимала, что не должна любить этого человека. Она просто не позволит себе это.

Но он целовал ее. Причем, дважды. И в обоих случаях Брайди чувствовала, что он желал гораздо большего. Как и она сама.

Однако, действительно ли Таггарт заинтересован именно ею, или просто хочет прибрать к рукам ее рудник?

— Хватит, хватит, хватит! — прошипела девушка сквозь сжатые зубы. — Таггарт богат! Ему принадлежит практически все в этом проклятом городишке! Не может быть, чтобы его интересовал мой рудник! Он влюбился в меня!

«ПРОШУ ТЕБЯ, ГОСПОДИ, ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ ТАК!»

Консуэла прикрыла глаза рукой, пряча их от солнца.

— Мне кажется, Ники, что мы сбились с пути.

Он обернулся и сердито посмотрел на нее.

— Я прекрасно знаю, куда нам ехать. Закрой, пожалуйста, рот.

Он отвернулся, и Консуэла презрительно фыркнула. Дурак. Можно подумать, будто в том, что они сбились с пути, виновата ОНА.

Блади Бьют. Именно туда, по словам Ника, они направлялись. Консуэла бывала в Блади Бьют, примерно, лет десять назад, когда они с Элис Хиксон работали у мисс Мармадьюк. Каждую весну они отправлялись дилижансом в те места, где работали мужчины. Консуэле нравилась ее тогдашняя жизнь. Платили ей довольно прилично, да и жизнь на колесах устраивала ее гораздо больше, чем прозябание в убогих лачугах, так называемого, Дворца Любви мисс Мармадьюк. Они с Элис были подругами. Но потом Элис вышла замуж за одного коммивояжера, мисс Мармадьюк уехала, а затем и вся эта местность вскоре опустела.

На том и закончилась пора скитаний Консуэлы по горам, по долам. А следовательно, иссяк и источник ее постоянного дохода. Помощи ей ждать было не от кого, тем более, что отец у нее — горький пьяница, и зарабатывать деньги приходилось самой. Какое-то время она работала одна, поскольку содержательницы всех борделей разъехались, а с ними и все проститутки. Остались в этом городе только она, Джоузи Гриннел и Мардж Флэкс, но ни от одной из этих двух особ Консуэла не была в восторге. От Джоузи вечно несло кислой капустой и дымила она, как паровоз. А Мардж считала ниже своего достоинства общаться с ними обеими, так как одно время работала в борделе Денвера. Денег, которые зарабатывала тогда Консуэла, едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами.

И вот тогда-то она и пригрелась на груди у Таггарта Слоана.

Какая это была победа! Мардж совсем перестала с ней разговаривать, но Консуэла мало переживала по этому поводу. У нее был Таггарт Слоан, а значит, целая куча денег.

Консуэла радовалась, что никогда больше ей не придется ложиться под грубых, чумазых рудокопов за какую-то сотню центов. Никогда больше не будет скоблить свое тело щелоком, чтобы избавиться от вшей. И уже не подцепит никакой страшной болезни.

Тогда еще она не знала, что это «никогда больше» продлится всего пять лет.

Ник снова свернул. С каждой минутой он все дальше и дальше отъезжал от Блади Бьюта. Если он будет действовать и дальше в том же духе, к завтрашнему дню они точно окажутся где-нибудь в Неваде.

— Ники? — позвала Консуэла.

— Заткнись, — проворчал он, даже не потрудившись обернуться.

«ДУРАК, — подумала она. — КРАСАВЧИК, НО ДУРАК».

И к тому же, он так крепко спит, как сурок. Прошлой ночью, удовлетворив с помощью Консуэлы свои потребности, он почти тотчас же захрапел, а она встала и вытащила у него из кармана карту и другие бумаги. На карте стояла только одна отметка, в том месте, где они ночевали возле полуразвалившейся хижины.

Другие бумаги показались Консуэле более интересными. Она подошла поближе к костру и внимательно разглядывала их, не совсем, правда, понимая, зачем Нику понадобилось рисовать какую-то монету.

Что он пытается найти? Не слишком ли она поспешила, отправившись вместе с ним? Ники мог быть очень умным. Но глупым он, порой, бывал тоже. Как, например, сейчас. Консуэла знала его еще с тринадцати лет, но так и не сумела до конца понять, что это за человек. Иногда Ник был ласковым и нежным, а потом вдруг, ни с того, ни с сего, становился злым, как черт. Но Консуэла имела подход к этим двум крайностям его характера. Она умела повлиять на Ника, что, в случае с Таггартом, ей редко удавалось. И эта особенность их отношений и привлекала, и злила ее одновременно.