Потенциально не менее опасным, чем нехватка энергии, является истощение земельных ресурсов. Ведь именно интенсивно эксплуатируемая земля дала населению планеты возможность увеличиться в течение двадцатого века в три раза, а в некоторых особо буйных регионах – до десяти раз. Однако усиление эксплуатации земли, очень медленно возобновляемого ресурса, в том числе для производства биотоплива, рано или поздно уткнется в «потолок», в то время как рост населения продолжится дальше. И снова вступит в действие такой естественный регулятор, как война или эпидемия.
Где-то население растет как на дрожжах, ну, а где-то, словно для создания отчаянного дисбаланса, активно стареет, дряхлеет и потихоньку вымирает. Цивилизованный Запад, а старушка Европа особенно, переживает демографический упадок и деградацию рабочей силы. В двадцатом веке, после трехвекового накопления капитала за счет неограниченной эксплуатации колоний и экспроприации ресурсов у более слабых социумов, в западных странах на смену классическому «дарвиновскому» капитализму пришло «общество массового потребления». Де-факто каждый западный гражданин получил право на удовлетворение своих материальных потребностей. Но, если ранее экономика старалась удовлетворять реальные потребности, то на рубеже двадцатого и двадцать первого века, глобальный капитализм погнал ее дальше, к удовлетворению надуманных потребностей.
Экономика «опережающего предложения» делает теперь упор на формирование у людей все новых и новых искусственных нужд. И вот домохозяйка вместе с пучком петрушки покупает в магазине компьютер с процессором на несколько гиг. Его мощность, в среднем, будет использоваться на десятые доли процента, а память послужит для усиленного размножения вирусных и спамерных программ.
Вместо моральных ограничений, трудовой этики и образовательных стимулов уже в незрелую голову подростка закачивается гедонистическая идеология потребления под лозунгом «позвольте ему быть таким, какой он есть». На смену сознанию приходит подсознание, полное дионисиевской распущенности, которой так боялись еще древние.
Как результат, западная цивилизация перестает воспроизводить жизнь, рабочие руки становятся все более малочисленными, творческие личности все более редкими; в научную сферу закачиваются импортные мозги, изъятые в странах периферийного капитализма с авторитарной образовательной сферой, в эти же страны перемещается производство.
Каждый, кто следит за новостями, замечает политический подъем Третьего Мира, и особенно мусульманского. Жизнь в патриархальном стиле в сочетании с заимствованными медицинскими достижениями привели там к демографическому взрыву и созданию «живых кипящих котлов». Демографический взрыв означает возникновение огромного слоя незанятой молодежи. В принципе это – классические варвары, то есть излишки населения, лишившиеся традиционных средств существования. Экспансия, прямая биологическая агрессия – вот основной принцип варварства. Юноши, разогретые половыми гормонами и стадными инстинктами, отлично впитывают упакованные в религиозную оболочку экстремистские идеологии и одновременно распаляются картинками «западного образа жизни», льющимися с экранов телевизоров. Юноши думают: «Почему эти дома, автомобили и длинноногие девки принадлежат западным каплунам, а не нам, быстрым как гепарды и сильным как барсы?»
И глобальный капитал, сметая авторитарные модернизационные режимы, которые способны помешать его доступу к дешевым ресурсам, сам увеличивает количество лишних молодых людей и повышает температуру в котле.
Капитал не может поступать иначе, уже исходя из императива максимизации прибыли. Эта многоголовая тварь живет тогда, когда растет, а растет, пока расширяет рынки, интернационализирует издержки, экспроприирует прибавочную стоимость (наиболее жадно на периферии), пока повышает свою организацию за счет роста дезорганизации во «внешней среде», где растет число «неудавшихся государств» (failed states).
И если глобальный корпоративный капитализм несёт в страны Третьего мира по крайней мере хоть какие-то ноу-хау, то на пост-советском пространстве он преимущественно занимается разрушением наукоемких отраслей промышленности.
На демографически активных просторах Третьего Мира и значительной части постсоветского пространства набирает высоту криминально-террористическая волна, собирающаяся затопить более благополучные регионы планеты. Родоплеменные и феодально-чиновничьи группировки быстро эволюционизируют в преступные синдикаты, удачно использующие освободительные и религиозные ярлыки. На контролируемых ими территориях процветает высокорентабельная экономика: отмывание «грязных» денег, производство и транспортировка наркотиков, оружия, пиратского софта, живого товара (проституток, человеческих органов и тканей).
Но какая экономика без экспорта «ноу-хау»? И неожиданно издержки накопления капитала возвращаются в центры развитого капиталистического мира. На плечах беженцев въезжают в благополучные страны специалисты по рэкету и отмыванию денег, сутенеры и наркодельцы. Приезжают или экспортируют свою идеологию повелители страха – господа террористы. Высокомерный Запад, который отлично умеет использовать и даже усиливать чужую смуту, сейчас поджимает хвост, чувствуя, что подходит время расплаты за коварство.
Его полиция и армия вряд ли способна одолеть нового противника. Полиция умеет бороться с низколобыми гангстерами, а армия – с танками и самолетами. Однако нынешний враг – этакий многоликий монстр, сплавленный из религиозных лидеров, предпринимателей, террористов и нищих, способен ловко использовать западные технологии, политические и финансовые схемы.
И на этом неблагоприятном фоне разворачивается экологический кризис ойкумены, потенциально самый опасный, поскольку, в отличие от других, угрожает существованию всего человечества. Экологический тесно сильно связан с ресурсным. Истощение старых ресурсов означает все большее проникновение в организм планеты в поисках новых. Открываются закрытые экосистемы, выходят на Свет Божий доселе неизвестные микроорганизмы. Глобализация и индустриализация некогда невинного сельского хозяйства превращают продуктовый магазин в минное поле. Минимизация издержек производства означает, что в говядине нас поджидают протеины – возбудители губчатой энцефалопатии, в кока-коле диоксин, в курятине нитрофен, в свинине антибиотики, в картошке нитраты, в индюшатине стероиды, в мороженом кишечная палочка-мутант, в колбасе канцерогенные химикаты. Все большее воздействуют на многострадальный организм человека новые технологии, сплошь и рядом удовлетворяющие надуманные потребности – к примеру, пространство заполняется высокочастотными электромагнитными излучениями, хотя едва ли один процент трафика сотовых сетей несет существенную информацию.
Нас ведет в никуда кривая циклического похолодания, парадоксальным образом сочетающаяся с техногенным парниковым эффектом. Среда обитания неизбежно будет ухудшаться, причем весьма нелинейным образом. Повышение уровня мирового океана станет сопровождаться уменьшением влияния великой тепловой магистрали, которой является Гольфстрим, а также увеличением площади засушливых земель, притом (сам дьявол бы не придумал лучше) именно в районах ускоренного роста населения.
Наращивание численности населения планеты произошло в относительно благоприятный природно-климатический период. Можно сказать, что сегодняшняя экономика хороша при хорошем климате. А скачкообразный рост потребления «золотого миллиарда» пришелся на период легкого доступа к дешевым природным ресурсам. Однако прославленная либеральными трепачами экономика не расходует деньги на долгосрочные (однако сегодня неприбыльные) проекты по созданию глобальных систем защиты от засух, землетрясений, наводнений, цунами, по компенсации эрозии и истощения почв, по очистке океанических и пресных вод , по восстановлению лесов. Паразитируя на ресурсах, созданных Прошлым, либеральная экономика к тому же существует за счет Будущего. Сегодняшняя прибыльность оборачивается неэффективностью и разрушительностью в долгосрочной перспективе.