Антониетта давно узнала, что не относится к тем женщинам, на которых мужчина смотрит не как на обладательницу громадного состояния. В ней было слишком много гордости Скарлетти, чтобы позволить любить себя за деньги. Она не верила, что мужчину можно купить, хотя знала, что многие женщины в ее положении так бы и сделали. Она не была молоденькой девушкой, чтобы мечтать о сказочном принце. Она была взрослой женщиной с роскошной фигурой и со шрамами на лице, полученными в результате взрыва, который похитил ее зрение. Не было никакого красивого любовника на белом коне, готового быстро увезти ее в романтичную бесконечную ночь. Она была практичной женщиной, успешной пианисткой и композитором, выражавшей все свои мечты в музыке, которой они и принадлежали.

Антониетта осторожно пробежала руками по телу своего деда, «осматривая» его, убеждаясь, что он выживет после «купания» в море. Ее руки столкнулись с руками Байрона. Она положила свои пальцы на тыльную сторону его кисти. Он никогда не выказывал раздражения, когда она дотрагивалась до него. Он никогда не отвергал и не был нетерпеливым с ней. Он просто продолжал делать то, что делал, пока ее руки лежали поверх его руки. Она могла слышать устойчивый ритм его дыхания, медленный и равномерный, от чего ее собственное дыхание, такие неистовые вдохи и выдохи, замедлилось, подражая его.

Руки Байрона излучали колоссальное тепло. Она чувствовала, как оно, подобно прекрасному вину, вливается в вены ее деда. Антониетта не осмелилась заговорить, но она чувствовалаБайрона. Слышала его дыхание, его сердце. Не обладая зрением, она «видела» то, что другие не могли видеть. Она знала, Байрон был кем-то большим, чем простым смертным. Прямо сейчас он был чудотворцем. Она видела его четко, хотя ее пальцы всего лишь слегка прикасались к тыльной стороне его ладони.

Байрон закрыл глаза и отрешился от всех звуков и запахов ночи. Было трудно сосредоточиться, ощущая прикосновение женщины, присутствие которой он всегда так хорошо осознавал, но его обследование обнаружило что-то подозрительное в легких старика. Дон Джованни был слишком стар и слаб, чтобы сопротивляться инфекции или пневмонии. Байрон отделился от своего тела, посылая свой дух в тело озябшего старого человека, беспомощно лежавшего на камнях. Исцеляя его, как принято у его народа, изнутри, Байрон провел тщательную инспекцию его организма, решительно настроенный дать дедушке Антониетты так много лет жизни, как это только возможно.

Над скалами пронесся ветер, проникая прямо сквозь одежду Антониетты, несмотря на то, что Байрон загородил ее от ветра. Она чувствовала тепло, излучаемое Байроном в тело ее дедушки. Но здесь было нечто намного большее, нечто более редкое. Она понимала и верила в это. Байрон Джастикано покинул свое тело и вошел в тело ее дедушки. Ей не нужны были глаза, чтобы увидеть чудо природного исцеления. Она чувствовалаего. Чувствовала энергию и тепло. Она знала, что это требовало огромной концентрации, поэтому не отвлекала его. Она сидела на пронизывающем холоде и благодарила небеса за то, что в их семье появился Байрон, чтобы охранять их.

— В его организме есть яд, — мрачный голос Байрона испугал ее, — немного, словно его кормили им, но он уже находится в его мышцах и тканях.

— Этого не может быть, — возразила Антониетта. — Ты, должно быть, ошибаешься. Кто мог бы желать причинить вред Nonno?Его очень любят в семье. Да и как такое могло произойти случайно? Ты, должно быть, ошибаешься.

— Когда я был молодым и импульсивным, я совершил ошибку, Антониетта. Теперь я более острожен в словах и поступках. С вещами, которых я жажду или стремлюсь назвать своими. Я невероятно дорожу своей дружбой. Дона Джованни травят, как и его предка. Разве это не легенда семьи Скарлетти?

Антониетта вздрогнула, отдернув руки от Байрона в надежде, что он не заметит ее реакции.

— Да, несколько веков назад другой дон Джованни, наш предок, и его маленькая племянница были отравлены. Послали за целительницей, и им на помощь пришла Николетта. Он выбрал ее себе в невесты [8]. Я не верю в проклятия, Байрон. Нет ни одного, ни над моим домом, ни над моей семьей. — Она подсунула руку, приподнимая дедушку.

— Я говорю тебе, в его организме яд, который в конечном итоге убьет его, как только накопится в достаточном количестве. Также присутствуют остатки снотворного. Я совершенно уверен, что найду то же самое, если обследую тебя.

— Ты подозреваешь, что мой повар пытается убить меня? — Антониетта ухватилась за своего деда, с трудом удерживаясь в вертикальном положении. — Это абсурдно, Байрон. Он ничего не выигрывает. Энрико работает на нашу семью с тех пор, как я была еще ребенком, и он беззаветно предан и верен каждому члену семьи Скарлетти.

— Я и не упоминал твоего повара, Антониетта, — терпеливо ответил Байрон. — Может это и лучшее твое предположение, но не мое. — Когда она упрямо продолжила молчать, он раздраженно вздохнул. — Я должен удалить яд из твоего деда. Потом займусь тобой. — Его белоснежные зубы блеснули в темноте, но она не видела этого, она могла только слышать обещание угрозы в его голосе.

Это заставило ее вздрогнуть — понимание того, как мало она знает о нем.

— Байрон, — она произнесла его имя, стараясь успокоиться, напомнить себе, что он всегда был с ней нежным. Стражем, присматривающим за ними. Что Антониетта всегда была рядом с ним в безопасности. Она не позволит последствиям нападения расшатать ее нервы и заставить бояться мужчину, который пришел ей на помощь. — Это правда, что несчастные случаи постоянно досаждали жизни семье Скарлетти. В их основе лежали как интриги, в том числе и политические, так и иные причины. Наша семья всегда обладала огромной властью и деньгами.

— Твои собственные родители были убиты при взрыве вашей яхты. А ты ослепла, Антониетта. Просто счастье, что поблизости находился рыбак и смог добраться до тебя раньше, чем тебя поглотило море.

— Несчастный случай, — вырвался у нее шепот, хотя она старалась казаться уверенной.

— Тебе хочется верить, что это был несчастный случай, хотя сама прекрасно знаешь — это не так. — В его голосе отчетливо слышалась резкость. У нее создалось впечатление, что ему хочется встряхнуть ее.

Она не желала говорить о взрыве на яхте, который ослепил ее и оставил сиротой. Эта тема несла с собой гнев, страх и слишком много прочих эмоций. Дверь в свое сознание она держала крепко закрытой.

— Кто напал на меня? — она знала, что этот человек был мертв. Это должно было напугать ее — то, как быстро и легко Байрон убил, — но если честно, она была благодарна.

— Понятия не имею, но он, вероятно, не мог провернуть все это в одиночку. Кто-то должен был отравить вас обоих, кто-то, живущий в палаццо. И понадобилось двое мужчин, чтобы принести вас обоих сюда. Это недалеко, но тропа невероятно крутая, и было нелегко спустить вас обоих, опоенных наркотиком. И самым лучшим выходом показалось выбросить вас обоих в море, поскольку один из них, должно быть, торопился сделать что-либо еще.

— Что насчет моей семьи? — пальцы Антониетты дернули его за рукав. — Они, вероятно, усыпленные беспомощно лежат в своих постелях, ожидая своей судьбы, пока мы здесь разговариваем. Пожалуйста, отправляйся к ним.

— Вполне вероятно, что преступники что-то ищут, не намереваясь убивать всю твою семью.

Антониетта задохнулась, одной рукой ухватившись за горло.

— У нас много сокровищ. Бесценные полотна. Драгоценности. Артефакты. Наши корабли перевозят неподлежащие разглашению грузы, списки которых обычно хранятся в офисе в палаццо, а не в доках, потому что система безопасности здесь намного лучше. Они могли прийти за чем угодно.

— Идите, Байрон, — посоветовал ему дон Джованни. — Вы должны посмотреть, все ли в порядке с моей семьей. Скарлетти — старое и уважаемое имя. У нас не может быть ни тени сомнения в нашей репутации. Убедитесь, что из офиса ничего не взято.