Она закрыла глаза, покраснев от стыда. Он знал. Конечно, он знал.

— Прости, Итан. Пожалуйста, прости. Я вела себя плохо, эгоистично. Я поставила тебя в трудное положение, потому что была юной и неразумной.

Реакцией на ее откровенное раскаяние была всего лишь холодная сдержанность.

— Да.

Клер подавила поднявшееся в ней возмущение. Разве Итан не получил кое-что за то беспокойство, которое ему причинили? Она вспомнила чек, который Итан держал в руке и даже не пытался спрятать, когда провожал ее из комнаты. Клер снова посмотрела на золотое колечко.

— Я сожалею, — повторила она.

— Почему?

Клер нахмурилась:

— Думаю, я уже объяснила, почему.

— Я спрашиваю, почему именно сейчас? Прошло десять лет — и вдруг ты неожиданно звонишь мне и говоришь об этом…

Клер уловила свое отражение в оконном стекле. Женщина с короткими, взлохмаченными волосами и вздернутым вверх подбородком. Но показной уверенности немного поубавилось.

— Я изменилась.

Итан помолчал.

— Я тоже изменился. Не звони мне больше. Если только, конечно, по делу. В этом случае я буду безмерно счастлив предоставить твоему отцу расценки на новый вид размещения ценных бумаг — как для головного офиса Мейфилдов в Чикаго, так и для его дочерних компаний в Штатах и за рубежом.

— И тебя не смутит то, что ты возьмешь у него деньги? — спокойно спросила она, хотя уже знала ответ.

— Нисколько. До свидания.

— Итан…

Но он уже повесил трубку. Клер долго слушала длинные гудки, пока не догадалась дать отбой. Разочарование — вот что она чувствовала. Клер надеялась испытать совсем другие эмоции при разговоре с ним, при встрече со своим прошлым, но вместо движения вперед она застряла в неопределенности.

— Я сказала, что приношу извинения, — вслух пробормотала она, и до нее вдруг дошло, что Итан никогда не примет ее извинений. — Зато он примет чек…

Она бродила по своей квартире, такой неуютной и пустой. В ней не было еще мебели, хотя Клер уже заказала диван и кресла для гостиной, а также спальный гарнитур из вишни. Но сейчас стены и пол были голыми, и это усиливало ощущение одиночества. Клер зашла в спальню, где лежал огромный матрас. По крайней мере, она больше не будет спать на полу

Но ей, как и прежде, придется спать одной.

Впервые за много лет она позволила себе вспомнить о том, как засыпала, прижавшись к Итану, и просыпалась, ощущая на своем теле его тяжелую руку. Этот жест был скорее защитным, чем собственническим, а ласки были нежными, побуждающими, соблазнительными.

«Я обещаю, что сделаю тебя счастливой, Клер». И, очарованная магией его слов, Клер пообещала ему то же самое. Эту клятву они нарушили оба.

Злясь на Итана, но больше — на саму себя, Клер кинула в сумку тренировочный костюм и натянула бейсболку на самые брови, оставив торчать в разные стороны свои короткие кудри. После этого, пренебрегая макияжем, она направилась через весь город в спортивный клуб, намереваясь, оседлав велотренажер, изгнать старых демонов и избавиться от недовольства собой.

Итан думал, что его поспешная и бездумная женитьба на Клер осталась далеко в прошлом, но, услышав ее голос этим утром, он почувствовал, будто снова стоит на краю пропасти, в которую провалился десять лет назад.

Прошло уже два часа с тех пор, как она позвонила ему, а он все еще не мог успокоиться. «Прости меня».

Он должен был признать, что ее извинение оказалось для него полной неожиданностью. К тому же Клер не отрицала того, что она использовала его. Изумило его и то, что она не пыталась возложить вину за их неудавшийся брак на кого-то другого. Нет. Она приняла на себя полную ответственность за свое поведение.

Но почему ему не стало лучше от этого?

Итан все еще сидел за столом, перебирая в уме каждое ее слово с той болезненной завороженностью, с которой случайный зевака смотрит на место аварии.

Почему он не ответил: «Я принимаю твои извинения»?

Вероятно, потому, что она сказала: «Я изменилась».

Эти слова поставили его в тупик.

Изменилась? Что конкретно имела в виду Клер? Она что-то поняла? Или просто так, ни с того ни с сего, через десять лет заинтересовалась его жизнью и тем, счастлив ли он?

Клер была единственной женщиной, в которую он так сильно и так быстро влюбился. Любовь с

первого взгляда? Не совсем, но близко, черт возьми. Итан взъерошил ладонью волосы и отхлебнул кофе. Обычный вкус показался ему горьким — таким же, как его настроение.

Только Клер могла заставить Итана совершать поступки, противоречившие его характеру, — жениться на ней после всего лишь нескольких свиданий, а потом развестись, хотя он взял обязательства, по его мнению, на всю жизнь.

Воспоминания нахлынули на Итана. Ему исполнилось двадцать шесть, и он был решительно настроен покорить мир, будучи всего лишь охранником в головном отделении корпорации Мейфилда в Чикаго. Семейная компания производила всякую всячину — от зубной пасты до медицинских препаратов — и продавала ее в семнадцати странах по всему миру. Клер было двадцать один год, она была застенчивой и скромной девушкой, ранимой и нежной, и вызывала у мужчин желание защищать ее.

И она была красива.

У нее были длинные волосы, почти до талии — темная вуаль, за которую, казалось, она была готова спрятаться. Итан постоянно откидывал локоны Клер назад или заправлял ей за уши, чтобы лучше видеть ее лицо. Когда он сделал это первый раз, Клер округлила глаза, затем медленно улыбнулась, и он почувствовал, как земля поплыла у него под ногами. Такое с ним случилось впервые. Это было ощущение потери контроля над собой, ощущение… потери себя.

В то лето Клер стажировалась в отделе рекламы. Каждый день она уходила с работы ровно в половине шестого — в то время, когда Итан обедал в кафе для сотрудников. Она всегда заходила туда, чтобы купить бутылку воды. Сначала Итан не знал, кто такая Клер, да и не хотел этого знать. Он вырос в бедных кварталах южного Чикаго, но не страдал от отсутствия уверенности в себе или недостатка гордости.

Он никогда не считал, что он «недостаточно хорош» для нее. Какое значение имело то, что у него был диплом совсем не престижного учебного заведения? Какое значение имело то, что фамилия Мейфилд появлялась во всех газетах в связи с разными открытиями и достижениями, а фамилия Сивер мелькнула всего один раз, да и то в некрологе?

Эверетт Дэниель Сивер, любимый муж Мэри, заботливый отец Итана, Майкла и Джеймса, погиб в понедельник в автомобильной катастрофе. Вместо цветов семья принимает денежные пожертвования для покрытия похоронных расходов.

Итан тогда учился в средней школе, и ему, старшему ребенку в семье, было одиннадцать лет. Отец не оставил после себя никаких сбережений — лишь одни долги. Его вдова, Мэри Сивер, была настолько потрясена случившимся, что не смогла содержать семью. Итан до сих пор вспоминал ощущение растерянности и страха, когда к ним в дом пришли социальные работники, чтобы отвести их к опекунам.

Он решил никогда не повторять ошибки отца и поэтому задумал открыть свое собственное дело, имея диплом колледжа в кармане и накопленную в банке небольшую сумму.

Итак, целую неделю Итан вежливо кивал Клер, она в ответ искоса бросала на него взгляды, и в конце концов он попросил у нее номер телефона. Клер вспыхнула и нацарапала цифры на бумажной салфетке.

Их первое свидание происходило во время его сорокапятиминутного обеденного перерыва и закончилось нежным рукопожатием, после которого Клер побежала к ждущему ее возле главного входа автомобилю отца. Итан до сих пор помнит прикосновение нежных пальцев к своей шершавой ладони. Второе свидание закончилось быстрым поцелуем, от которого вскипела его кровь. И буквально через месяц Итан попросил ее руки, лишь позже осознав, что именно Клер поставила вопрос о женитьбе.

Итан вспомнил, как она выглядела в день их свадьбы — изящная, миниатюрная, с темными волосами, искусно уложенными на затылке. Ее карие, с золотистым отливом глаза излучали сияние.