Роз кольнула зависть. Сколько лет ее преследовала мечта о собственной семье…

— Тут анкета и формуляр для налоговой инспекции. — Мейсон протянул ей шариковую ручку. — Хотите пиво или еще что?

— Да, конечно. Пиво было бы кстати.

Анкета была стандартной, легкой для чтения, и Роз мгновенно оценила это, поскольку так и не смогла получить школьный аттестат. Чтение ей упорно не давалось. К восемнадцати годам Роз удалось с грехом пополам одолеть два класса. Поскольку государство на этом возрастном этапе свои функции надсмотрщика завершало, она была выпущена в самостоятельную жизнь ограниченно грамотной, как характеризовал ее один из бывших школьных наставников.

Мейсон выпроводил припозднившихся посетителей за дверь, предварительно убедившись, что тот, кто остался относительно трезвым, доставит других по домам. Обернувшись, он заметил девушку, которую, повинуясь мгновенному импульсу, нанял сегодня вечером на работу. После того, как его чуть не подстрелили, разве не клялся он себе, что больше не будет бросаться на выручку всевозможным девам в беде, сбившимся с пути?

Конечно, в баре дополнительная пара рук необходима позарез. Вот единственная причина, почему он связался с этой особой, заверил себя Мейсон.

Пока она заполняла выданную анкету, он принялся изучать ее профиль. Голова прилежно наклонена, высунутый язык зажат между зубами. Мейсон не желал признаваться даже самому себе, что нечто в ней задевает его.

Она кажется хорошенькой, вопреки отдельным особенностям внешности. Немытые светлые волосы, остриженные по-мальчишески коротко, топорщатся на макушке и образуют загнутый кверху вихор над левым виском. Можно поспорить, что стрижкой она занималась самостоятельно. Голубые глаза с припухшими веками, лишенные каких-либо признаков косметики, как и губы, являющиеся, пожалуй, ее самой привлекательной чертой. Высокая, всего на полголовы ниже его ростом, и тоненькая, как тростинка — видимо, из-за нервных стрессов и недоедания. Покорми ее прилично в течение месяца, и фигура у нее будет первоклассная. Такие ножки и сейчас кого хочешь распалят…

— Почти готово, — напряженно сказала Роз.

— Не торопитесь.

Он заглянул ей через плечо, но если надеялся удовлетворить свое любопытство, то его ждало разочарование. Половина анкеты была пуста, другая — заполнена корявыми печатными буквами, которыми пишут дети.

Она не указала своего адреса или номера телефона, никаких сведений о родственниках и о дате рождения, но ее полное имя привлекло его внимание: Розалинда Беннет. Слишком мягкое имя для угловатой девушки, неловко сжимающей ручку пальцами с обгрызенными почти до корней ногтями.

Роз протянула ему листок.

— Я не настаиваю, чтобы вы заполнили всю анкету, но мне требуется дата рождения, — произнес Мейсон.

— Первого февраля мне двадцать шесть.

— Так это сегодня… вчера, — сказал он, взглянув на часы. Она никак не прореагировала, не появилось даже намека на улыбку, когда он добавил: — С днем рожденья.

Роз отошла к тому концу стойки, где раньше оставила суконную сумку и потрепанный жакет.

— Во сколько мне явиться завтра?

— В шесть вечера, чуть раньше, если вы хотите поесть перед сменой. Бесплатные обеды — одно из условий работы. Вам положен получасовой перерыв около девяти, но большинство предпочитают есть пораньше.

Роз надела жакет, накинула сумку на плечо.

— Завтра увидимся.

— Постойте, погодите. Не знаю, о чем я и думаю. Вам ведь негде ночевать.

— Есть такое место, не волнуйтесь.

— О! — Мейсон нахмурился. — Тогда позвольте вас подвезти. Вы же лишились машины.

— В этом нет никакой необходимости.

Интересно, где она будет спать и каким образом вообще нашла такое место, если всю ночь проработала тут? — подумал Мейсон. Ах да, парочке приезжих парней, из тех, что появляются тут зимой, чтобы кататься на снегоходах, она вроде бы понравилась. Скорее всего, они приехали на север порезвиться на свободе и остановились в мотеле в полумиле отсюда.

Что ж, Роз Беннет — не его дело. Пусть ночует, где хочет, только чтобы завтра явилась на работу. Ему все равно, где она спит. И, как попытался он себя уверить, с кем.

Роз юркнула за мусорный контейнер. Она надеялась, что Мейсону и Бергену не потребуется много времени, чтобы закончить дела, но прошло добрых пятнадцать минут, прежде чем стукнула входная дверь.

— Давно пора, — пробурчала она, услышав, как Мейсон прощается с поваром.

Захлопали дверцы машин, завелся один двигатель, следом другой. Заскрипел гравий, взвизгнули тормоза, и мужчины отбыли по домам.

Роз вытащила руки из карманов и приступила к работе — складыванию пирамиды из деревянных поленьев. Собрав в кучу больше десятка, залезла на них и нажала на маленькое окошечко комнаты для отдыха, открытое ею чуть раньше этим вечером. Сначала оно не поддавалось — должно быть, примерзло, но затем с громким скрипом отворилось. Забрасывая туда свою сумку и пролезая внутрь, она даже не вспомнила о муках совести.

Утро пришло раньше, чем Роз ожидала, но она привыкла довольствоваться немногими часами сна. Девушка прикорнула на полу маленького склада за кухней, использовав суконную сумку в качестве подушки. Теперь, при ярком солнечном свете, стало ясно, что склад одновременно служил Мейсону конторой. В одном углу комнаты высился деревянный стол. Старый, но вполне приличный, аккуратно отполированный. Компьютер и факс на нем — совсем новые, но видно, что ими часто пользуются. Рядом со столом поместился металлический шкаф для папок, на котором стояло самое жалкое комнатное растение из тех, что ей приходилось лицезреть.

— Бедняжечка, — пробормотала она, вставая и потягиваясь.

На полках вдоль стен выстроились различные консервы — от банок с солеными огурчиками для изготовления бутербродов до упаковок соленых орешков. Желудок Роз забурчал, напоминая, что он все еще пуст.

Она нахмурилась и приступила к изучению корешков книг, стоящих на полке, оказавшейся прямо напротив ее глаз. Какие-то толстые тома с длинными словами. Некоторые она распознала, другие требовалось тщательно разобрать и произнести по слогам, и даже после этого она не была уверена, что поняла их верно. И опять ее кольнуло острое сожаление по поводу того, что она не получила должного образования. По-видимому, чтение — одно из самых дешевых на планете способов сбежать от реальной жизни. Судя по потрепанным корешкам библиотеки, Мейсон считает так же.

Роз побрела на кухню, храбро распахнув дверь, поскольку знала, что повара тут пока нет. Ей бы только перехватить чего-нибудь, скажем, тост или немного джема. Чего-нибудь, что придаст ей сил покинуть теплое убежище и шагать по морозу до какого-нибудь кафе. На одной из полок рядом с плитой она нашла хлеб и отрезала себе два ломтя. Пошарила по огромному белоснежному холодильнику в надежде обнаружить чуток масла, чтобы намазать на хлеб. Это все, что она собиралась взять, но тут ее внимание привлек кусок ветчины. Рот наполнился слюной. Роз едва не разрыдалась.

Скрип ключа в замочной скважине послышался, когда она отрезала толстый кусок прокопченного мяса. Роз не стала дожидаться, чтобы узнать, кто там. Сунув остатки ветчины обратно в холодильник и схватив мясо и хлеб, она ринулась по направлению к комнате отдыха. Через щелку было видно, как вошел Мейсон, а сразу следом за ним — хорошенькая женщина. Мгновенное огорчение застало Роз врасплох. Итак, он занят. Большое дело. Сразу надо было догадаться. Такие симпатичные и добрые никогда не бывают одиноки.

Роз тихонько забралась на батарею парового отопления. Уже выбравшись из окна и стоя на поленнице, она вспомнила о своей суконной сумке, оставшейся в конторе Мейсона.

Мейсон горячо любил свою младшую сестренку Марни, но подчас она играла на его нервах — и это мягко сказано. С тех пор, как их родители решили переехать в Аризону, Марни, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, обращалась с ним, как с неразумным младенцем. К тому же недавно она вышла замуж, и теперь считала каждого, не связанного узами брака и не собирающегося срочно бежать к алтарю, своим подопечным, требующим усиленного подталкивания в данном направлении.