Вот пошли они ночью по тропинке зверючей, идут, озираются…

Глядят: у костра охотники чай пьют, трое их. А поодаль шесть собак врастяжку спят.

- А где ж твой Черный?-спросил охотник другого.

Тот ответил:

- Где… Нешто не знаешь?.. В отдаленьи дремлет: ежели мы разговоры ведем, ну, значит, ему отдыхать можно, а замолчим, ну, значит, мы спать легли… Тогда он начнет возле костра, этак на версту, круги давать, да полаивать, чтоб зверь не подошел.

Тереха с Мишкой побежали на Черного взглянуть.

Сажен с полсотни отбежали, нашли.

- Эта собака-зверовая, медвежатница, - сказал Тереха.

- Видишь-уши у ней торчком, хвост с закорючиной и ноздря рваная.

А Черный спал. Крепко спит, а левое ухо нет-нет да и насторожит к костру.

Вот смолкли там.

Черный шевельнул ушами, взлаял.

- Спи, Черный, спи!-закричали от костра и громко заговорили.

Будто понял Черный, опять заснул.

А как смолк говор окончательно, открыл Черный свои черные глаза.

Тихо, спят.

Черный побежал большой круг давать, охотников стеречь.

- Опять сюда придет, - сказал Тереха.

Верно: бежит пес, воздух обнюхивает, ушами пошевеливает. Сел. Посидел немного, опять в поход. Да этак до самой до утренней зари кружил.

И вдруг где-то вдали сердито заливчато залаял.

- Зверя выследил! - крикнул Тереха. - Охотники бегут! Айда!!

Вот побежали они вместе с охотниками, с собаками в ту сторону, где Черный лает-надрывается.

А матерый медведь-стервятник уж вокруг и топчется, Черного лапой заграбастать хочет. Черный так и наседает, так и вьется вьюном.

Вот собаки налетели, Черный норовит за глотку зверя взять, а те за поджилки ловят. Медведь злится, рявкает. Ужался задом в дерево, еще громче взрявкал: тайга от рева застонала.

- Ррряф!..

А собаки:

- Аф-хаф-хаф!.. Хаф! Хаф!!

- Стреляй! Чего же…

- Ррряф!!

- Аяяй… аяяй…- залилась собака, заметалась: зверь лапой зацепил, - аяяй… аяяй!..

- Ббух! - грохнул выстрел.

- Ббух!.. - другой.

Медведь на дыбы - плохо угостили. Бросили ружья, за рогатины взялись.

- Пусти! Я один,- выхватил бородатый мужик нож.

Медведь шасть к нему. Тот котомку как бросит в лапы. Медведь цоп: - «Съем - съем!» - а охотник уж под ним, под вздох нож длинный всадил, кровь хлынула из раны, рухнул медведь наземь и капут.

- Готов.

Кинулись охотники к медведю.

- Невздышит,- сказал бородач, выпрастываясь из-под громадной медвежачьей туши, и вытер о землю нож

Тереха стоял вблизи и плакал.

- Пойдем, Мишка, прочь… Не по нраву это мне…- сказал он и отвесил мертвому медведю земной поклон:- Привечный тебе покой… Батюшка-медведюшка…- Прости им, обормотам.

- Экой ты…- упрекнул Тереху медвежонок.- Жаль тебе, что ль?

- Неужто нет?!.- всхлипнул Тереха, размазывая по лицу слезы.

- Попробуй, не убей… Он бы всех заломал…

- Ежели б один на один сошлись, а то… Он трогал их, что ли?-возмущенно говорил Тереха.-Ведь ты сам скоро матерым медведем станешь, неужто тебе не жаль своего же брата-зверя? А? Мишка?

- Не жаль…-чуть подумав, ответил медвежонок.

В зверином сердце жалость не живет, Тереха.

- Ты зверь, я человек…- с достоинством сказал Тереха.- Мне всех жаль… каждую букашку жаль… каждый цветок жаль… Я всех люблю, всех жалею… Я человек…

- Я зверь… Сильней меня нет в тайге Кто меня здесь обидит? Только человек. Значит-человек мне враг. Ненавижу человека.

- И меня ненавидишь, стало быть?

- Тебя люблю… Ты мне худа не желаешь.

Так шли они по тропинке неведомо куда и говорили, а в тайге все светлей да светлей становилось, белый приближался день.

- Ты не серчай, Тереха…

- А что мне серчать… Может, ты и прав…

- Ты умный, Тереха…

- Может, ты умней.

Дальше идут, солнце показалось, по коре деревьев, по разноцветному мху росистому золотые зайчики солнцевы запрыгали.

Глядят приятели: здоровенный охотник возле дерева топчется, из ружья в белку целит.

А белка на сучке сидит.

Замерло сердце у Терехи, жаль.

«Хвачу-ка я по ружью палкой»,- подумал он.

Но в это время ружье: грох! Белка кубарем, а из-за дерева медведь на дыбы поднялся.

Мужик от него, он за ним, да вокруг дерева и ну плясать.

А дерево в два обхвата, кряж-кряжем. Медведь имал-имал мужика, не может сцапать, уж больно тот увертлив.

- А ну-ка я вот этак,- да к дереву грудью и припал, лапы передние выставил и почал мужика, как руками, лапами ловить.

Мужик того и ждал: крепко схватил медвежьи лапы. Медведь дерг-дерг. Не тут-то было. Лапы как в клещах.

- Ну силач,-прищелкнул языком невидимый Тереха.

- Хы… Занятно…-улыбнулся медвежонок.

А силач-охотник крикнул:

- Андрюха! Я медведя пымал…

- Иди-ка, братейник, кокни его по башке!

- Да я боюсь… - издалека ответил голос.

Глядит Тереха: еще мужик стоит, тоже в сажень ростом, кряж-кряжем.

- Не бойся… Ведь я держу…

- А ежели он вырвется?..

- Да не вырвется… Беги скорей, кокни топором разок-другой.

- Боюсь, братец…

Охотник заругался:

- Ежели вырвется, то нас обоих задерет. Чурбан ты, а не брат!..

Тот раскачался, подошел, огромный. А сам со страху зубами чакает.

- Бей!

- Не стану… Сердце не выносит… Я только белок бью…

- Тьфу!-плюнул охотник.- Баба ты, Акулька!- а медведь пуще заревел, вот-вот вырвется.- Бей, тебе говорят!!

Не стану.

- Тьфу!! Держи, пес! Я его убью.

- Ну ин ладно,- засопел тот.

Взял перенял одну лапу, перенял другую, так сдавил, аж у медведя из-под когтей кровь пошла.

- Сильнее брата!.. Ну-ну…- едва дыша, прошептал Тереха.

- Крепко держишь?

- Крепко, братец. Бей скорейча.

- Дак крепко, мол, держишь-то?

- Не дрыгнет…

- Ну, держи злодей… Держи, дурья голова!..-да и пошел ходом прочь.

- Братец! Братец, родненький! - взмолился тот.

- Ага! -во все горло захохотал охотник издали…- Не хотел выручить. Вот теперича держи…

- Стой, братец, не губи!..

Тереха с медвежонком до того перепугались крику, что опрометью по тайге пустились. Так и не узнал Тереха, чем кончилась оказия.

Когда смолкло все, Тереха вздохнул:

- Эх, не по нраву мне это… Надоело… Чего бы веселенького, посмешней…

- Идите, товарищи, за мной,- услыхали они голос.- Куда я, туда вы; увидите смешное.

Глядят: птица серая большая с сучка на сучок перепархивает.

- Здравствуй, премудрый филин!.. - радостно поздоровались приятели.

- И вы здравствуйте, братцы. Не отставайте-ка… Побежали вслед ему товарищи и вдруг остановились на зеленой прогалысине. А филин вспорхнул и скрылся в темную трущобу.

Вся прогалысина мохом поросла, кой-где брусничные кустишки торчат, а по бокам малинник - в спелых ягодах. Посередине прогалысины огромная валежина, еще пенья, коренья наковерканы. А на мху, на солнцепеке, медведица лежит, возле нее четверо медвежат маленьких возятся, а в сторонке медвежонок большой, годовалый,- пестун называется,- на дерево стоячее норовит залезть. Залезет да брякнется, залезет да опять вверх ногами - бух! И всем весело, медвежата урчат, пестун через голову кувыркается, медвежихе любо: язык на сторону высунула, морду на лапы положила, зелеными глазами за семейством улыбчиво следит.