— Нет. И я благодарна, что ты не проболтался.

— Рано или поздно он все равно узнает.

Эмма закрыла глаза:

— Я знаю, Чейз. Я скажу ему, как только придет время.

— Я не давлю на тебя. — Он завел двигатель. — Нет, давлю. Я просто боюсь, как бы не поползли слухи.

— О беременности знаем только мы… — В ее голосе мелькнула подозрительная нотка. — Ты кому-то говорил об этом?

— Ты забываешь о враче, — уклончиво ответил он.

— Он надежный.

— А сестры и персонал? Ты не допускаешь, что они могут проговориться, особенно когда речь идет о Принцессе Уорт?

Она замерла. Это прозвище преследовало ее всю жизнь, и она научилась реагировать на него с юмором или просто игнорировать. Но когда Чейз называл ее так… Это ранило.

— Не называй меня так, пожалуйста.

Он бросил на нее пронзительный взгляд:

— Я просто хотел дать тебе понять, насколько все серьезно. — Он нежно погладил ее по щеке. — Я же знаю, что ты не такая, я сам живу в тени прозвища, которое ненавижу.

Она крепко переплела пальцы:

— Я никогда не понимала, почему все, даже твой брат, видят во мне испорченную ветреную девчонку.

— Все не знают тебя так хорошо, как я, — мягко сказал он. — Они видят только внешний блеск и думают, что это твое настоящее лицо. Во мне видят только незаконнорожденного сына богача, кому из нас, по-твоему, легче?

Эмма вздохнула.

— Я не знаю.

Но их ребенок узнает, если она не выйдет за Чейза, он, совершенно очевидно, имел в виду именно это.

— И я не узнаю, что чувствуешь ты, пока ты не впустишь меня в свою жизнь.

Он остановился на светофоре и положил руки на руль.

Белые манжеты привлекали внимание к этим сильным рукам, способным быть такими нежными.

— Ты Уорт, Эмма, к тому же беременная и не замужем. Это отличная пища для сплетен. Ты ведь не захочешь, чтобы твой отец узнал об этом от посторонних?

Он был прав, она знала это.

— Ладно. — Она вздохнула. — Я скажу ему завтра утром.

— Отлично. — Он нажал на газ. — Хочешь, чтобы я присутствовал при этом?

Она почувствовала сильное искушение ответить утвердительно, но не знала, как отреагирует ее отец. Вряд ли он обрадуется. Она не хотела, чтобы гнев отца обрушился на Чейза.

— Нет, спасибо, но потом он наверняка захочет поговорить с тобой.

— Не сомневаюсь, — удивительно мрачно сказал Чейз. — На его месте я разорвал бы любого, кто обрюхатил бы мою дочь без намерения жениться.

Эмма не знала, что сказать. С одной стороны, ей нравилось будущее, которое Чейз рисовал для их ребенка, с другой — она боялась, что он будет слишком суровым отцом, совсем как ее собственный.

Чейз взглянул на нее:

— Что такое?

— Просто думаю об отце.

— Не слишком веселые мысли, похоже.

— Старая история, — пробормотала она. — Не будем об этом.

— Мне кажется, я тебя понимаю: мой отец ведь тоже был одержим своим делом.

Эмма вдруг осознала, что у них куда больше общего, чем кажется.

Чейз остановился у ресторана, отдал ключи парковщику, и они вошли внутрь. Генри, распорядитель, широко улыбнулся им:

— Добро пожаловать, мистер Ларсон, мисс Уорт. Ваш кабинет готов.

Эмма подняла бровь:

— Кабинет?

Чейз кивнул:

— Только лучшее на нашем первом свидании.

— Первом свидании?

Он заметил ее изумление и усмехнулся:

— Странно, да?

— Очень.

Однако это действительно было их первое свидание. Все, что было у них до этого, было больше похоже на столкновение, после которого участники спешат разбежаться. Тем не менее это столкновение закончилось ее беременностью.

Генри провел их в комнату с высокими потолками и стеклянными стенами, сквозь которые был виден океан. На столах сверкали хрусталь и серебро. Красиво расписанные двери отгораживали комнату от зала ресторана. На их столике стояли свечи, по скатерти были рассыпаны розовые лепестки, а в большой чаше с водой плавала лилия. Генри придержал стул для Эммы, положил салфетку ей на колени и протянул каждому меню. Он в красках рассказал о специальных блюдах и был неприятно удивлен, когда Чейз отказался от вина.

— Ты можешь что-нибудь выпить, — сказала Эмма, когда они остались одни.

— Я выпью минералки. — Он посмотрел на языки пламени в камине. — Я думаю, они открывают окна, когда тепло.

— Да, убирают стекла. Здесь можно даже заказать столик на пляже.

— Мне предложили такой вариант, но сегодня слишком холодно, да и ветер приносит песок.

— Мне нравится здесь, огонь делает комнату очень уютной, — улыбнулась Эмма.

— Я рад. — Он переплел свои пальцы с ее. — Ты, кстати, потрясающе выглядишь. Не могу понять, твое платье красное или оранжевое?

— Темно-оранжевое, и спасибо. — Это было одно из любимых ее платьев, открытое, ниспадающее до лодыжек. — Я боялась, что замерзну, но камин отлично обогревает комнату.

Эмма взглянула на их руки, потом на Чейза и осторожно высвободила руку из его пальцев.

— Если не возражаешь, я хотела бы знать, зачем я здесь.

— Зачем?

— Ты деловой человек, Чейз. У таких, как ты, всегда есть план.

Он откинулся на спинку стула, чтобы тень упала на его лицо. Его глаза потемнели.

— Поясни.

— Что значит, таких, как ты?

Он кивнул.

— Таких, как ты, папа и Рейф. Вы смотрите на мир, как будто он раковина, и пытаетесь найти самый легкий способ залезть внутрь и вытащить жемчужину. Некоторые пытаются взять ее наскоком, другие просто сидят и ждут, пока она сама откроется, но у деловых людей всегда есть план наступления. — Она отпила воды и посмотрела на него. — Поделишься своим?

— Конечно. — Он открыл меню и углубился в чтение. — Я собираюсь соблазнить тебя.

— Вот как?

— Да. — Он посмотрел на нее поверх меню. — Получается?

— Пожалуй, да, — призналась она, поразмыслив. — Но пока рано делать выводы.

— Я подожду.

Если бы она дополнила великолепные закуски вином, Чейзу не пришлось бы ждать долго: она просто села бы к нему на колени и позволила делать что угодно. Однако она не сделала такой глупости и более-менее держала себя в руках. Сам ужин не уступал закускам. Они делились друг с другом своими блюдами, и это усиливало атмосферу интимности. И все-таки Эмма была настороже, ожидая первого шага Чейза, любопытствуя, каким он будет. Он выбрал самый неромантичный.

— Я думаю, что своим прозвищем ты обязана тому, что ты единственный ребенок.

Она внутренне подобралась и приготовилась к дальнейшим вопросам. Никто не знал ее историю полностью, пожалуй, правду знала только Ана и родители. Эмма снисходительно улыбнулась Чейзу, как настоящая принцесса:

— Ошибаешься. У меня есть брат, на пять лет старше меня, кузина и два кузена.

— Не помню, чтобы я встречался с твоим братом. — Чейз безошибочно бил в самые болезненные места.

— У нас… сложные отношения.

Чейз задумался, удивляясь, что ничего про это не знает.

— Он не работает на твоего отца.

Это был не вопрос.

— Нет.

— Почему?

— Обходных путей не ищешь? — усмехнулась она. — Суешь нос не в свое дело.

— Нос, руку, ногу… — В его искренней улыбке было что-то безжалостное. — Все, что нужно, чтобы решить проблему.

— Тогда я расскажу вкратце. — Эмма отодвинула тарелку и села очень прямо. — Когда мой брат пошел в частную школу, ему было пятнадцать — столько же я не видела его.

Чейз нахмурился:

— Черт, Эмма, прости. Что случилось?

Она не хотела отвечать, но забота слишком отчетливо слышалась в его голосе.

— Вскоре после того, как умерла моя мать…

Она осеклась, с ужасом понимая, что не может продолжать.

Чейз встал и наклонился к ней:

— Эмма, пожалуйста, не плачь. Ничего не говори, если не хочешь.

Она боролась со слезами. Жаль, что на этот раз приступ не спишешь на гормоны.

— Я ни с кем об этом не говорила.

— И не надо, если это так больно.

Он слегка сжал ее голое плечо.

Она вздрогнула от его прикосновения, но нашла в себе силы удержать страсть в себе: было бы слишком легко бездумно отдаться ей, это привело бы к непредсказуемым последствиям. Эмма уставилась на капельку воды, стекающую по стенке стакана, пытаясь сосредоточиться на ней. Не получалось. Воспоминания кружили ее в бешеном вихре. Она ненавидела их, но, может быть, пришло время вскрыть старый нарыв, раз уж Чейз был готов ее выслушать? Если они собираются создать семью, нужно рискнуть.