Когда Абэ поднимался в толпе по лестнице, ведущей на станцию Юракуте, ему пришло в голову написать о происшествии в своем журнале. Эта мысль осенила его внезапно. Пожалуй, в этот момент он инстинктивно поверил девушке.

На следующий день Абэ улучил момент и заговорил с главным редактором Танимурой.

Главный редактор Танимура, коренастый, широкоплечий человек, приходил на службу после одиннадцати, садился за стол и сразу же принимался за чтение корреспонденции. Письма читателей он изучал внимательно, а поскольку их приходило более тридцати в день, на это требовалось время. Ненужные он выкидывал в большую мусорную корзину, а на тех, которые могли пригодиться, карандашом писал свое мнение. Затем письма отправлялись в соответствующие отделы.

Минут тридцать главный редактор читал корреспонденцию, затем прерывался, делал несколько телефонных звонков, после чего вновь принимался за дело. Очередной телефонный разговор был с журналистом и отнял уйму времени — минут сорок. Пачка писем, поначалу аккуратно сложенных, уже рассыпалась.

Абэ решительно встал и подошел к столу редактора.

— Вы заняты?

Танимура, сверкнув очками, поднял голову и посмотрел на Абэ большими глазами.

— А что? — спросил он. Голос у него хриплый и низкий.

— Хочу посоветоваться насчет одной статьи.

— Ну-ну. — Редактор отложил письмо. — Пожалуйста. — Он взял со стола сигарету и откинулся поудобнее, приготовившись слушать молодого журналиста.

Абэ достал из кармана свои заметки.

— Так-так. — Танимура, зажав пальцами дымящуюся сигарету, скрестил руки и в раздумье чуть склонил голову. Пока он слушал рассказ Абэ, на губах его играла легкая улыбка. — Ну и что же нам с этим делать? — Он кинул на Абэ скептический взгляд из-под очков. — Я думаю, что эта история не для нашего журнала. — Редактор стал чуть покачиваться на стуле. — Она скорее годится для очерка на злобу дня в еженедельнике.

«Ронсо» — авторитетный общественно-политический и литературно-художественный журнал. Его авторы придерживаются строгого стиля. Если они хотят написать что-нибудь в свободной манере, то им приходится публиковать это на стороне. Журнал возник после войны, но уже обрел свои традиции.

Своей популярностью журнал обязан бы стараниям главного редактора Танимуры. И не просто стараниям. Чтобы сделать «Ронсо» популярным, он в течение двух лет, как говорят, спал по три часа в сутки. О Танимуре рассказывали много легенд. Ему приходилось ссориться со многими журналистами, дело доходило даже до рукопашной. Человек он бы настойчивый и горячий.

Ему была присуща своего рода одержимость — он делал все возможное для того, чтобы журнал стал лучше. Можно сказать, что «Ронсо» в его нынешнем виде — плод страстных и энергичных усилий Танимуры. Это вынуждены были признавать даже те, кто его ненавидел.

Как только Танимура сказал, что эта история — лишь для очерка на злобу дня в еженедельнике, Абэ почувствовал: дело безнадежное.

— Однако, — попытался он все-таки настаивать, — я думаю, если обвинение — ложь и напраслина, то проблема тут существует. Младшая сестра специально приехала с Кюсю, чтобы попросить адвоката Оцуку, но он отказал, так как у просительницы не было денег. Из-за отсутствия денег она не смогла обратиться за помощью к первоклассному адвокату. Брату, очевидно, будет вынесен смертный приговор. Это вырастает в целую проблему современного судопроизводства.

— Но нет никаких оснований считать, что это дело можно было бы выиграть, участвуй в нем адвокат Оцука. — Танимура еще

сильнее закачался на стуле. — К тому же адвокат — человек деловой. Бесплатно вести дело он не возьмется. Нельзя его за это

осуждать.

— Но я и не осуждаю Оцуку персонально, — сказал Абэ. — Я лишь говорю о том, что бедный человек не может рассчитывать на должное рассмотрение своего дела в суде.

— Эта мысль неплоха. — Редактор затянулся сигаретой. — Ты хочешь затронуть эту проблему на примере происшествия на Кюсю?

-Да.

— Но тогда ты должен быть твердо уверен, что обвиняемый не виновен. Если окажется, что на самом деле он виноват, журнал попадет впросак. У тебя хватит мужества заявить, что обвинение против него — ложь?

— Вот я и хочу сам расследовать.

— Что — расследовать? — Глаза редактора насмешливо сощурились.

— Поеду туда, где это случилось, ознакомлюсь с материалами следствия, осмотрю место происшествия. Встречусь со всеми, с кем удастся. Хотелось бы собрать как можно больше данных, по какой-либо причине неизвестных полиции или умышленно скрываемых.

— Брось-ка ты это дело, — дружески посоветовал редактор. — Эта не та проблема, ради которой мы можем рисковать репутацией журнала.

Абэ встал, и Танимура сразу прекратил покачиваться на стуле.

— Договорились? Нет в этой истории материала для далеко идущих выводов. Простое убийство с целью грабежа. Был бы тут какой-то философский аспект, как’ в инциденте Н., — это бы еще куда ни шло. А тут… только создадим у читателей впечатление, что пытаемся угнаться за модой критиковать суды и прокуратуру.

— Однако, — все еще не сдавался Абэ, — вы ведь не будете отрицать: человек без средств не может рассчитывать на объективное судопроизводство.

— И ты хочешь, — Танимуру уже начала раздражать непонятливость Абэ, — использовать этот случай в качестве реального примера существования этой проблемы? Ты говоришь, что поедешь на место событий. Но на это нужно достаточно много денег. Наконец, тебе придется на несколько дней, а то и недель оторваться от работы здесь, а ее и так невпроворот. Да и редакции эта командировка обойдется недешево. Вот я и говорю — стоит ли нам рисковать?

«Стоит», — подумал Абэ. Но у него не хватало смелости заявить, что обвинение против Масао Янагиды — ложное, да и особых надежд доказать это тоже не было. Но все-таки, если он вернется, удостоверившись, что Янагида полностью виновен?

Строгий взгляд девушки и тон ее разговора с конторой адвоката вселяли в Абэ смутную уверенность, что обвинение и впрямь ложное. Тем не менее весомых аргументов у Абэ пока не было. Он молча отошел от стола редактора.

Отделавшись от Абэ, Танимура с сигаретой в зубах снова склонился над письмами. Клубы табачного дыма явно щипали ему глаза, и Абэ невольно подумал, что редактор лишь напускает на себя довольную мину.

Тем вечером по пути с работы Абэ завернул в свой излюбленный бар.

— Послушай! — улыбаясь, подошел к нему один из коллег. — О чем ты говорил сегодня днем редактору?

Коллегу звали Хисаока. Он уже выпил немного, и глаза у него от этого стали маленькими, как у слона

— Хм-м… — Абэ не особенно хотелось обсуждать это. В вопросе Сутэкити Хисаоки прозвучало явное любопытство. Конечно, он видел, как Абэ с обескураженным видом поплелся на место после того, как его отфутболил редактор.

Хисаока был парень верткий и вечно что-то высматривающий. Он принадлежал к той породе людей, которые, скрывая в уголках рта кривую усмешку, постоянно шепчутся у других за спиной. Разумнее всего было отвязаться от него.

— Ну, что же ты, — настаивал Хисаока, хлопнув Абэ по плечу.

— Хм-м, — промямлил Абэ. Он не мог резко оборвать разговор, и не из-за настойчивости Хисаоки, а потому, что охватившая его после отказа тоска должна была как-то выплеснуться.

— Надо же! — воскликнул Хисаока, выслушав, что произошло.

— Тебе интересно? — спросил Абэ.

— Немножко. Не так, чтобы очень, но все-таки. — По физиономии Хисаоки было видно, насколько все это его занимает.

— Естественно, что Танимура отказал. Такой материал не в его вкусе. Да и я бы отказал на месте редактора.

— Почему?

— Сама по себе вся эта история не имеет особого смысла. Как ни пыжься, занимательной ее не сделаешь. Я бы тоже не пошел на такой риск: посылать тебя в дорогостоящую командировку на Кюсю. Зачем литературно-художественному журналу затевать расследование. Вздор!

Абэ пожалел, что рассказал эту историю Хисаоке. Но ему все же запали в душу такие слова: «Если уж ты так хочешь заняться этим, поезжай-ка на Кюсю на свои деньги!»