Она подошла к коттеджу Джуди Хикки и увидела, что на заднем дворике кипит работа. Кругом валялись большие коробки, а Джуди в старых штанах и с платком на голове трудилась в саду. Дом обветшал и краска на стенах облупилась, но сад был в идеальном состоянии. Нэнси подумала: странно, столько народу по просьбе миссис Хикки поливают растения, пропалывают грядки и отгоняют птиц — кто бы мог подумать, что такие люди кому-то нравятся. Она ходит на мессу раз в месяц, и то в лучшем случае. И ни слова о муже и детях. Они уехали много лет назад, ее сын был тогда совсем малышом; Нэнси почти не помнила то время, когда в доме жили дети. Миссис Хикки не пыталась вернуть детей через суд: поговаривали, что ей было что скрывать, иначе она непременно прибегла бы к силе закона. К тому же, она много лет работает в лавке, где продаются всякие восточные штучки и подозрительные снадобья вроде жень-шеня. И несмотря ни на что, у Джуди немало друзей. Вот и сейчас у нее трудятся два брата Кева Кеннеди, а на прошлой неделе с лопатой в руках наведывался Мики Бернс. Юный Руперт, наверное, тоже был бы рад составить им компанию, но его отец очень болен — из-за отца он и ездит на выходные домой.

Нэнси вздохнула и двинулась дальше. Тень мысли предложить свою помощь исчезла, едва появившись. Разве она бесплатная рабочая сила — делать ей больше нечего, как только землю копать и возиться в саду Джуди Хикки. Но вернувшись домой, она нашла записку в кухне на столе и задумалась, а какие у нее дела. Мама едва разборчиво написала, что миссис Кейзи заехала за ней и уговорила прокатиться. Миссис Кейзи на старости лет научилась водить машину, и купила себе не внушавшую доверия развалюху, в которой, однако, души не чаяла, и которая стала отрадой для многих людей, включая маму Нэнси. Миссис Кейзи и миссис Моррис даже хотели доехать на ней до самого Дублина. Переночевать собирались у нее в гостях. Все-таки миссис Кейзи — тетя Мэйред. А теперь — ни квартиры, ни Мэйред. При мысли об этом у Нэнси екнуло сердце.

И на ланч ничего, и ни слова о том, когда вернутся, и ничего съестного ни в буфете, ни в маленьком холодильнике. Нэнси выбрала две картошки, поставила их вариться, и отправилась в магазин Кеннеди через дорогу от дома.

— Мне два ломтика ветчины, пожалуйста.

— Два фунта, так? — отец Кева Кеннеди редко слушал людей, он лишь радио слушал, которое работало в магазине.

— Нет, только два ломтика.

— Хм, — сказал он, отделив и взвесив два ломтика.

— Просто мама еще не ходила за покупками, а я не знаю, что надо купить.

— Понимаю, от двух-то ломтиков вреда не будет, — мистер Кеннеди кивнул, угрюмо завернул их в жиронепроницаемую бумагу и сунул в пакет. — Никто не скажет, что из-за тебя семья по уши в долгах.

Она услышала чей-то смех и к своему неудовольствию заметила в магазине Тома Фицджеральда. Почему-то ей не хотелось, чтобы он слышал, как над ней смеются.

— О расточительстве мисс Маус ходят легенды, — сказал он.

Нэнси вымучила улыбку и вышла.

День казался нескончаемым. По радио не передавали ничего интересного, и читать было нечего. Она выстирала две своих блузки и повесила их сушиться. И с тревогой осознала, что никто, даже мама, ничего не сказал про химию. И зачем было завиваться, если люди не замечают? Платить большие деньги за модную завивку. Ну, если бы пришлось платить — к счастью, не пришлось. В шесть вечера она услышала, как хлопают двери в машине. Раздались голоса.

— А, Нэнси, ты здесь, — мама, казалось, постоянно не ждала ее увидеть. — Мы с миссис Кейзи славно покатались.

— Здравствуйте, миссис Кейзи. Очень за вас рада, — сказала она уязвленно.

— Ты приготовила нам ужин? — спросила мама с надеждой.

Нэнси смутилась:

— Нет. Ты ведь не просила. И в холодильнике пусто.

— Мора, ладно, она так шутит. Нэнси, ты ведь приготовила маме ужин, правда?

Нэнси ужасно раздражал высокий голос миссис Кейзи: она говорила с ней как с глупой девочкой пяти лет.

— Нет, и с какой стати? Еды не было. Я подумала, мама что-то купит.

Повисла тишина.

— И на ланч ничего не было, — обиженно заметила она. — Пришлось сходить в магазин Кеннеди, купить ветчины.

— Отлично, — просияла миссис Кейзи, — съедим на ужин ветчинки.

— Я уже все съела, — сказала Нэнси.

— Как, все? — изумилась миссис Кейзи.

— Я купила только два ломтика.

Снова повисла тишина.

— Так, теперь все ясно, — произнесла миссис Кейзи. — Я уговаривала твою маму поехать ко мне, но она сказала: нет, наверное Нэнси приготовила нам чай, не хочу ее подводить. Я говорила ей, что на это мало надежды, если верить тому, что я слышала. Но она заупрямилась: надо вернуться и все, не переубедишь. — Миссис Кейзи направилась к двери. — Пойдем, Мора, оставим молодежь в покое… Им недосуг готовить чай для таких, как мы с тобой, у них есть дела поважнее.

Нэнси взглянула на маму — ее лицо словно окаменело от огорчения и стыда.

— В таком случае, Нэнси, желаю приятно провести вечер, — сказала она.

И они уехали. Машина подскочила, подпрыгнула, и все-таки завелась.

Что такое слышала миссис Кейзи? Что она хотела сказать? Что-то наговорить про нее могли только Мэйред или ее мама. Что они могли ей сообщить — что Нэнси доводит всех до ручки? В этом все дело?

Ей не хотелось оказаться дома, когда они вернутся, но куда пойти? Нэнси ни с кем не договаривалась, например, поехать на танцы. Она скорей удавилась бы, чем вышла в одиночестве на дорогу, чтобы поймать машину и добраться до ночного клуба, тем более что подобные заведения ей не доставляют никакого удовольствия. Она подумала: а почему бы не пойти в «Райанс». В пабе наверняка встретятся какие-нибудь знакомые — это ее родной город, ей уже двадцать пять, и она имеет право делать все, что хочется. Нэнси надела одну из свежевыстиранных блузок, отутюжив ее как следует. Она пришла к выводу, что завивка несомненно хороша, побрызгала себя духами, которые подарила маме на прошлое Рождество, и отправилась в паб.

Оказалось, там не так уж плохо. Какие-то любители гольфа то и дело покупали друг другу напитки и кричали из-за стойки: «С чем ты водку хотел, Брайан? Дерек, «Пауэрс» тебе с водой?» Силия за стойкой бара помогала матери.

— Какие люди! — удивилась Силия.

— Мы, кажется, в свободной стране живем, и двадцать один год мне давным-давно исполнился, — огрызнулась Нэнси.

— Брось ты, не бери в голову. Еще не вечер, рано ссориться.

В пабе стояла телефонная кабинка, и Нэнси увидела, что Ди Берк кому-то звонит: телефон, что ли, дома не работает? Нэнси помахала рукой, но Ди ее не заметила. Бидди Брейди, с которой они училась когда-то в одной школе (Бидди была младше на два года), отмечала с подругами свою помолвку. Все передавали друг другу кольцо и восхищались. Она помахала Нэнси и позвала к ним в компанию, чтобы та не грустила в одиночестве.

— Мы все кладем денежки в кубышку и покупаем напитки, пока деньги не кончатся, — подсказала одна из девушек.

— Я вряд ли надолго, — поспешно ответила Нэнси и заметила, как девушки обменялись многозначительными взглядами.

Она помахала Мики Бернсу, который пробирался мимо них с двумя напитками в руках.

— Расскажи что-нибудь веселенькое, — попросила Нэнси в надежде, что он задержится на минутку и развлечет их.

— В другой раз, Нэнси, — ответил он, и даже не остановился. И это Мики — который готов на что угодно ради внимания публики! Он направился к столику в углу; там, низко опустив голову, сидела какая-то женщина — кажется, жена Билли Бернса. Люди говорят, что Билли, брату Мики, досталось все: и красота, и ум, и удача.

Возле кассы кто-то поднял шум, и миссис Райан стала кричать на дочь. Всех быстро утихомирили, но Силия, похоже, сильно о чем-то забеспокоилась. Один из братьев Кеннеди встал за стойку бара и принялся помогать ей мыть стаканы.

У Нэнси слегка кружилась голова. Она выпила двойной джин с апельсиновым соком, который купила сама, и еще порцию вместе с подружками Бидди, и ничего не ела с самого ланча. Она решила выйти на свежий воздух и раздобыть жареной картошки — сначала воздух, потом картошка. Вернуться можно в любое время.