За процессом воплощения мечты человечества наблюдали сотни глаз, особый же интерес проявляли те самые… здоровые и выносливые бабки. Они о чём-то шептались и засылали к новаторам своих посланников. Узнать: скоро ль будет построено? Потерпите, бабушки, отвечали молодые учёные, скоро ваш каторжный труд уйдёт в прошлое. Будущее за автоматикой. «Вот уйдём на пенсию, тогда и внедряйте», – отвечали негодующие труженицы хлебного места.

И вот был назначен день открытия и торжественного пуска линии. Да, представьте себе, у молодых учёных всё получилось! Они с волнением ожидали своего триумфа, но вдруг вечером, накануне того самого дня, в комнате Николая раздался телефонный звонок. Это был директор Ростокинского ЖБИ.

- Коль, привет… – Голос молодого руководителя производил удручающее впечатление. – Приезжать не нужно, пуск линии отменяется. Но я подпишу все ваши документы.

- Почему?! Что случилось?! – Разволновался Николай.

- Линия сгорела вместе со зданием. Бабки подожгли.

- Как же так?! Нужно же в милицию!!! – Николай чуть не плакал от досады.

- Так ведь разве что-нибудь докажешь… – Проскулил директор и повесил трубку.

Многие до сих пор не могут понять, почему СССР отставал в части автоматизации процессов от буржуазных государств? Ведь у нас столько светлых голов! Что или кто, наконец, мешал нам на этом поприще?! И вот вам дорогие читатели ответ. Бабки!

Холодные стены далекого счастья

Понимаю, что я нежить, я не человек, но если вы думаете, что ютиться в холодном сыром углу, укрываясь одеялом из гнилой соломы – это нормально для такого как я, вы глубоко, очень глубоко ошибаетесь! Многие сравнивают домовых с крысами, называют приживалками, но разве мало мы делаем для вас, люди? А, кроме того, мы тоже привязываемся, привязываемся и любим. Согласитесь, в этом мире не так много духов, которые могут ужиться с человеком… И вот теперь я замерзаю под обвалившейся крышей у столетней стены, расчистив от снега место в углу погибшего дома. Смотрю на мёртвую печь, за которой ещё совсем недавно я грелся и нежился в сухости и спокойствии, и медленно погибаю в полном забвении на краю заброшенной деревни.

Когда у хозяев родилась дочь, отец – работящий и справный мужик, срубил большой новый дом. В колхозе ему, как почётному труженику, выделили сорок кубов леса. Правда, председателя потом сильно ругали в сельсовете за самоуправство, но, в конце концов, все согласились поощрить фронтовика и ударника труда премией в виде лесоматериала для нового дома. Так отец маленькой Насти вместе с товарищами за лето поставили и дом, и печь. Все сделали правильно, и закладочные пили, и монету под угол положили. Из старой избы меня переманили, а в новом доме хозяйка сразу краюху хлеба под печь положила, и я прижился. Настя росла на моих глазах.

Как-то ночью пришла в дом лихорадка, чтобы уморить семью. Я прогнал старуху, но, убегая, она задела девочку своим саваном. Что делать?! Я взял немного сажи из печи, намазал девочке лицо и стал выть. Семья проснулась, и мать сразу всё поняла. Раз домовой воет, а у Настеньки лицо испачкано, значит, беда с ней случится. Вези, говорит она мужу, утром девочку нашу в районный центр к врачу. «Как же так, ведь не болеет она», – отвечает отец. Но всё же повёз – попробуй жене перечить! А на полпути у Настеньки жар и случился. Повезло вовремя приехать, спасли её. Да и наша лошадка Звёздочка резвая была. Я ведь и за ней присматривал.

Потом Настенька повзрослела, и пришли в наш дом сваты. Подошли к печи, под которой я спал, и стали заслонкой греметь, потом уселись на положенное место. Вышел к ним хозяин, и начали они Настеньку торговать. Потянулся я, зевнул, прокрался под стол и связал им шнурки на ботинках – нечего в деревне форсить. Сваты потом упали оба, но не обиделись на мою проказу. Так пристроили Настю к хорошему парню, родился у них сынишка, а назвали его Степаном. Очень часто приходила Настя с сыном в родительский дом.

Вот тогда-то и стали появляться в деревнях телевизоры, которые показывали крестьянам городскую жизнь. И когда вырос Степан, отправился жить в город. А спустя несколько лет и Настя пришла прощаться: «Сын человеком стал, мать не бросил, в городе жить будем». С тех пор они приезжали редко, в последние разы уже на машине вместе со Степиной женой Леной. Помогали старикам.

Потом умер дед-ветеран – хозяин моего дома, следом и бабка его. Дом заперли, и я остался один. Но я знал, что Настя, Степан и Лена вернутся. И они действительно приехали через несколько лет, но Насти с ними не было, а была маленькая девочка, очень похожая на Настю. Звали её Лиза. Они протопили сырой дом и, хоть Лену не устраивали условия, решили провести здесь отпуск. Я ликовал, снова грелся у печки и заботился о людях.

И вот однажды, когда Степан и Лена были на реке, я услышал крик Лизы. Выглянул в окно и увидел, как двое мальчишек, что приезжали к старикам из соседнего дома на лето, догоняют нашу девочку. Подбежав к дому, она запустила руку под старое ведро, где обычно хранился ключ от замка, но поняв, что не успеет открыть, бросилась в сарай, запахнула ворота и стала тянуть их на себя. А хулиганы оказались сильнее, они прижали девочку к сеновалу и стали угрожать: «Кого это ты обозвала дураками?! Сейчас мы тебя закопаем в этом вонючем сарае». Они заломили Лизе руки, повалили на землю, а один из юных садистов поставил свою грязную ногу прямо ей на лицо. И тут я показался, хотя обычно нам этого делать нельзя. Один из мальчишек заорал так, что услышали в соседней деревне, и кинулся бежать, а второй не смог сойти с места. Пару мгновений он стоял и смотрел мне в глаза, а потом потерял сознание. Его привели в чувство вернувшиеся Степан и Лена. Лиза убежала, но потом я увидел у печки блюдце с молоком. Я жадно пил, ведь нет ничего вкуснее хозяйского угощения. Лиза всё поняла. Баба Настя, когда была жива, поведала ей историю о домовом, который некогда спас её от смерти.

Рассказ одного из хулиганов: «Мы просто стояли в сарае с Лизой, а потом наверху что-то зашипело. Я посмотрел туда и увидел огромного отвратительного извивающегося червя с руками, покрытого шерстью. У него были зелёные глаза, которые светились в темноте, и страшный рот с языком. Это чудище было похоже на огромную толстую мохнатую змею, которая вылезла из сарая, чтобы нас укусить. Больше я ничего не помню, всё вдруг стало темно».

Через месяц они уехали. Загружая вещи в свой красивый автомобиль, они решили, что приедут снова через пару лет, потому что следующий отпуск Лена хотела провести за границей.

И я стал ждать. Через три года старая крыша по весне обвалилась от тяжелого снега, и дом принял нежилой вид. А летом Степан, Лена и подросшая Лиза приехали в деревню. Они посмотрели на несчастный дом, и Лена решила, что больше приезжать сюда не стоит, ведь у них есть новая хорошая дача. К тому же в деревне уже почти никто не живёт. Последней в машину села Лиза. Она долго смотрела в окна нашего дома, а я смотрел на неё. Всё… Их новый автомобиль скрылся за поворотом, и я понял, что остался один.

Прошло несколько лет, и наша деревня полностью опустела. Но как-то летом я увидел во дворе людей. Все моё существо возрадовалось: «Неужели у меня будут новые хозяева!». А они отодрали с окон наличники, вытащили из сарая прабабкину прялку и ещё кое-какие вещи, погрузили всё это в свою машину, потом прошлись по другим домам и уехали. И тут я завыл, и такой же вой раздался из соседних домов.

Посмотрите на меня – я расчистил от снега угол и сижу, укрывшись соломой. Я понимаю, что я не человек, но почему тогда мне кажется, что я умираю. Почему?

Унорож. Сияние тайны

Даже если бы меня не было,

Я всё равно бы тебя любил…

Начало

Видишь ли ты меня, человек с лопатой? Я стою рядом с тобой. Нет, не видишь. И не потому, что увлечён обломками горшков, что достаёшь из-под земли, а потому что вот уже тысячу лет люди лишены способности видеть сквозь время. А я тебя вижу. Я здесь уже десять столетий, а потому моё имя – бессмертие. Знаешь, почему Боги тебя привели сюда? Потому что я и есть та великая тайна, сокрытая веками в глубине этого холма. Ты уже готов? Тогда смотри и слушай…