Возвращение западнорусских земель для Екатерины II и екатерининской аристократии не имело тех четких национальных оснований, какие были у московских правителей 16–17 вв. Ее не особо интересовало восстановление единства русского народа, титул «государыня всея Руси» мало что ей говорил, в отличие от Рюриковичей. Империя для Екатерины являлась властью мультиэтнической дворянской корпорации, куда польские аристократы включалась также легко, как и остзейские бароны. Однако императрица обладала геополитическим чутьем и понимала, что клинья балтийских и черноморских владений, если их не подкрепить западно-русской арматурой, могут быть легко потеряны под ударом любой сильной западной державы.

Вынужденным образом петербургской монархине все же пришлось встать на путь «собирания русских земель» и вернуть России земли, отторгнутые у нее веками польско-литовской экспансии.

Последующие два «раздела Польши» были опять спровоцированы Пруссией и Австрией, в то время как Россия оказалась вовлечена в новую тяжелую войну против Турецкой империи. Австрия даже угрожала, в случае неполучения территориальных «подарков», перейти в лагерь врагов России. Сыграло свою роль и усиление польских репрессий против православных.

В 1788 г. в Польше начались повсеместные расправы над православными и даже униатами, а также мелкими торговцами из России (коробейниками-офенями), которых выдавали за царских агентов, подстрекавших православное простонародье к бунту. На Подолии, Волыни, в Белоруссии шли казни и бессудные убийства православных жителей. Сейм снова узаконил неравноправие православных с католиками и начал набирать войско, которое должно было участвовать в войне против России. Против антироссийского сейма поднялась прорусская тарговицкая конфедерация.

«Третий раздел» последовал за восстанием очередной шляхетской конфедерации в начале 1794. Русские части, находившиееся по соглашению с польским королем в Варшаве и в Вильно, были вырезаны повстанцами, находящимися под командование генерала Т. Костюшко. По его приказу беспощадно истреблялись и «изменники» — поляки, настроенные дружественно к России. [95](Император Александр простит вождя головорезов, а в послереволюционное время его имя начнут у нас давать улицам и дивизиям.)

Русские войска под командованием Кнорринга взяли Вильну, а Суворов, наголову разгромив повстанцев, вступил в Варшаву. Черноморский атаман Чепега, находившийся в суворовских войсках отписал в письме к одному из своих знакомых: «Поход в Польшу был — слава Вседержителю нашему Богу — благополучный. Корпус наш, под начальством генерала Дерфельдена, шел до Слонима, и мы, бывши с польскими мятежниками на восьми сражениях, гнали их, як зайцев, аж до самой Праги, что насупротив столичного города Варшавы; и тут уже, по соединении с батьком, графом Александром Васильевичем, доклали их воза и всех неприятелей, в Праге бывших, выкосили, а решту вытопили в Висле. Тут их наклали так, як мосту; на Варшаву ж як взяли с гармат стрелять, то вона зараз и сдалася.»

При всех трех «разделах Польши» 1772–1795 гг. Россия не взяла ни одной области с существенным польским населением, ни одной области, где оно было коренным. Императрица отказалась от предложенной ей польской короны со словами: «Я не взяла ни одной пяди польской земли, а только свое исконно русское». [96]Этническая польская территория была разделена пруссаками и австрийцами. Самые богатые польские земли оказались у Габсбургов, самые населенные у Гогенцоллернов. Австрия прихватила и земли Речи Посполитой, населенные русскими — большую часть Галицкой Руси. В руках у пруссаков оказался варшавский регион, «подпиравший» с юга Восточную Пруссию, также часть белорусского Полесья, Белостокский уезд.

Наиболее рьяные польские националисты ушли на запад, во Францию. Сформированные из них легионы погибнут от тропических болезней и пуль чернокожих повстанцев во французской заморской колонии, Санто-Доминго. Лучшей роли, чем роли пушечного мяса, поляки от боготворимого ими Запада так и не добились. Не добьются и впоследствии.

На польских землях, доставшихся Пруссии и Австрии, будут введены законы метрополии, немецкие школы, обязательный немецкий язык в официальной и образовательной сфере; значительное часть имений польской знати будет отобрано в пользу новых господ.

На территории Речи Посполитой, присоединенной к России, продолжали действовать прежние законы, в том числе Литовский статут в версии 1588 года. Екатерина объявила через губернаторов, что для новых подданных подтверждается право на владение всем их имуществом. Польская аристократия сохранила все свои обширные земельные владения.

Экономическое могущество польской знати на возвращенных землях по-прежнему дополнялось польским культурным и языковым гнетом, засильем чиновников-поляков.

Получалось, что российское правительство, приняв западнорусский край, легализовало результаты того насилия, которое вершилось здесь польскими властями на протяжении нескольких веков. Русская реконкиста фактически завершилась фарсом.

Вдохновленные терпимостью российской власти польская шляхта и католический клир продолжили свою прежнюю колонизационную деятельность. Несколько поумерив свой напор на православных, они вплотную занялись окатоличиванием униатов.

В Петербурге греко-католический департамент был подчинен римско-католической коллегии, возглавляемой польским иезуитом. В Западном крае учреждалось шесть новых католических епархий. Униатские священники переходили в католичество, боясь потерять место, того же требовали и от прихожан. Только в одной Полоцкой униатской епархии перешло в католики в 1803 г. до 100 тыс. чел. [97]

В том же году, при учреждении в России министерства народного просвещения, польский князь А. Чарторыйский (в будущем вождь восстания 1830-31) назначен попечителем Виленского учебного округа, покрывавшего огромную территорию — Литву, Белоруссию, большую часть Малороссии, включая Киевскую губернию. Виленская иезуитская академия преобразовывается в университет — единственный на территории округа. (Пречистенская церковь, где похоронена Елена, дочь Ивана III и супруга великого литовского князя, превращена в анатомический театр при университете.) В округе созданы десятки средних учебных заведений, подчинявшихся иезуитскому университету. Преподавание повсеместно ведется на польском, русский изучается лишь как иностранный язык. При университете учреждена главная семинария для католического и униатского духовного юношества, выпускники которой должны занимать места учителей в школах. [98]При католических монастырях открыты десятки школ, игравшие роль уездных училищ. Униатский базилианский орден приобретает учебнные функции, при нем также открылось значительное число светских и духовных школ. Иезуиты создают свой собственный иезуитский учебный округ с центром в Полоцкой коллегии. Помимо Полоцка иезуитские коллегии основаны в шести городах, еще в девяти появляются иезуитские резиденции.

Все это весьма напоминает бурную экспансию иезуитов в Речи Посполитой при Стефане Батории и Сигизмунде III.

Виленский университет становится рассадником агрессивного польского национализма. [99]Здесь работает профессор И. Лелевель (вождь польского восстания 1830-31). Он собственно и сколачивает из разрозненных исторических мифов цельную польскую мифоисторию, которую и преподают польской, белорусской, малороссийской молодежи в учебных заведениях Западного края.

Согласно «истории» по Лелевелю поляки являются исконным населением западно-русского края, включая Киевскую область, потому что происходят от древних полян.

Из польского прошлого отфильтровано безобразное и неприглядное, осталась лишь вылизанная до глянца картина вольностей и героизма. Все красиво и гладко в лелевелевской «истории» Польши. А вот Россия, прозываемая Москвой, изображена Лелевелем исключительно злой мертвящей тиранической силой.