69 Там же. С.467.
70 Там же. С. 481—482.
в моем воображении, и той же силой она устраняется и уступает место другой... Но какую бы власть я ни имел над моими собственными мыслями, я нахожу, что идеи, действительно воспринимаемые в ощущении, не находятся в такой же зависимости от моей воли. Когда я открываю глаза при полном дневном свете, то не от моей воли зависит, выбрать между видением и невидением, а также определить, какие именно объекты представятся моему взгляду, то же самое относится к слуху и другим ощущениям: запечатленные ими идеи не суть создания моей воли. Существует, следовательно, другая воля или другой дух, который производит их».71 Видим, что Беркли приходит к положению, которое лежало в основе концепций Декарта и Мальбранша: Бог непосредственно связан с моим сознанием, Он может «вмешиваться» в его ход и «производить» в нем идеи. Но дальше он пишет: «Идеи, запечатленные в ощущениях Творцом природы, называются действительными вещами, вызываемые же в воображении, поскольку они не столь правильны, ярки и постоянны, в более точном значении слова называются идеями или образами вещей, копии которых они представляют. Но и наши ощущения, как бы ярки и отчетливы они ни были, суть тем не менее идеи, т. е. они также существуют в духе или воспринимаются им, как и идеи, им самим образуемые. Идеям ощущений приписывается более реальности, т. е. они определеннее, сильнее, упорядоченное и связаннее, чем создание духа, но это не доказывает, что они существуют вне духа. Так же точно они менее зависят от духа или мыслящей субстанции, которая их воспринимает, в том смысле, что они вызываются волей другого и более могущественного духа,
но они тем не менее суть идеи, и, конечно, никакая идея, смутная или отчетливая, не может существовать иначе, как в воспринимающем ее духе».72 Желая сразу ответить на возражения, которые могут возникнуть, Беркли добавляет: «...могут возразить, что, согласно вышеприведенным принципам, все то, что реально и субстанциально в природе, изгоняется из мира и заменяется химерической схемой идей. Все существующие вещи существуют лишь в духе, т. е. только мыслимы. Во что же обратятся солнце, луна и звезды? Что должны мы думать о домах, горах, реках, деревьях, камнях, даже о наших собственных делах? Неужели это не более как химеры или обманы воображения? Я отвечаю на это и на все подобные возражения, что, принимая вышеизложенные принципы, мы не теряем ни одной вещи в природе. Все, что мы видим, осязаем, слышим или так или иначе воспринимаем или мыслим, останется столь же достоверным и реальным, каким оно когда-либо было... Я вовсе не оспариваю существования какой бы то ни было вещи, которую мы можем познавать посредством чувства или размышления. Что те вещи, которые я вижу своими глазами, трогаю своими руками, существу-
71 Беркли Дж. Сочинения. М., 1978. С. 183—184. Там же. С. 185.
ют, — реально существуют, в этом я нисколько не сомневаюсь. Единственная вещь, существование которой мы отрицаем, есть то, что философы называют материей или телесной субстанцией. Отрицание ее не приносит никакого ущерба остальному роду человеческому, который, смею сказать, никогда не заметит ее отсутствия».73
Как видим, согласно Беркли, вполне достаточно того, что Бог внушает нам идеи вещей, постулировать же существование сообразного с ними и независимого от нашего сознания материального мира совершенно излишне. Упорядоченная совокупность внушаемых нам Богом идей, существующая в нашем сознании, и есть то, что мы называем реальным миром. Таким образом, Беркли весьма кардинально решает вопрос о том, как душа связана с телом. Ему не нужно думать о том, как раздражения наших нервных окончаний превращаются в ощущения, восприятия, эмоции и мысли, он отрицает существование телесной субстанции как таковой. Нужно констатировать, что позиция Беркли и позиция современной нам феноменологии в данном вопросе весьма близки. Только феноменологи вместе с трансцендентным сознанию материальным миром «выносят за скобки» еще и Бога, чего Беркли не делает.
Когда характеризуют философию Мальбранша, обычно, сказав о том, что он картезианец, сразу сообщают о том, что он окказионалист. В чем состоит окказионализм французского философа? Он не был первым представителем данного направления, до него окказионалистские идеи высказывал бельгийский философ Арнольд Гейлинкс (1625—1669). Но у Мальбранша, по общему признанию, окказионализм проявился особенно ярко, его основные принципы формулируются в третьей главе второй части шестой книги «Разысканий истины».
В сущности, это учение о том, как Бог управляет природой. В его основе лежит учение Декарта о том, что Бог — первопричина движения. В «Первоначалах философии» Картезий пишет: «Что касается первопричины, то мне кажется очевидным, что она может быть только Богом, чье всемогущество сотворило материю вместе с движением и покоем и своим обычным содействием сохраняет в универсуме столько же движения и покоя, сколько оно вложило в него при творении».74 Высказав этот тезис, Декарт затем формулирует свои три основных закона природы, в числе которых находятся закон инерции и закон сохранения движения. Мальбранш, как мы видели выше, не соглашается с ними. Он по-своему развивает тезис
73 Беркли Дж. Указ. соч. С. 186.
74 Декарт Р. Указ. соч. Т. 2. С. 367.
Декарта. По его мнению, Бог — это не только первопричина, но и единственная постоянно действующая причина движения. Бог — единственная причина всего, что происходит во вселенной. Мальбранш пишет: «Очевидно, что все тела, большие и малые, не имеют возможности двигаться сами собою. Гора, дом, камень, песчинка — словом, самое незначительное и самое большое, какое только можно представить себе, тело лишено подобной силы. ...Благодаря идее, которую мы имеем о телах, мы узнаем, что тела не могут двигаться сами собою, и из этого следует, что ими двигают духи. Но рассматривая идею, которую мы имеем о всех конечных духах, мы не видим необходимой связи между их волею и движением какого бы то ни было тела, обратно, мы видим, что этой связи нет и не может быть».75
Итак, согласно Мальбраншу, Божья тварь полностью бессильна: ни тела не могут двигаться и двигать друг друга сами, ни конечные сотворенные духи не имеют силы их двигать. Из этого следует только один вывод: «Размышляя же об идее Бога, т. е. о существе бесконечно совершенном, а следовательно, всемогущем, мы познаем, что между Его волею и движением всех тел существует такая связь, что невозможно допустить, чтобы тело не двинулось, раз Он того пожелает. Следовательно, если говорить о вещах так, как мы мыслим, а не так, как чувствуем, мы должны сказать, что лишь Его воля может двигать тела. Движущая сила тел, значит, не находится в движущихся телах, ибо эта движущая сила не что иное, как воля Божия. Тела совершенно бездеятельны, и когда движущийся шар встречает другой и приводит его в движение, он вовсе не сообщает ему нечто, что есть в нем, ибо он сам не имеет силы, которую, по-видимому, вызывает. Однако шар будет естественною причиною движения, сообщаемого им. Итак, естественная причина не есть реальная и истинная причина, а причина случайная, определяющая решение Творца природы действовать тем или иным образом в том или ином случае».76,
Вот она, «фишка» окказионализма, которой он обязан своим названием! Те естественные, природные, причины тех или иных событий в материальном мире, кои мы считаем действительными, на самом деле таковыми не являются. Они суть всего лишь случайные (окказиональные) причины, т. е. поводы, или, лучше сказать, мотивы действий Господа Бога, каковые и являются настоящими, действительными причинами всего на свете.