Если же мы посерьезнее обратим внимание на причины и цель всего этого, мы найдем в нем такой порядок и такую мудрость, что легко будем в состоянии убедить самых ярых приверженцев Эпикура и Лукреция в том, что существует Провидение, управляющее миром. Когда я вижу часы, я вправе заключить, что существует разум, создавший их, потому что случаю невозможно сделать и устроить все колесики их. Тем более невозможно, чтобы случай и столкновение атомов способны были создать в людях и во всех животных такое множество разнообразных пружин с тою правильностью и пропорциональностью, какие указаны мною, и чтобы люди и животные могли рождать других людей и животных, им совершенно подобных. Итак, смешно думать и утверждать вместе с Лукрецием, что случай образовал все части, составляющие человека, что глаза созданы не для того, чтобы видеть, но мы приноровились видеть, потому что имеем глаза и т. п. относительно других частей тела. Вот его слова:

Lumina ne facias oculorum clara creata Prospicere ut possimus, et ut proferre viai Proceros passus, ideo fastigia posse, Surarum ac feminum pedibus fundata plicari:

Brachia turn porro validis exapta lacertis

Esse, manusque datas utraque ex pane ministras

Ut facere ad vitam possimus, quae foret usus.

Caetera de genere hoc inter quaecumque pretantur

Omnia perversa praepostera sunt ratione.

Nil ideo natum est in nostro corpore ut uti

Possimus, sed quod natum est, id procreat usum.1

He должно ли обладать прямо удивительным предубеждением по отношению к Провидению, чтобы, из страха признать Его, заблуждаться по доброй воле и не обращать внимание на такие сильные и убедительные доводы, как доводы, которые дает нам сама природа? Правда, раз захочешь стать вольнодумцем, или, вернее, нечестивцем, наподобие эпикурейцев, тогда не трудно погрузиться во тьму и видеть везде только обманчивый свет, тогда не трудно отрицать самые ясные вещи и с гордостью и тоном наставника утверждать самые ложные и темные.

Поэт, только что цитированный мною, может служить примером подобного ослепления вольнодумцев. Ибо он смело, вопреки всякому вероятию истины, решает наитруднейшие, самые темные вопросы и, видимо, не замечает даже самых ясных и очевидных идей. Если бы я вздумал остановиться на приведении отрывков из его сочинения, чтобы доказать сказанное мною, то мне пришлось бы сделать слишком длинное и скучное отступление от своего предмета. Но если разрешается сделать несколько замечаний, на минуту останавливающих ум на существенных истинах, то отнюдь непозволительно делать отступления, отвлекающие ум на долгое время от его главного предмета и обращающие его на предметы, не имеющие значения.

^{1 Не думай, что полные света глаза созданы для того, чтобы мы могли смотреть, не думай, что для того чтобы мы могли двигаться и имели возможность делать большие шаги, могут сгибаться ступни наших ног, опираясь на голени и ляшки, что руки с той и другой стороны даны нам для того, чтобы мы могли исполнять все, что для жизни потребно. Вообще все, что в этом роде ни толкуют, все превратно, все основано на ложном рассуждении. Ничего в теле не создано ради того, чтобы мы могли пользоваться им, но вследствие того, что оно на свет появилось, является и употребление его.}

Мы объяснили только что общие причины, как внешние, так и внутренние, тех изменений, какие происходят в жизненных духах, а следовательно, в способности воображения. Мы указали, что внешними причинами служат кушанья, употребляемые в пищу, и воздух, которым мы дышим, а внутренними — непроизвольное колебание известных нервов. Мы не знаем других общих причин и даже утверждаем, что их нет. Стало быть, раз способность воображения зависит со стороны тела лишь от этих двух вещей, именно: жизненных духов и устройства мозга, на который они действуют, — то, чтобы вполне познакомить читателя с воображением, нам остается здесь только указать различные изменения, какие могут произойти в веществе мозга. Но прежде чем рассмотреть эти изменения, нам следует объяснить связь наших мыслей с отпечатками в мозгу и взаимную связь этих отпечатков. Надо будет также дать некоторое представление о памяти и привычках, т. е. о той легкости, с какою мы мыслим о том, о чем уже думали, и с какою делаем то, что уже делали.

Из всех материальных вещей наиболее достойно внимания людей устройство их тела и соответствие между всеми частями, составляющими его, а из всего духовного — душа и все те отношения, какие она имеет, необходимые по отношению к Богу и естественные по отношению к телу.

Недостаточно чувствовать или смутно сознавать,^что отпечатки в мозгу находятся в связи друг с другом и что они сопровождаются движением жизненных духов, недостаточно также сознавать, что отпечатки в мозгу вызывают в разуме идеи, а движения жизненных духов вызывают в воле страсти, но следует, насколько возможно, ясно узнать причину всех различных сочетаний этих отпечатков и, главным образом, те действия, какие они могут произвести.

Нужно узнать их причину для того, чтобы познать Того, Кто один способен действовать в нас и сделать нас счастливыми или несчастными, нужно узнать действия их для того, чтобы познать самих себя, насколько это для нас возможно, и других людей, с которыми нам приходится жить. Только в таком случае мы будем знать, чем должно руководствоваться нам для достижения самого счастливого и совершенного состояния, какое только возможно для нас, согласно порядку природы и заповедям Евангелия, только в таком случае мы будем иметь возможность жить с другими людьми, зная наверно, как помочь самим себе в своих нуждах и им в их бедствиях.

Я не имею намерения в этой главе разрешить вполне эту столь обширную задачу. Я не имею притязаний на выполнение ее даже во всем своем сочинении: есть много вещей, которых я еще не знаю и ясного познания которых я не надеюсь достигнуть. Но есть некоторые, которые, по моему мнению, я знаю и которые я сумею объяснить: всякий ум, как бы ограничен он ни был, откроет, размышляя, больше истин, чем можно услышать от самого красноречивого оратора.

I. Не следует воображать себе, как это делает большинство философов, что дух становится телом, когда он соединяется с телом, а тело становится духом, когда соединяется с ним. Душа не распространяется по всем частям тела, чтобы дать ему жизнь и движение, как это рисует себе воображение, и тело не получает возможности чувствовать в силу своей связи с духом, как хотят, по-видимому, нас в этом уверить наши лживые и обманчивые чувства. Каждая субстанция остается тем, что она есть, и как душе не свойствены протяженность и движения, так и тело не способно чувствовать и иметь склонности. Вся известная нам связь между духом и телом сводится к естественной и взаимной связи между представлениями души и отпечатками в мозгу, с одной стороны, и между эмоциями души и движениями жизненных духов, с другой стороны.

Как только душа воспримет какие-нибудь новые идеи, в мозгу запечатлеваются новые отпечатки, и как только предметы произведут новые отпечатки, душа воспримет новые идеи. Это не значит, что душа рассматривает эти отпечатки: ведь они ей совершенно не известны, — не значит, что эти отпечатки заключают в себе ее идеи, так как в действительности между идеею и отпечатком нет ничего общего, — не значит, что душа воспринимает свои идеи об этих отпечатках: ибо, как мы объясним это в своем месте, нельзя представить себе, чтобы дух мог заимствовать что-либо у тела, чтобы он стал просвещеннее, чем есть, позаимствовав что-нибудь у тела, как уверяют в этом философы, желающие все познание разума вывести путем изменения (conversion) в образы (fantomes) или отпечатки в мозгу, per conversionem ad phantasmata.