Как мне думается, я достаточно объяснил в предыдущих главах различные изменения, происходящие в жизненных духах и в устройстве мозговых фибр, соответственно различным возрастам. Так что, если читатель потрудится немного подумать над изложенным выше, он может составить довольно ясное представление о воображении и о самых обычных физических причинах различий, какие мы видим между человеческими умами, потому что все изменения, происходящие в воображении и уме, суть лишь последствия тех изменений, какие происходят в жизненных духах и в фибрах, образующих мозг.

Но есть еще особые причины изменений, происходящих с воображением людей, — причины, которые можно назвать моральными, именно: различное общественное положение людей, различные занятия — словом, их различный образ жизни. Остановиться на рассмотрении их следует, потому что этого рода изменения суть причины почти бесчисленных заблуждений, ибо каждое лицо судит о вещах сообразно своему положению. Мы не считаем нужным останавливаться на объяснении влияния более редких причин, как-то: сильных болезней, внезапного горя и других неожиданных случаев, которые производят очень сильное впечатление на мозг и даже совершенно расстраивают его, — потому что это случается редко, и заблуждения, в какие впадают тогда люди, столь грубы, что они не заразительны, так как все без труда узнают их.

Чтобы вполне понять все изменения, вызываемые в воображении различным общественным положением, безусловно, необходимо припомнить, что мы воображаем предметы не иначе как создавая образы их в мозгу, а эти образы не что иное, как отпечатки, которые запечатлели жизненные духи в мозгу, мы воображаем вещи тем ярче, чем глубже эти отпечатки, чем лучше запечатлелись они, чем чаще и чем с большею силою проходили по ним жизненные духи, при этом не нужно упускать из виду, что жизненные духи, пройдя по ним несколько раз, входят в них легче, чем в другие места в мозгу, хотя бы эти последние находились рядом, если они раньше никогда не проходили по ним или проходили не так часто. Это и есть самая обыкновенная причина сбивчивости и ложности наших идей. Ибо жизненные духи, направленные в мозг действием внешних предметов или даже повелением нашей души, чтобы запечатлеть известные отпечатки в мозгу, часто запечатлевают такие отпечатки, которые, будучи, правда, несколько похожи, не будут, однако, вполне отпечатками тех предметов, которые душа хотела себе представить, потому что жизненные духи, встречая некоторое противодействие в тех местах мозга, где им следовало бы пройти, легко отклоняются в сторону и устремляются в глубокие отпечатки идей, нам более знакомых. Вот очень простые и весьма наглядные примеры.

Когда человек близорукий смотрит на луну, то видит, обыкновенно, на ней два глаза, нос, рот — словом, ему кажется, что он видит лицо. Между тем на луне ничего подобного нет. Многие лица видят на ней совсем иное. И тот, кто думает, что луна такова, какою она ему кажется, легко убедится в своей ошибке, если посмотрит на нее в зрительную трубу, хотя бы самую небольшую, или если справится с описаниями луны, изданными Гевелиусом, Риччиоли и др. Причина же, почему мы видим, обыкновенно, на луне лицо, а не те неправильные пятна, которые есть на ней, та, что отпечатки лица, находящиеся в нашем мозгу, очень глубоки, потому что мы часто и с большим вниманием рассматриваем лица. Жизненные духи, встречая сопротивление в других частях мозга, легко уклоняются от направления, которое сообщает им свет луны, когда мы на нее смотрим, и входят в те отпечатки, с которыми связаны от природы идеи лица. Видимая же величина луны на известном расстоянии не отличается сильно от величины обыкновенной головы и потому впечатление, полученное от нее, производит в мозгу отпечатки, имеющие большую связь с отпечатками, представляющими нос, рот, глаза, и таким образом заставляет жизненные духи направиться по отпечаткам лица. Есть люди, которые видят на луне всадника или нечто иное, а не лицо, потому что воображение их было живо потрясено известными предметами, и отпечатки этих предметов возобновляются от малейшего сходного с ними впечатления.

Вот почему также нам кажется, что облака принимают вид колесниц, людей, львов и других животных, если есть незначительное сходство между их формою и этими животными, и все, а особенно те, кто занимается рисованием, принимают иногда неправильные пятна на стенах за изображения голов человеческих.

В силу той же причины винные пары, не управляемые волею, входят в наиболее привычные отпечатки и заставляют открывать самые важные тайны, опять-таки когда мы спим, мы грезим, обыкновенно, во сне о предметах, виденных днем, которые образовали более сильные отпечатки в мозгу, потому что душа представляет себе всегда вещи, отпечатки которых глубже и больше. Вот другие примеры, более сложные.

Появляется какая-нибудь новая болезнь, она производит опустошения, поражающие мир. Это запечатлевает столь глубокие отпечатки в мозгу, что эта болезнь всегда представляется уму. Если эта болезнь, например, названа цингою, то всякая болезнь будет приниматься за цингу. Цинга — новая болезнь, и все новые болезни будут приниматься за цингу. Цинга сопровождается десятком симптомов, из которых многие общи с другими болезнями, но этого не примут во внимание. Если случится, что у больного обнаружится какой-нибудь из этих симптомов, то решат, что он болен цингою, и даже не подумают о других болезнях, имеющих те же симптомы. Будут ждать, что с ним произойдут все те же явления, какие происходят с теми, кого видели больным цингою. Ему дадут те же лекарства и будут удивлены, что они не оказывают того же действия, какое наблюдали у других.

Предположим, что какой-нибудь писатель занимается каким-нибудь одним родом исследований, в таком случае отпечатки предмета его занятий столь глубоко и живо запечатлеются в его мозгу, что они могут смешать и сгладить иногда отпечатки вещей весьма отличных от этого предмета. Был, например, один писатель, который написал несколько томов о кресте, это заставило его видеть кресты повсюду, и его справедливо осмеял отец Морен за то, что он вообразил, что одна медаль изображает крест, тогда как она представляла нечто совсем иное. В силу подобной же игры воображения Жильберт и многие другие, изучая магнит и удивляясь его свойствам, хотели свести к магнитическим свойствам множество естественных явлений, не имеющих с ними ничего общего.

Только что приведенных примеров достаточно, чтобы доказать, что та легкость, с какою воображение представляет себе знакомые ему предметы, и затруднения, испытываемые им при представлении предметов, ему новых, заставляет людей почти всегда образовывать идеи, которые можно назвать смутными и неотчетливыми, разум судит о вещах лишь по себе и своим прежним мыслям. Так что различные страсти людей, их наклонности, их общественное положение, занятия, качества, ученые исследования, наконец, весь их различный образ жизни кладут весьма большое различие между их идеями, а это вводит людей в бесчисленные заблуждения, которые мы объясним впоследствии. И это заставило канцлера Бэкона произнести следующие весьма справедливые слова: «Omnes perceptiones tarn sensus quam mentis sunt ex analogia hominis, iron ex analogia universi, estque intellectus humanus instar speculi inaequalis ad radios rerum qui suam naturam naturae rerum immiscet, eamque distorquet, et inficit».

I. Образ жизни людей почти до бесконечности разнообразен. Существует множество различных положений, различных занятий, должностей и различных обществ. Эти различия ведут к тому, что почти все люди действуют ради совершенно различных целей и рассуждают на основании различных принципов. В общем, довольно трудно найти несколько лиц с совершенно одинаковыми взглядами даже в таком обществе, в котором отдельные члены должны быть проникнуты одним духом и одними целями. Их различные занятия и различные общественные связи вызывают необходимо некоторое различие в самом способе и манере приступать к выполнению своих общественных обязанностей. Из этого ясно, что желать изложить в деталях нравственные причины заблуждений, значило бы желать невозможного, но здесь оно к тому же довольно бесполезно. Мы будем говорить только о тех формах жизни, которые ведут к более многочисленным и более важным заблуждениям. Когда мы объясним их, мы дадим читателю возможность идти дальше самому, каждому легко будет быстро найти весьма скрытые причины многих частных заблуждений, для изложения которых нам. понадобилось бы много времени и труда. Когда ум ясно видит суть дела, ему приятно стремиться к истине, и он стремится к ней с невыразимой быстротой.