— Несчастный сличай, синьор! Ужасная трагедия!

— Трагедия? — Люк похолодел. — Где? С кем?

— В деревне, на параде. Бык вырвался из загона. Напугал людей. Есть раненые… Ох, синьор, синьор.

Келси. Она отправилась в деревню смотреть парад. Сердце словно остановилось.

— Где Келси? Карлотта?

— Карлотта дома, а вот молодая хозяйка…

— Я еду туда. Оставайся здесь на случай, если она появится. Свяжись со мной по мобильному, когда что-то узнаешь.

Люк бросился к стоянке и, вскочив в «мазерати», вырулил на дорогу.

С Келси все в порядке, твердил он себе, она не пострадала.

Он не переживет, если что-нибудь случится с ней или ребенком. Жизнь без нее утратит всякий смысл. Опустеет.

Любовь, чувство, которое было неведомо ему до сих пор, накрыло Люка с головой. Он любит Келси. Всем сердцем, всей душой.

Но что, если уже слишком поздно?

Какие жестокие слова!

А ведь он любил ее всегда. С того самого момента, как увидел на лестнице в той оранжевой футболке. И обманывал сам себя, пытаясь убежать от собственных чувств! Дурак! Идиот! Кретин!

Люк на бешеной скорости домчался до деревни, выскочил из машины и побежал на звук сирен «скорой помощи». Страх сковал его сердце.

Он пробирался среди раненых, сочувствуя им, но радуясь, что среди них нет Келси.

Он пробежал еще немного и увидел ее.

Ее платье было все в крови. Она стояла возле носилок, прижимая к себе маленького мальчика.

— Люк! — воскликнула Келси с облегчением. — Скажи малышу, что с его мамой все в порядке. У нее сломана рука и, кажется, вывихнута лодыжка. А я не знаю, как успокоить мальчика.

— У тебя платье в крови.

О чем он говорит?

— О… я, наверное, испачкалась, помогая другим. Я закончила курсы по оказанию первой помощи, когда братья были маленькими.

— Значит… ты не ранена?

— Нет, я в порядке. Скажи мальчику, что ему не нужно волноваться.

Опустившись на корточки, Люк заверил малыша, что доктор вылечит его маму.

— Как Марио и Карлотта? Я так переживаю за них.

— Они на вилле.

— Все случилось так быстро, Люк.

Келси с ужасом вспоминала, как лопнувший воздушный шарик напугал быка, как тот проломил загон и выскочил на улицу. Люк обнял жену, зарывшись лицом в ее волосы, и произнес:

— Я хочу кое-что сказать. Я… разобрался в себе. Черт, трудно это было. Знаешь, я ведь чуть не разбил свой «мазерати», так несся сюда. Боже, Келси я боялся, что с тобой что-нибудь случилось.

— Меня не было на той улице, где вырвался бык. Прости, что заставила тебя волноваться по пустякам, Люк.

— Ты не дослушала.

— Может быть, присядешь? — предложила Келси. — Выглядишь неважно.

— Я постарел лет на десять за последние полчаса. Да что там, на все двадцать. — Люк махнул рукой. — И вот я пытаюсь объясниться тебе в любви, а ты даже не слушаешь.

— Ты что, шутишь? — Келси уставилась на Люка как на сумасшедшего. — Сейчас не время и не место для…

— Разве ты не слышишь? Я люблю тебя, Келси.

— Кажется, меня покалечил бык и я в коме. Или заснула и вижу сон…

Люк закрыл ее рот поцелуем, в который вложил всю свою любовь.

— Теперь чувствуешь, насколько это реально?

— О, да, — улыбнулась Келси. — Скажи еще раз, Люк, чтобы я поняла, что это мне не приснилось.

— Я люблю тебя, Келси. Просто я был слишком упрям, слишком глуп, чтобы признать, как сильно ты нужна мне. Но сегодня, когда я подумал, что могу потерять тебя, что опоздал… Боже, никогда больше не хочу пережить нечто подобное.

— Любовь делает человека таким беззащитным.

— И приносит столько счастья. Я не могу выразить словами, как сильно люблю тебя.

— Правда?

— Теперь ты от меня никогда не отделаешься, милая.

— Никогда-никогда?

— До скончания века.

— Я так хотела услышать от тебя эти слова, Люк! Я так счастлива! Мы все будем теперь счастливы. Ты, я и наш малыш.

— Клянусь, я сделаю для вас все. Знаешь, я еще кое-что понял. Дом — там, где мы вместе.

— Значит, пентхаус станет нашим настоящим домом?

— С красными полотенцами и всем остальным. Разве ты не видишь, Келси? Ты раскрасила мою жизнь всеми цветами радуги. Прости меня, что причинил тебе столько боли.

Келси привстала на цыпочки и поцеловала мужа в губы.

— Уже простила.

— Я обещал любить тебя в день нашей свадьбы, помнишь?

— Любить и почитать.

— Я всю жизнь буду исполнять это обещание.

И был ли в этот момент на Земле мужчина счастливее, чем он? Люк запечатлел поцелуй на губах своей обожаемой Келси, зная, что держит в своих объятиях весь мир.

Зная, что он дома.