— Пироги с яблоками, — продолжал он. — Пирожные. Бесконечные пироги и пирожные. И яблочное пюре.

Яблочное пюре — это тоже хорошо. Просто превосходно. Если бы у него получилось приравнивать свой брак к яблочному пюре по крайней мере до следующей недели, ему бы удалось сохранить рассудок.

Он прикинул расстояние, пытаясь определить, сколько ему еще ехать до земель Лидии. Он решил, что не более пяти минут, и …

— Привет! Эй! Приве-ет!

О, отлично. Еще одна женщина.

Нед придержал лошадь, оглянувшись и пытаясь определить, откуда шел голос.

— Я здесь! Пожалуйста, помогите!

Он повернул направо и тут же понял, почему не заметил девушку раньше. Она сидела на земле, ее зеленая амазонка делала ее незаметной на фоне травы и низкого кустарника за ее спиной. Ее длинные светло-каштановые волосы были откинуты назад в манере, которая не выдержала бы никакой критики в лондонской гостиной, однако, ему понравилась ее коса.

— Добрый день! — воскликнула она, на этот раз ее голос звучал немного неуверенно.

Он нехотя остановился и спешился. Он хотел всего лишь немного уединения, желательно верхом, когда мчался сломя голову через поля, но он был джентльменом (несмотря на ужасное отношение к сестре), и не мог оставить леди в беде.

— Что-то случилось? — спросил он мягко, подходя к ней.

— Боюсь, я подвернула лодыжку, — ответила она, поморщившись от боли, когда попыталась стянуть ботинок. — Я гуляла и…

Она посмотрела на него, несколько раз моргнула своими огромными серыми глазами и затем произнесла:

— Ой!

— Ой? — повторил он.

— Вы лорд Бервик.

— Верно.

Ее улыбке странно не хватало теплоты.

— Я сестра Лидии.

Шарлотта Торнтон чувствовала себя дурой, а она ненавидела это ощущение.

Не то чтобы, думала она, это понравилось хоть кому-то, но она находила это особенно раздражающим, поскольку всегда считала здравый смысл одной из самых похвальных черт.

Она отправилась на прогулку, желая избежать навязчивой толпы гостей, которые наводнили ее дом в течение недели, предшествующей бракосочетанию ее старшей сестры.

Шарлотта не понимала, зачем Лидии понадобилось пятьдесят гостей, чтобы засвидетельствовать клятвы. И это, не считая всех тех гостей, которые прибудут в день самой церемонии.

Но Лидия так хотела, или вернее, их матушка хотела, а потому их дом был заполонен так же, как соседние дома и местные гостиницы. Шарлотту это сводило с ума. И потому, прежде чем кто-нибудь смог попросить ее спуститься и помочь с каким-нибудь ужасноважным делом, например, проследить, чтобы для герцогини Эшбурн был доставлен лучший шоколад, она надела амазонку и сбежала.

Однако, когда она достигла конюшни, она обнаружила, что конюхи отдали ее кобылку кому-то из гостей. Они настаивали, что ее мать дала им разрешение на это, но это не улучшило плохого настроения Шарлотты.

Она пошла пешком вниз по дорожке в поисках благословенной тишины и спокойствия и, не заметив, наступила в кротовую нору. Она еще даже не успела упасть, когда осознала, что подвернула лодыжку. Та уже успела распухнуть в ботинке, и, конечно, учитывая ход сегодняшних событий, она надела ботинки без застежек, а не те с тонкими черными шнурками, которые можно было бы легче и быстрее снять.

Единственным радостным моментом было отсутствие дождя, хотя с ее удачей в последнее время и серым небом над головой, она бы и на это не рассчитывала.

Теперь ее спасителем оказался не кто иной как Эдвард Блайдон, виконт Бервик, человек, который должен был жениться на ее сестре через три дня. По словам Лидии, он был законченным повесой и был абсолютно нечувствителен к нежным эмоциям женщин.

Шарлота не совсем поняла, что подразумевалось под «нежными эмоциями», и на самом деле слегка сомневалась, что у нее самой когда-либо были такие чувства, но все равно, это говорило не в пользу молодого виконта. Описание Лидии делало его похожим на невыносимого грубияна. Это самый подходящий тип человека для спасения дамы в затруднительном положении.

А он определенно выглядел, как распутник. Шарлотта могла не быть романтичной мечтательницей, как Лидия, но это не мешало ей обращать внимание на мужскую внешность и привлекательность. Эдвард Блайдон — или Нед, как его называла Лидия, — обладал самыми поразительными ярко-голубыми глазами, которые она когда-либо видела. У кого-то другого они бы казались женственными (особенно с этими длинными темными ресницами), но Нед Блайдон был высоким и плечистым, и каждый мог заметить, что под своей одеждой он был стройным и атлетичным, даже те, кто на это не смотрел, а она точно этого не делала.

О, хорошо, она смотрела. Но что она могла с этим поделать? Он нависал над ней, как какой-то свирепый бог, его мощный силуэт заслонял ей еле заметное в облаках солнце.

— Ах, да, — произнес он, немного снисходительно, с ее точки зрения. — Каролина.

Каролина? Их представляли друг другу не менее трехраз!

— Шарлотта, — коротко поправила она.

— Шарлотта, — повторил он, смущенно улыбнувшись.

— Каролина тоже есть, — природная честность вынудила ее признаться. — Ей пятнадцать.

— А посему, я полагаю, она слишком молода, чтобы гулять в одиночестве.

Подразумевалось, что она тоже слишком юна. Она прищурила глаза, услышав легкий сарказм в его голосе.

— Вы отчитываете меня?

— Даже и не думал об этом.

— Потому что мне непятнадцать, — дерзко заявила она, — и я всегда гуляю одна.

— Я в этом уверен.

— Ну, пешком-то я гуляю не очень часто, — признала она, немного успокоенная его вежливым замечанием, — а верхом езжу.

— Так почему же вы тогда не на лошади? — спросил он, опускаясь рядом с ней на колени.

Она почувствовала, как ее губы неприятно скривились.

— Кто-то взял мою лошадь.

Он удивился.

— Кто-то?

— Какой-то гость, — вымученно ответила она.

— А-а, — он сочувственно произнес. — Похоже, их тут очень много разъездилось.

— Как нашествие саранчи, — пробормотала она прежде, чем осознала, что только что непростительно нагрубила человеку, который оказался вовсе не таким невоспитанным, каким его описывала ее сестра. Кроме того, саранча для одного человека была свадебными гостями для другого. — Извините, — быстро произнесла она, с сомнением глядя на него.

— Не извиняйтесь, — ответил он. — Почему, как вы думаете, явыехал на прогулку?

Она прищурилась.

— Но это ваша свадьба.

— Да, — сухо заметил он, — моя, не так ли?

— Вообще-то да, — ответила она, приняв его вопрос буквально, хотя она знала, что ответа он не ждал, — ваша.

— Я поведаю вам один маленький секрет, — сказал он, прикасаясь к ее ботинку. — Можно?

Она кивнула, затем постаралась не заплакать, когда он потянул ботинок с ее ноги.

— Свадьбы, — заявил он, — придуманы для женщин.

— Предполагается, что в ней должен участвовать хотя бы одинмужчина, — возразила она.

— Верно, — согласился он, наконец снимая ботинок. — Но, скажите честно, разве от жениха требуется еще что-то, кроме слова «согласен»?

— Он должен сделать предложение.

— Чушь! — Он фыркнул, не согласившись. — Это занимает краткий миг, а за ним следуют месяцы. К моменту самой свадьбы о нем уже никто не помнит.

Шарлотта знала, что он прав. Ей никогда не делали предложения, но она спросила Лидию, что именно сказал виконт, когда просил ее выйти за него замуж, а Лидия только вздохнула и ответила: «Я не помню. Я уверена, что-то ужасно обычное».

Шарлотта сочувственно улыбнулась будущему зятю. Лидия никогда не говорила о нем хорошо, но он абсолютно не походил на плохого человека. На самом деле она даже почувствовала некое родство с ним, поскольку они оба сбежали из Торнтон-Холла в поисках покоя и тишины.

— Я не думаю, что вы ее сломали, — сказал он, слегка нажимая на ее лодыжку.

— Нет, я уверена, что нет. Наверняка, завтра будет лучше.