Эмма ахнула. Дрожащей рукой она смахнула газету со стола и приступила к работе. Ничего другого ей не оставалось.

Персонал кухни вел себя идеально. Накануне вечером, после того как все гости разошлись, Себастьян объявил поварам:

— В соответствии с правилами, мне следовало бы уволить вас всех, что я и собирался сделать. Но мне сказали, что это было бы ошибкой. Другими словами, вы хорошо справляетесь с работой, и мы нуждаемся в вас. По крайней мере, сейчас. До коронации никто не будет уволен. А дальше посмотрим.

Он услышал испуганные возгласы.

— За вами установят наблюдение. Вы и сами по очереди каждый вечер будете отчитываться передо мной.

Умно придумано, решила Эмма.

Прошло около часа, когда до нее донесся шум из зала, куда подали завтрак. Она поняла, что волнение вызвано статьей в газете. Что делать? Себастьян не должен в одиночку расплачиваться за их общую ошибку.

Мысль о скором неизбежном отъезде пронзила ее сердце острой болью. Закрыв на мгновение глаза, она собралась с духом и пошла в зал.

Яркий утренний свет падал на длинный стол, ломившийся под тяжестью блюд с копченой свиной грудинкой, сосисками, омлетом, оладьями и другой снедью. Но никто не ел.

Восемь мужчин и две женщины, сидевшие за столом, молча смотрели на Эмму. Воздух был пронизан враждебностью. Сделав глубокий вдох, она обратилась к присутствующим:

— Я здесь, чтобы подать в отставку.

— Какое облегчение! — воздев руки к небу, воскликнул министр финансов.

— Чудесно! — поддакнула одна из женщин.

Их сердитые лица немного смягчились. Единственным, кто никак не отреагировал на заявление Эммы, был Себастьян.

— Уверена, шеф Генри прекрасно справится без меня, — сказала Эмма, чувствуя, как слезы жгут ей глаза. — У вас превосходные повара. Все будет хорошо. — Она не осмеливалась взглянуть на Себастьяна, чтобы не расплакаться. — После обеда я уеду.

— Нет, — нарушил молчание Себастьян. — Вы никуда не уедете.

Эмма бросила быстрый взгляд на его решительное лицо.

— Ваше королевское высочество, я думаю, у вас достаточно проблем и без меня. Я совершила непростительный проступок, поэтому…

— Вы совершили его из-за неприкрытой враждебности кухонного персонала, — твердо сказал он. — Я не буду наказывать вас за то, что было вызвано недостойным поведением других.

— Но газеты? — возопил член совета министров. — И эта фотография!

— Мы боялись подобного скандала, когда узнали, что вы намереваетесь взойти на престол. Мы станем посмешищем для всей Европы.

— И почему Джулиус покинул нас? — жалобно сказала одна из женщин.

Эмма провела кончиком языка по пересохшим губам.

— Пожалуйста, ваше высочество, позвольте мне уехать. Вам предстоит править страной. Государственные интересы должны стоять на первом месте.

Себастьян медленно обвел глазами высокопоставленных особ, которым предстояло стать его советниками. Глядя на них, ему захотелось все бросить и бежать.

Он вспомнил отца, который был окружен этими людьми. Ускорил ли кто-нибудь из них его кончину? Скоро он узнает правду.

Взгляд Себастьяна остановился на Эмме. В ней не течет королевская кровь. Она ничем не похожа на тех безмозглых красоток, с которыми он привык развлекаться. Но ее честность не подлежит сомнению. Пожалуй, она единственный человек среди присутствующих, которому он может доверять.

И они хотят, чтобы он выгнал ее? Ни за что!

— Попрошу всех удалиться, — спокойно произнес Себастьян. — Кроме вас, Эмма. Я хочу поговорить с вами.

Ромас поднялся, дерзко глядя на него.

— Думаешь, это удачная мысль? — протянул он, бросая на Эмму высокомерный взгляд.

Себастьян вздохнул. Придет время, когда он как следует проучит своего кузена.

— Самая удачная за последнее время. Убирайся, Ромас.

Когда комната опустела, Себастьян повернулся к Эмме.

— Сядьте, — приказал он.

Эмма смотрела на него огромными глазами, явно не зная, что ее ждет. Почему-то Себастьян подумал, что она ожидает худшего. Он отогнал эту мысль, потому что она вызывала у него непреодолимое желание заключить Эмму в объятия.

— Вы некуда не уедете, слышите? Вы подписали контракт, и я не позволю нарушить его. Ваши чувства мне известны. Но скажите одно: хотите ли вы остаться?

На ее лице отразилась внутренняя борьба. Немного помедлив, Эмма кивнула.

— Хорошо. Отныне вы мой якорь, Эмма. Возможно, это прозвучит странно, но дело в том, что на вас я могу положиться. Поэтому я дорожу вами.

— Я… я рада.

— Но в то же время… — Себастьян отвел глаза от обожаемого лица и губ, зовущих к поцелую. — У меня состоялся продолжительный разговор с Уиллом. Он открыл мне глаза кое на что.

Эмма вопросительно посмотрела на него.

— Вчера я провел с вами лучший день в моей жизни. Я хочу, чтобы вы знали это, потому что… больше мы не сможем встречаться.

Эмма кивнула, пытаясь сохранить чувство собственного достоинства и не разрыдаться.

— Я понимаю.

— В некотором роде это прощание. Мы будем видеть друг друга, но не…

Себастьян глубоко вздохнул и посмотрел на газету.

— Помните, я предупреждал вас, что у газетчиков длинные языки?

Эмма вспыхнула.

— Назвать меня изменницей!

— Вы услышите о себе вещи и похлестче.

— Есть новости из Цюриха? — спросила она, переводя разговор на другую тему.

— Окончательного ответа еще нет, но у эксперта возникли сомнения.

— Это хорошо или плохо?

— Кто знает? — Себастьян протянул руку через стол, и, после недолгого колебания, Эмма сделала то же самое. Переплетя пальцы, они долго смотрели друг на друга.

И снова перед Себастьян встал вопрос: стоит ли трон всего, чем он должен пожертвовать?

Следующие несколько дней пролетели быстро. Эмма часто видела принца, но они не разговаривали и избегали встречаться взглядами. В тех редких случаях, когда это происходило, ее сердце начинало лихорадочно биться.

Эмма подружилась с Агатой и часто приходила к ней поиграть с Мериком. Дважды она видела, как Уилл выходит из комнаты Агаты. О, как бы ей хотелось, чтобы доктор стал отцом Мерику и мужем Агаты! Это было бы прекрасно.

— Мы дружим с детства, — сказала Агата, когда Эмма затронула эту тему. — Я влюбилась в него, когда мне было пятнадцать. Он верный друг Себастьяна. Но его отец был садовником-декоратором, и, несмотря на мои возражения, Уилл думает, что это непреодолимое препятствие. У него есть гордость. И план эмигрировать в Южную Америку. — Агата закатила глаза. — Я же хочу, чтобы он остался здесь и женился на мне.

— Как это сделать?

— Не знаю. Как только мы убедим Себастьяна взойти на трон, мы заставим Уилла понять, что я — обычная женщина, а не принцесса.

Если бы не Агата, Эмма страдала бы от одиночества. Ей долгое время не удавалось дозвониться Луизе в Лондон.

Вскоре Эмма узнала, почему не могла застать подругу дома. У отца Луизы случился сердечный приступ.

— Сочувствую, Луиза. Как он? Держится?

— Не знаю. Я не разговариваю с родителями.

— Что происходит? — Луиза была единственным ребенком, в котором отец и мать не чаяли души.

— Я скажу тебе. Родители лгали мне всю жизнь. Ты знала, что меня удочерили? Все, наверное, знали, кроме меня! Так ты знала?

Эмма растерялась.

— Тебя удочерили? Как? Когда?

— Хотела бы я знать!

— Ты уверена?

— Еще бы! Все открылось, когда на пороге появились внебрачные дети отца — близнецы Дэниел и Доминик. Они — вылитый папа в молодости. И тут мне пришло в голову, что я сама ни капли не похожа ни на отца, ни на мать.

— Луиза, ты знаешь, что родители обожают тебя.

— Теперь между нами стена, — в ее голосе послышалось рыдание, — и я… я чувствую, что потеряла все.

— Нет, Луиза, послушай! Я знаю, что родители любят тебя. Они доказали это многолетней заботой о тебе.

— Ну, да. Эмма, я обратилось в агентство, чтобы найти свою настоящую маму. Надеюсь, хоть она не солжет мне.